Никогда еще мужчина не смотрел на нее так. Не касаясь, не лаская и в то же время как бы касаясь и лаская – но не рукой, а взглядом.

– Как ты красива, – прошептал он, и Дана знала, что это так. Пусть лишь на одну эту ночь. Только для него одного.

Халат упал на ковер у ее ног. Минуту, показавшуюся ей вечностью, он молча смотрел на нее, потом протянул руку и развязал шелковые ленточки на ее корсаже.

У него перехватило дыхание. Взгляд потемнел от желания.

– Моя красавица.

Опустившись на колени, Гриффин стянул полоску кружев, служившую ей трусиками. Затем склонился и приник горячими губами.

Поцелуй словно зажег в ее крови пламя. Вздрогнув, она вскрикнула – и от неожиданности, и от едва сдерживаемой страсти. Пусть то, что должно случиться, не кончается никогда, промелькнуло у нее в голове.

Он снова поцеловал ее. Из ее груди вырвался стон. Дана покачнулась и ухватилась за его плечи.

– Нет, – выдохнула она. – Гриффин, прошу тебя…

– Да, – яростно произнес он и, снова подхватив ее на руки, перенес на кровать.

Дана смотрела, как он снимает с себя одежду. Как же он прекрасен! Широкоплечий, мускулистый…

Он опустился рядом с ней, и она прильнула к нему, страстно отвечая на его поцелуи, выгибаясь ему навстречу, чтобы он мог коснуться губами ее груди, живота, вдыхая аромат его тела, так же как он вдыхал ее…

– Гриффин, – прошептала она. – Я хочу… хочу…

– Все что угодно, – отвечал он.

В следующий миг он овладел ею, и последнее, что пришло ей в голову, прежде чем все смешалось в безудержном вихре, была мысль о том, что если такова ее ненависть к Гриффину Маккенне, что же будет, когда она наконец признается, что любит его?

Несколько часов спустя Гриффин проснулся, сжимая Дану в объятиях. Она лежала, повернувшись на бок и положив голову ему на плечо. Гриффин чувствовал ее теплое дыхание. Спальню окутывала бархатная тьма ночи.

Гриффин пошевелился. Дана вздохнула и лишь крепче прижалась к нему. Повернув голову, Гриффин уткнулся лицом в ее шелковистые волосы. Они пахли какими-то цветами. Может, лилиями? Или сиренью? Гриффин не слишком разбирался в цветах. На протяжении многих лет он дарил десяткам женщин только выращенные в теплице розы.

Улыбка тронула его губы. Почему-то он был уверен, что на женщину, спящую в его объятиях, тепличные розы не произведут впечатления. Гриффин крепче прижал ее к себе. Кажется, есть на свете так называемая роза пустыни. Наверняка есть. Должно быть это совершенная, прекрасная роза с нежнейшим ароматом – но вся в острых шипах.

Дана что-то пробормотала сквозь сон.

– Что такое, любимая? – шепотом спросил он.

Она вздохнула и произнесла его имя. Она видела сон, и он был в этом сне.

Никогда не испытанное прежде чувство охватило его.

Он был в ее сне, думал Гриффин; повернувшись к Дане, он прижался к ней и вскоре сам погрузился в крепкий сон.

Когда Гриффин проснулся снова, на дворе уже стояло утро. Комната была залита ярким солнечным светом. Он повернулся к Дане…

Но ее не было рядом. Можно было подумать, что эту ночь он провел в одиночестве. Простыни аккуратно расправлены, подушки взбиты.

Усевшись, Гриффин озадаченно взъерошил волосы. Обычно первым уходил всегда он. Хотя, разумеется, не сразу покидал постель своей очередной пассии. Задерживался на полчаса, на час, иногда – хотя крайне редко – даже до самого утра. А на следующий день звонил, посылал цветы, делал какие-нибудь подарки, приглашал на обед или в театр – в общем, старался для приличия протянуть время. До тех пор, пока ему это не приедалось, а рано или поздно так всегда и происходило.

Куда, черт возьми, подевалась Дана?

Натянув брюки, он пошел на поиски.

– Дана!

И остановился на пороге гостиной. Дана сидела на террасе со своим портативным компьютером на коленях. Было очевидно, что она принялась за работу, едва встав с постели: на ней был махровый халат, волосы небрежно заколоты на затылке.

У Гриффина сжалось сердце.

Как же она красива!

Тут Дана заметила его. В глазах ее зажегся свет, на щеках заиграл нежный румянец. Она поправила волосы таким изящным и естественным жестом, что у него перехватило дыхание.

В последний раз пробежав пальцами по клавишам, она поднялась и отодвинула стеклянную дверь, держа компьютер под мышкой.

– Привет.

– Привет.

– У меня хорошая новость.

Гриффин кивнул. Она была босиком, и он заметил, что ногти у нее на ногах не накрашены. Никогда раньше ему не приходилось видеть женщину с ненакрашенными ногтями.

– Гриффин!

Она улыбалась. И была прекрасна.

– Я закончила программу.

– Вот как? – Он медленно направился к ней. – Отлично.

– Понадобилось совсем немного… Гриффин! Что ты делаешь?

Он осторожно взял у нее из рук компьютер и поставил на стол.

– Гриффин, – насторожилась она, – тебе это разве не интересно?

– Конечно, – он сосредоточенно кивнул, – очень интересно. – И4 потянул за пояс ее халата. – Очень.

Он склонился, целуя ей грудь, и Дана запрокинула голову.

– Гриффин… Гриффин, я не смогу сконцентрироваться, если… если ты будешь…

Он подхватил ее на руки и понес через гостиную в спальню.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Чувство вины.

Вот что не давало Дане покоя. Оно засасывало ее, словно океанская пучина, заставляя задыхаться.

Дана стояла на балконе, нервно сжав пальцами парапет и тщетно стараясь убедить себя, что у нее нет причин испытывать муки совести.

Она не связана никакими обещаниями. Гриффин тоже. Они оба взрослые свободные люди.

Дана крепче ухватилась за парапет.

Кого она хочет обмануть? В отеле в двух шагах отсюда ждут двое, которых известие о том, что они с Гриффином вместе провели ночь, просто убьет. Артур преодолел столько миль, чтобы быть рядом с ней. Она знает, он любит ее, хотя никогда в этом не признавался.

А Синтия? Синтия, которая смотрит на Гриффина с таким обожанием…

– Любимая!

Услышав его голос, Дана закрыла глаза. Он обнял ее, крепко прижав к себе.

Не надо, мысленно проговорила Дана. Так не должно быть…

– Дана…

Он поцеловал ее в шею, и у нее перехватило дыхание. Я люблю тебя, Гриффин, подумала она, люблю. Теперь уже глупо это отрицать.

Но он-то ее не любит. Для него это не более чем приключение, и это лишь усугубляло в ней чувство вины. Предать этих двоих, упав в объятия человека, который никогда не сможет ее полюбить…

– Где ты была? Я проснулся, а тебя нет.

– Я… не могла уснуть.

– Не могла уснуть? – Он рассмеялся. – От этого я знаю прекрасное средство. Надо было разбудить.

– Гриффин. – Дана прижала руки к его груди. – Гриффин, я тут думала…

– Я тоже.

Улыбнувшись, он склонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.

– Пожалуйста, не сейчас. Послушай, – она тяжело вздохнула. – Я… я размышляла об Артуре…

– О ком? – насторожился он. – Ты ему ничем не обязана.

– Знаю. Так же как и у тебя нет обязательств перед Синтией. Но…

Прижав палец к ее губам, он заставил ее умолкнуть.

– Дана, мы ведь не просили их лететь сюда.

– Нет, конечно, и все же…

– А то, что произошло между нами, случилось само собой.

– Это уж точно, – рассмеялась Дана. – Знай я заранее, что нам придется жить в одном номере, поспорила бы на что угодно, что один из нас утопит другого в океане.

– В океане? – усмехнулся Гриффин. – Я и не подозревал, что мой новый вице-президент вынашивает такие убийственные планы. Иначе в жизни бы не согласился поселиться вместе.

– И не надо было соглашаться, Гриффин, – серьезно проговорила Дана. – Если бы мы…

Склонив голову, он поцеловал ее. Она хотела оттолкнуть его, но не сумела – так сладок был этот поцелуй.

– Даже если бы мы остановились на разных этажах, – прошептал он, – ровно ничего бы не изменилось. Это было неизбежно, Дана. Ты сама это чувствуешь, так же как и я.