Холройд подошел к Зард с льстивой улыбкой царедворца и, как только она узнала Дальда, вонзил ей в сердце кинжал. Он не испытывал никаких укоров совести. Да, это был коварный и безжалостный удар! Но, нанося его, Холройд помнил о миллионах погибших, о миллионах жертв, разорванных скрирами на куски. Он думал: неважно, кем и как будет уничтожено тело, занимаемое Инезией, гораздо важнее было сделать это!

Придворные в ужасе отшатнулись. Кто-то рядом с ним закричал нечеловеческим голосом:

— Дальд, ты убийца!

Холройд даже не пытался защититься, когда подбежали со всех сторон стражники. Копья пронзали тело чиновника, причиняя Холройду страшную боль. Каждый удар отдавался в мозгу, каждый нерв кричал от невыносимой боли.

В зал вбежал первый министр Аккадистрана и запричитал при виде распростертого тела бездыханной правительницы. Ошалевший от боли Холройд немедленно переместился в его тело. После недолгой паузы первый министр сделал заявление:

— Немедленно соберите кабинет. Маршал, поручаю вам поставить перед генеральным штабом вопрос о выводе наших войск из Гонволана. Стража, сию же минуту очистите помещение. Главное — удалите отсюда всех женщин. Я разрешаю остаться только брату и сестре покойной.

Лоони была сестрой Зард.

Одна из женщин оказала стражникам яростное сопротивление. Она закричала:

— Ты опоздала, Лоони, опоздала! Ты слишком долго раздумывала и упустила время. Через три месяца Гонволан будет оккупирован весь целиком. А теперь, глупая девчонка, я отправляюсь во дворец-крепость и там, наконец, уничтожу твое настоящее тело!

«Женщина, ты переоценила свои возможности, — с мрачным удовлетворением подумал Холройд. — Тебе даже в голову не приходит, кто убил Зард, иначе ты бы не считала этого человека всего лишь жалкой игрушкой в руках Лоони».

Вслух он обратился к окружающим:

— У этой дамы, должно быть, истерика! Она сама не ведает, что говорит…

Лоони в облике сестры Зард подошла к нему и шепнула:

— Смотри-ка, она даже не подозревает, что ты на самом деле жив. Сейчас она отправится во дворец-крепость, а там спустится в запечатанную камеру подземелья. Мы должны оказаться там раньше нее. Давай оставим этих людей на время.

В одно мгновение ока и даже быстрей — так быстро, что это не поддается человеческому воображению, они пронеслись сквозь пространство, заняли свои собственные тела и очутились в полумраке темницы.

Они ждали прибытия и появления Инезии. Вдруг в камере стало немного светлей. Над полом закружился голубоватый мерцающий шар, потом от него отделился неясный силуэт женщины, нечто наподобие тени. Затем Инезия материализовалась и оказалась лицом к лицу перед Холройдом и Лоони.

Лоони обратилась к ней:

— Как мило, дорогая Инезия, что ты не заставила себя ждать, не обманула наших ожиданий и пришла сюда сама.

Золотоволосая богиня удивленно распахнула голубые глаза. Не в силах произнести ни слова, она молча смотрела на Лоони, потом перевела взгляд на Холройда. На лице у нее отразился ужас.

— И не пытайся выйти из своей оболочки, — сурово предупредила ее Лоони, — не пытайся звать на подмогу. Во всех внутренних покоях мы разместили стражников и приказали не пропускать никого, кроме богини. Ни одна другая женщина не пройдет сюда…

Лоони присмотрелась к Инезии и закричала:

— Не медли, Пта! Давай сюда цепи! Она пробует растаять…

Время, казалось, растянулось во много раз, секунда равнялась часам. Холройд, как безумный, бросился к Инезии и схватил ее… Нет, то была уже не она, то была ее ускользающая, растворяющаяся плоть. Виток за витком он набрасывал на тающее тело холодные и неразрушимые магические цепи. Тошнота подступила у него к горлу, когда Лоони поспешно поднесла ему расплавленное металлическое звено. Не теряя времени, Холройд запаял его и тут же остудил холодной водой, чтобы держалось покрепче.

Что и говорить, работенка на их долю выпала не из самых приятных. Однако теперь ни один человек в мире не смог бы разорвать магические цепи.

Облегченно вздохнув, Лоони обратилась к поверженной сопернице:

— Ни о чем не беспокойся, дорогая. Ты останешься здесь, в заточении, до тех пор, пока Пта не станет достаточно могущественным, чтобы окончательно уничтожить твою способность находиться в круге власти. Затем ты снова станешь простой смертной женщиной, и тебе будет позволено жить так, как ты пожелаешь и где ты пожелаешь. Тебя окружат роскошью и комфортом. Ответь, могла ли ты рассчитывать на столь мягкое наказание, ничем не ущемляющее твое достоинство богини?

Инезия безмолвно смотрела на Лоони и Холройда, время от времени скрежеща зубами в бессильной ярости. Но теперь она никому не могла причинить вреда.

— Пойдем отсюда, — пробормотал Холройд, обращаясь к Лоони. — Мне что-то нехорошо…

Но в дверях он обернулся и заглянул в пустые бессмысленные глаза злобного дикого зверя, закованного в магические цепи.

— Напоследок я вот что скажу тебе, Инезия, — сказал он. — Ты забыла самое главное. А может быть, никогда не знала или не желала знать. Когда вокруг кровь и смерть, когда гибнут близкие и рушится дом, в котором живет человек, когда теряется опора под ногами… Что в таком случае остается людям? Чем больше опасность для жизни, тем вернее люди возвращаются к своей древней вере. Твои наемники напрасно охотились за молитвенными жезлами — их только подальше прятали. Ты никогда не задумывалась над тем, что такое религия? Нет? Так вот, я отвечу тебе. Это не только обожание, не только слепое поклонение божеству, будь то богиня или бог. Религию порождает страх. Страх перед необоримой силой. Страх перед непроглядной тьмой. Страх перед неуверенностью в завтрашнем дне и перед безверием. В минуту смертельной опасности в душе человека, как искра последней надежды, высекается вера. Только она способна удержать людей тогда, когда им больше не за что держаться. Ты сама развязала страшную войну, ты залила землю потоками крови, ты отбросила цивилизацию на многие века в прошлое. И тем самым ты только погубила сама себя! Потому что чем больше ты принесла горя и сгубила живых душ, тем горячее молились женщины за своих защитников — за мужей и возлюбленных. И так было всегда, так есть и так будет до скончания веков. В этом парадоксе и заключается источник вечного могущества древнего бога Пта, бога истины и справедливости. Я могу быть только бесконечно признателен людям, поддержавшим меня в трудной и долгой битве с тобой — исчадием ада. Помогая мне, люди тем самым спасали самих себя. Мой народ уцелел, победил и восторжествовал. Мне пора сливаться с этими людьми. Они никогда не пожалеют об этом, клянусь!

Злобно что-то ворча, Инезия сжимала кулаки, и в ответ на каждое ее движение грохотали тяжелые цепи.

Не дождавшись от нее ни слова, Холройд повернулся и вышел за дверь. Там его ждала Лоони. Вместе они довершили свою работу — закрыли и запечатали магическими печатями двери подземелья.

Вместе они поднялись по ступенькам. И вышли — из темноты к свету.

Империя атома

Готовые возвестить о появлении на свет ребенка, младшие ученые весь день дежурили у веревок колоколов. Ночью они обменивались грубыми шутками о причине задержки. Однако опасались, чтобы их не услышали старшие или посвященные в тайну. Ребенок родился за несколько часов до рассвета. Он был слабым и худым. Несуразное его тельце привело в отчаяние отца. А мать, леди Таня, придя в себя, некоторое время слушала его жалобный плач и затем ядовито заметила:

— Кто напугал маленького негодяя? Он как будто боится жить.

Ученый Джоквин, принимавший роды, расценил ее слова как дурное предзнаменование. Он решил, что мать не должна видеть уродца до следующего дня, ему казалось, что только так можно предотвратить бедствие, и он действовал решительно и быстро. Прежде всего он приказал рабыням прикрыть колыбель, закутав ее со всех сторон, чтобы отразить любое злое излучение, которое может проникнуть в спальню. Когда удивительная процессия начала протискиваться в дверь, леди Таня оторвала голову от подушки и, приподнявшись, посмотрела на нее с тревожным удивлением. В прошлом она родила мужу четверых детей и поэтому понимала, что на этот раз происходит нечто необычное. Леди Таня не была женщиной кроткой и присутствие ученого не очень ее смущало.