Я изобразил удивление, а потом сказал, что не расслышал его последних слов. Дархан улыбнулся страной улыбкой, после чего кивнул:

— Я живой. Ты правильно понял.

— Что?! — воскликнул я, подскакивая с места. — Значит, ты выжил после той мясорубки и сейчас где–то бродишь?? Занял мое место сапера?

Дархан скривился.

— Нет, то событие мне пережить не удалось. Мы проиграли?

— Выиграли. Разбили врага на голову.

— Вот как? Ясно.

— Ты мне лучше объясни, что ты такое? И если ты живой, то как оказался здесь? Я думал, меня будет ждать лишь отражение! — не унимался я.

Дархан замялся с ответом, прогудев малозначительное «ну» и «м–мм».

— Как бы это попроще… сказать, — протянул он задумчиво. — Ты знаком со спецификой создания артефактов?

— Да, в общих чертах.

— Чтобы артефакт набрал силу в него должно войти что–то живое и очень ценное. Человеческая душа очень для этого подходит, хотя еще лучше использовать души магических существ. Мой — уже твой — медальон вмещал около пятнадцати процентов моей души. Туда входили мои самые малоприятные качества, с которыми я без сожаления мог расстаться…

Я открыл рот, неожиданно поняв, как благородные становятся благородными. Раньше я считал, что за хорошими манерами, сдержанностью, умом и характером стоят годы тренировок и муштры. Сейчас же выходило, что любой маг, способный создать магический предмет, может с легкостью избавиться от пороков, запечатав их в свой небольшой артефакт. Не нравиться ковыряться в зубах, грызть ногти, надоела зависимость от алкоголя и табака? Все решается просто, легко и безболезненно.

— Да, все примерно именно так и обстоит, — подтвердил Дархан. — Но не все маги идут на такое. Это очень удобно, но только до тех пор, пока предмет находиться у создателя. Если его потерять, то потеряется и часть души, отчего мир вокруг становиться… в общем маг теряет свою полноценность. Превращается в то, что сам себе оставил.

— Так значит вот почему вы, маги, так дорожите своими медальонами и никому не даете их на хранение?

— Да, ведь это часть нас самих.

— И что дальше?

— Отдаваться полностью медальону никогда не практиковалось. Даже среди лидеров Гильдии отдача доходила только до шестидесяти процентов, ибо для управления государством нужно быть чем–то большим, чем человек. Эмоции и чувства в большой политике играют второстепенную роль, но нужно всегда оставаться заинтересованным, ибо рано или поздно тебя обойдут.

Я понимающе хмыкнул, а Дархан, который продолжал неподвижно стоять, продолжал свою небольшую историю:

— Когда я понял, что мне конец, пришлось быстро что–то придумывать, ибо на плечах моих гора ответственности, а за плечами — парочка незавершенных дел. Если бы я просто погиб, не передав никому своих сил, то моя жизнь была бы прожита впустую. Если короче, то в последние минуты мне удалось скопировать почти всю свою душу в медальон.

— И ты отдал его такому как я? — я не поверил ему.

— Нет, ты сам его забрал, — скривившись, напомнил Дархан. — По моим расчетам мое тело должны были отыскать люди Гильдии, они же должны были отдать медальон в нужные руки. Но все пошло верх дном, а после, возле Статуи Стихий, ты тоже внес свою часть в амулет, из–за чего я перестал быть хозяином положения.

— Что?! Я отдал свою душу этой чертовой железке?! И… много?

— Хм, точно сказать не берусь, но процентов семь, может быть больше.

Я прищурил один глаз, подозрительно вперившись в Дархана, проверяя его на предмет лжи. Но вряд ли помершему магу нужно врать, это я понял сразу. Вопрос был только в том, что же я вложил в этот чертов амулет?

— Таким образом, мы оказались связаны, — продолжил Дархан, которому неожиданно захотелось рассмотреть свои пальцы. — Я со своей почти полной душой и ты, внесший в медальон лишь часть своей.

— Как у меня это вышло? — изумленно спросил я, чувствуя как земля уходит из под ног.

— Уж не знаю как, но факт остается фактом. Возможно все дело в Статуе Стихий — не знаю.

— Ясно. — Отрешенно произнес я, хотя ясно было совсем немного.

На меня свалилось слишком много новых знаний, и откровенно говоря, мои первоначальные цели уже казались мне не такими реальными. Если я не избавлюсь от медальона, то ищейки Гильдии меня найдут, а если избавлюсь… то потеряю часть своей души. И самое печальное, что я даже не знаю какую именно часть.

— Подведем итог? — спросил я.

— Ладно. Что у нас есть? Во–первых: ты да я, — Дархан поочередно указал пальцем сперва на меня, а потом на себя. — Люди мы совершенно разные, но как ни крути, сейчас повязанные одной цепью. Во–вторых: мои цели и долги, которые должны быть выполнены и погашены. В этом ты мне и должен помочь, после чего можешь считать себя свободной пташкой.

— С чего ты взял, что я тебе помогу? — заухмылялся я. — Если бы ты мог выжить меня из тела, то так бы и сделал без всяких разговоров. Так что не вижу причин…

— Выгнать я тебя не могу, — согласился маг, — но я могу тебе не помогать. Что ты будешь делать, если я не дам тебе возможности контролировать медальон? Будешь до самой старости сидеть в стенах Академии?

Я пожал плечами:

— Там неплохо кормят.

— Ну разве что. А еще там куча людей, которые тебя не переваривает на дух. И чем дольше ты будешь мелькать у них перед глазами, тем больше они захотят от тебя избавится.

Я зацокал языком, признавая его правоту, после чего предложил вернуться к «итогам».

— Не стоит забывать, что у меня тоже есть цели. — сказал я.

— Какие? — Дархан недобро засмеялся. — Отправиться к себе домой и бродяжничать? Очень благие цели…

— А что нужно тебе? Захватить власть над страной, перебить Драконов у Заснеженной Впадины, завоевать сердце прекрасной дамы, выиграть рыцарский турнир? Что?

Дархан оценил мой сарказм, после чего, ухмыльнувшись неприятным оскалом, произнес:

— Я тебе покажу. Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Дай мне руку, и ты сможешь погрузиться в мою память.

Я прикусил губу, но после подумал, что пусть оно все горит алым огнем. Разве не за этим я пришел?

Вытянув вперед ладонь, мне недолго пришлось ждать, когда Дархан накроет ее своей. Наши сознания соединились, и я обрывками увидел последние дни великого мага.

Глава 11

Чужая жизнь

Огромная молния ударила в обелиск, возвышающийся на дальнем кургане. Гром и страшный ветер играли с нервами слуг, которые, не смотря на непогоду, продолжали работать, снаряжая карету и лошадей. Им лучше управиться до того момента как из черного неба прольется ливень.

— Чай подан, сэр, — почтительно произнес Лакросс.

— Благодарю.

Хозяин дома стоял спиной к дворецкому, продолжая наблюдать за бушующей стихией через витражное окно. Он видел как возле конюшен, кутаясь в плащ, стоит посыльный, принесший дурную весть. Его можно только пожалеть, ведь парню придется вновь отправляться в путь. Впрочем как и самому магу.

Дархан в задумчивости прикусил губу и отошел к кофейному столику, где его дожидалась горячая кружка зеленого чая. Сделав несколько глотков, он отметил, что Лакросс превзошел сегодня самого себя.

— Могу я поинтересоваться, когда господин изволит вернуться?

Маг перевел взгляд на Лакросса, который до сих пор находился в комнате. За тридцать лет службы старый слуга стал позволять себе много лишнего, но Дархан не имел ничего против. После очередного глотка чая, он произнес: