Мертвое тело, которое она случайно заняла, после недели тщательного ухода и загара под теплыми лучами солнца все заметней начинало проявлять признаки самостоятельной жизни. Хорошо промытые и расчесанные гребнем волосы отливали прекрасным темным блеском. В воде отразился уверенный и зоркий взгляд зеленых глаз, сияющих мягким светом. Как изумруды… Лицо? Она еще поработает над ним, конечно, насколько это удастся. Но, к сожалению, уж очень оно скуластое и простенькое.

Она все еще вглядывалась в свое отражение, но внутреннее чутье подсказывало ей, что к ней кто-то приближается. Лоони оглянулась. Футах в десяти от нее над водой кружился и мерцал огромный голубовато-туманный шар, внутри которого играли радужные переливы. И как будто ниоткуда возник смутный силуэт, постепенно принимающий вид богини Инезии. Точеная обнаженная фигурка какое-то мгновение словно балансировала на грани света и тьмы, затем отделилась от шара и не то упала, не то спрыгнула в воду. Так выглядела со стороны материализация.

Инезия не спеша вышла на мелководье. Лоони настороженно следила, как богиня выбирается на берег. Вот она отряхнулась от воды и села на траву ярдах в двух от Лоони. Инезия сказала, презрительно сощурясь:

— Тебе, наверно, кажется, что ты поступила очень мудро, отдав ему кольцо власти, не так ли?

Лоони пожала плечами. Она могла бы ответить, но зачем? Вопрос Инезии звучал вполне риторически и не требовал ответа. Лоони посмотрела прямо в лицо золотоволосой богини и прочла на нем невысказанное, но с трудом сдерживаемое торжество. Она тихо сказала:

— Так значит он подписал… мой смертный приговор? Я чувствовала, что ты сейчас появишься. Сколько же мне осталось жить теперь, милая Инезия?

Богиня залилась благодушным звонким смехом.

— Уж не рассчитываешь ли ты, что я сообщу тебе точную дату?

— В таком случае, — твердо ответила Лоони, — я буду жить и действовать, словно мне ничего не грозит.

Она заметила, как с нежного лица Инезии исчезает самодовольное выражение. Это была маленькая, но победа. Тем не менее богиня парировала выпад:

— И все же я могу стереть с лица земли твое настоящее тело в ту же минуту, когда пожелаю.

Хороша победа! Лоони ахнула:

— Так значит, ты еще не уничтожила его?

Она с трудом заставила себя замолчать. Лоони охватила нервная дрожь. Ее настоящее тело! Глупо было даже вспоминать о нем сейчас, когда она не может оставить временную оболочку и ничем не в силах ему помочь. Полагая, что ее настоящее тело уничтожено, Лоони отбросила все сомнения и шла вперед напропалую. И вот теперь узнала…

Ее настоящее тело! Великолепная одухотворенная плоть, дивная красота которой так привлекала всегда могучего и пылкого Пта… Ее плоть — полюс божественной власти… Если поторопиться, может быть, удастся вернуть его? Захватить силой… Она хмуро сказала:

— Ты хитрее, чем я предполагала, Инезия, но все-таки недостаточно мудра. Я живу или умираю с Пта.

— Ты умрешь… очень скоро, — холодно отозвалась другая женщина. — Пять чар уже разрушены. Пять из семи. Мне кажется, он что-то подозревает, но это уже не имеет никакого значения. Мои сети уже накинуты на него, петля сжимается, и шестая защита вот-вот рухнет. У меня есть небольшой план, который сделает бессмысленным любой его самостоятельный, не подведомственный мне шаг. Новый план… а по существу очень старый, я задумала это давным-давно. И через день-другой осуществлю. Ну что, — повернулась Инезия к Лоони, — ты и теперь тешишь себя несбыточными надеждами? Все еще думаешь вернуть себе могущество и свободу и воплотиться в прежнее тело?

Лоони утомленно молчала. Разговор с Инезией требовал от нее постоянного напряжения всех сил. Но это была единственная надежда узнать что-либо. Она не нарушала молчания, пока не собралась с духом. Ее победа оказалась совсем не такой значительной, как ей показалось вначале. Эта неделя измотала ее. Она все время ожидала появления Инезии и вынуждена была держаться поблизости от воды: вода служила катализатором для материализации и по ней всегда было легче прийти. Характер у золотоволосой богини был забавно-тщеславный. Жизнь Лоони стала бы совсем невыносимой, если бы время от времени к ней не наведывалась Инезия, желающая получше почувствовать свое торжество.

Лоони тихо сказала:

— По правде говоря, мне не верится, что он сможет успешно провести наступление в вулканических горах. Вулканы, горы, крутые склоны… К чему эти испытания? Ты семижды попытаешься достигнуть магического трона Пта и семижды потерпишь неудачу.

Инезия протестующе замахала руками и издала странный гортанный крик, нарушивший окрестную тишину. В этом крике Лоони скорей угадала, чем расслышала торжество, венчающее долгие усилия, триумф победительницы, какой ощущала себя Инезия. Что-то произошло именно сейчас… Что именно? Что заставило Инезию выдать себя?

«Ее план сработает через день-другой, — подумала Лоони. — Или это уже случилось день-два назад? А возможно, происходит сейчас, в эту минуту, пока мы тут беседуем. Что она говорит?»

Инезия в упоении от себя вещала:

— …на следующий день после прибытия на фронт он выступил с речью, обращенной к десяти тысячам маршалов и их жен. Я была в оболочке одной из жен. И все, что он говорил, повторяло мои собственные соображения относительно военной стратегии: нужно изменить соотношение между числом грузовых скриров и гримбов. Это особенно важно потому…

Инезия запнулась на мгновение и нежно улыбнулась сопернице:

— Ты одна, моя дорогая Лоони, знаешь об э т о м. Но твой язык крепко запечатан, не так ли, милая? И все-таки ты догадываешься, что я имею в виду, когда произношу ключевое заветное слово АККАДИСТРАН!

Не сдерживая больше клокочущей в груди ненависти, Лоони закричала:

— Ты дьявол! Ты демон! Ты подлая убийца!

Ей в ответ прозвенел нежный мелодичный смех. Постепенно он перешел в насмешливый визгливый хохот, не оставляющий никаких сомнений в безжалостности его обладательницы. Отсмеявшись, Инезия пренебрежительно сказала:

— Ох-ох-ох! Как мы чувствительны и сентиментальны. Что можно поделать, если человеческое существо обречено погибнуть за несколько лет до своего естественного конца.

Она легла спиной на траву. В лучах утреннего солнца совершенное тело Инезии блистало белизной. Но когда Лоони ловила ее взгляд обращенный на ручей и долину, тянущуюся до самых северных гор, глаза Инезии напоминали голубой лед. Казалось, она гипнотизирует скрира Лоони, который, подобно огромному пеликану, то и дело погружал голову на длинной шее в поток и всякий раз выуживал оттуда серебристую рыбину.

Лоони казалось, что она читает мысли Инезии, все еще глядящей на птицу, ручей, долину. Но было совершенно очевидно, что золотоволосая богиня была занята делами поважнее, нежели гипноз скрира. Вздохнув, Инезия сказала:

— Плохо, что Пта выступил с речью после того, как назначил на высшие посты мятежных офицеров. Он слишком уверен в себе и всех заражает своей уверенностью. Ему почти что удалось рассеять всю их подозрительность. Должна признать, что меня удивляет смелость, с которой он берется командовать такой огромной армией, — задумчиво произнесла она. — Сомневаюсь, что человек Холройд догадывается о том, что только Пта под силу распорядиться такой властью, какая есть у него. Конечно, теперь это не играет уже никакой роли. Я одним ударом расправлюсь и с мятежниками и с Холройдом. Есть у меня небольшой трюк…

Перехватив взгляд Лоони, она весело улыбнулась. И хотя Лоони понимала, что и торжество, и веселье соперницы скорее напускные, чем настоящие, и все это игра, рассчитанная на нее как на зрителя, ее все же охватило отчаяние.

— Трюк? — эхом отозвалась она.

Инезия продолжала:

— Вчера он отправился вместе с мятежными офицерами и чертежниками проводить рекогносцировку на скрирах. Сегодня утром уже с другой группой он отправится изучать ту же территорию уже на гримбах и уточнит наброски, сделанные вчера.

— Но я не вижу… — начала было Лоони.