Но оказывать помощь старому союзнику Россия не спешила — вместо этого ее дипломаты стремились содействовать заключению австро-польско-саксонского союза. При российском посредничестве шли тайные переговоры, однако «соединение» дрезденского и венского дворов шло туго; саксонский курфюрст, он же король Речи Посполитой, Август III набивал цену и требовал от Вены 40 миллионов талеров субсидий на 12 лет под гарантии России и Англии. У России с Августом III были свои проблемы: надо было решить «курляндское дело» — вопрос о преемнике Бирона, поскольку герцог Курляндии официально являлся вассалом польской короны; кроме того, он соглашался на участие Речи Посполитой и Саксонии в войне против Фридриха только при условии, чтобы русские войска «наперед через Пруссию в Померанию действительно вступили», что означало неизбежный конфликт России с Пруссией.

По поводу договора с Пруссией оппонентом Миниха выступил новый кабинет-министр граф М. Г. Головкин. В декабре 1740 года он полагал, что заключение договора хорошо бы «умедлить», а текст его сообщить австрийскому резиденту. Позднее в письмах Остерману граф выражал мнение о необходимости замены посла в Берлине Бракеля, который в своих донесениях «прусской двор оправдать всячески тщится»; предлагал подтолкнуть к войне с Пруссией саксонского курфюрста и с помощью денег «уговорить» поляков, а затем вступить самим, чтобы в итоге Пруссию «на воеводства разделить». В его документах после ареста были обнаружены проекты «тайной конвенции» с Марией Терезией²⁸¹. Миних-старший указал в мемуарах, что правительница согласилась на участие в австро-саксонско-российском союзе против Пруссии, но он так и не был заключен²⁸².

Скорее всего, подобные размашистые планы едва ли могли вызвать сочувствие со стороны осторожного Остермана — и остались нереализованными. Отставка Миниха в марте не облегчила положения, поскольку австрийцы по-прежнему терпели поражения: 10 апреля 1741 года армия фельдмаршала Нейперга, удачно начав сражение, была разбита пруссаками под Мольвицем. Российские и австрийские дипломаты в конце концов проглядели образование антиавстрийской коалиции с участием Саксонии, Баварии и Франции.

Для Австрии настала черная полоса. В мае 1741 года в Нимфенбурге Франция вступила в союз с Испанией и Баварией; к нему присоединились Неаполь, Пьемонт и Модена — все они предъявили территориальные претензии к Австрии, а баварский курфюрст Карл Альбрехт провозгласил себя новым императором Священной Римской империи. К этому союзу примкнул так и не договорившийся с Веной Август III, претендовавший на Моравию. Фридрих II, со своей стороны, в июне заключил в Бреславле союзный договор с Францией. Летом 1741 года Карл Альбрехт двинул свои войска в Австрию; жители Линца присягнули ему как эрцгерцогу. Далее он направился в Чехию, куда уже вступили саксонские войска. Прага была взята, и 19 декабря курфюрст приказал приносить ему присягу как императору Священной Римской империи.

Марию Терезию поддержали тогда лишь венгерские дворяне. Петербург же по-прежнему уклонялся от конкретных обязательств. Рескрипт от 19 мая разъяснял Ланчинскому: если послать на помощь Вене войска сейчас, то «вся тяжесть на нас налагается», в то время как в Петербурге «ежедневно швецко-го наступления ожидать принуждены», а потому Россия начнет действовать только после выступления других союзников Австрии²⁸³. Согласно реляциям Ланчинского, австрийские министры просили о помощи и в июле, и в августе 1741 года. «Венгерская королева» на аудиенции 4 сентября вновь обратилась к посланнику за поддержкой — в это время к столице Австрии приближались баварцы.

Новости с другого театра военных действий также удручали: прусские войска занимали австрийские крепости в Силезии «без всякого знака супротивления», ее столица Бреслау (по-русски Бреславль) сдалась без единого выстрела; командующий австрийскими силами фельдмаршал-лейтенант Броун отступил в Моравию. Австрийцы вели себя странно: прибывший из Берлина в лагерь Фридриха II русский посол барон Бракель докладывал, что наблюдал «притворную оборону» и сдачу 20 октября другой сильной крепости — Нейсе; прусские офицеры говорили ему, что у короля есть секретное соглашение с австрийцами. Престарелого посла поразила «страшительная» форма венгерских гусар с изображенными на ней черепом и костями, «якобы они в царствии мертвых на квартирах были»; но ее психологический эффект снижался тем, что гусары не просто дезертировали из рядов австрийской армии, но переходили к противнику²⁸⁴.

Войска Карла Альбрехта подступили к самой Вене, и непризнанная императрица со всем двором была вынуждена удалиться в Пресбург (Братиславу). В этих условиях Марии Терезии действительно ничего не оставалось, как вступить в сепаратные переговоры с самым опасным противником — прусским королем. По секретному Клейн-Штеллендорфскому соглашению Фридрих II взамен на остановку военных действий получал Нижнюю Силезию. Однако австрийская сторона дала об этом знать другим участникам Нимфенбургского союза, чтобы поссорить их с Фридрихом. В ответ король в ноябре 1741 года принял торжественную присягу от жителей Силезии — новых подданных своего королевства.

Анна Леопольдовна так и не смогла обещать «государыне тетке» ничего утешительного — летом того же года Швеция начала военные действия против России. До самого конца регентства Остерман допускал российскую поддержку Австрии только при вступлении в боевые действия ганноверской армии английского короля вместе с датскими, гессенскими и саксонскими войсками²⁸⁵. Известные нам документы не содержат следов реального личного участия правительницы в решении этой проблемы, хотя короткое правление регентши, как назло, оказалось в международном плане довольно тревожным.

Драчливые паны

Самой спокойной из российских границ была польская. Речь Посполитая под властью саксонских курфюрстов клонилась к закату и представляла собой лишь тень некогда великой державы. Она еще простиралась от Балтики до Карпат и от Днепра до междуречья Вислы и Одера и имела население около двенадцати миллионов человек. Но ослабевшая шляхетская республика уже не играла сколько-нибудь заметной роли в международной политике и стала «заезжей корчмой» (базой снабжения) и театром военных действий для новых великих держав — сначала в Северной войне (1700–1721) между Россией и Швецией, а вскоре в Войне за польское наследство (1733–1734) между Россией и Францией. Такому положению дел способствовали и сами польские магнатские группировки, на выборах короля ориентировавшиеся на того или иного заграничного претендента.

Неудивительно, что появилась идея ликвидации этого несовершенного государства. Инициатором одного из первых проектов разделов Польши стал в 1721 году ее собственный король Август II. Желая превратить свою номинальную власть в наследственную и самодержавную, он подал прусскому королю идею присоединить собственно польские земли к Саксонии. В качестве компенсации Пруссия должна была получить так называемую Польскую Пруссию и Вармию — область в нижнем течении Вислы от города Торуня (Торна) до балтийского побережья; к России отошли бы Литва и «Белая Русь». Петр I настоятельно советовал прусскому королю Фридриху Вильгельму I не поддерживать эти планы, «ибо они противны Богу, совести и верности и надобно опасаться от них дурных последствий». Сам же русский государь в 1717 году с согласия сейма добился признания за Россией статуса гаранта политического устройства Речи Посполитой, то есть легального права вмешиваться во внутренние дела соседнего государства. Так раздираемая внутренними конфликтами держава всё более подпадала под зависимость от соседей.

Амбициозные магнаты и шляхтичи уже не мечтали о далеких походах и войнах против турок, татар и восточных «схизматиков», но всё же доставляли последним немало неприятностей на пограничье. Слабость государственных структур давала широкий простор своеволию шляхты, совершавшей лихие «наезды» на усадьбы соседей, в том числе и в российских владениях, с вполне прагматичной целью вывоза чужих крестьян в собственные имения.