Старец замолчал, остановился, давая возможность осознать глубину сказанного. Сидели в лесной тишине, слушая звучное потрескивание в огне сухих поленьев.

- Батюшка Феодосий! – тревожно вопросила молодая женщина в сарафане. - А как бы мне с нечистым совладать? Я одна живу, с ребеночком, а он приходит ко мне, то в виде мужчины представительного, то голый на копытах прискачет, то в Федьку-тракториста оборотится. Я даже на двор ночью выйти не могу! – она тихо заплакала. – Чем только его не гнала! И молитвой святой и ухватом. Ни в какую… Хохочет, буйствует, всю посуду в доме переколотил!

- А ты набери водицы в роднике. Окропи стены, двери, окна. На ночь обязательно вечерние молитвы внимательно читай. И сразу спать, не думай ни о чем и ни на что внимания не обращай! Ну, а не угомонится, или приставать начнет – вот тебе поясок. Покажи ему, хлестни легонько – вот, мол, тебе привет от Феодосия! Он сразу и исчезнет. Только, чтобы не вернулся – ты верить должна, что это мы с Божьей помощью одолели силу бесовскую. А усомнишься – они опять рано или поздно появятся.

- Спасибо, батюшка! – она взяла поясок, поклонилась. – Он теперь у меня попляшет!

Все весело рассмеялись. Начали подходить к Феодосию, делится своими горестями. Каждого он выслушивал, давал советы или трогал легонько ладонью. И так быстро все получалось! Люди благодарили и, не задерживаясь, уходили домой. Многие оставляли на кухне то мешок муки, то крупы какой-нибудь, то гороха. Мясо братия не потребляла. А вот яйца, творог, сметану, масло – все опускали в погреб, на лед ставили.

Хорошо здесь было. Легко, тихо, мирно. Покой на душе. Воздух будто особенный какой-то. Зайчики, белочки скачут с распушенными хвостами, люди с добром друг к другу, с сочувствием, с пониманием.

Аня долго стояла возле старца, разговоры слушала, спросить хотела, да все не решалась будто.

- А ведь и я любовь встретила! – шепнула ему тихонько. – Только ждать надо…

- Ну, Анечка! А я же знаю! Вон как глазки у тебя пылают! Не волнуйся и не переживай. Любовь – она ведь ожиданием и разлукой проверяется. И укрепляется… Ты девушка строгая, ответственная. Значит, выбор сделала?

- Ой! Да! Если он меня… Я всю жизнь его любить буду!

- Бог с тобой, золотце мое! Ну, а если что – я сразу почувствую! – он шутливо погрозил ей пальцем.

- А сестра у тебя хорошая! Добрая, серьезная. Счастливая, как и ты! – добавил с лукавой улыбкой.

- Спасибо вам, дедушка! Вы - Ангел Светлый! – она быстро поцеловала его и стремительно умчалась.

Обратная дорога показалась гораздо короче. Еще только начинало смеркаться, а они уже все вместе сидели за столом и дружно уплетали вареники со сметаной.

Аня восторженно рассказывала про скит. Про святого старца, про знающую опытную бабушку, про молодую женщину, ведущую непрерывную брань с бесом-озорником.

- А вы для чего ходили-то? – в который раз спрашивала мама. Отец только улыбался и понимающе прятал за веками глаза.

- Нельзя говорить, мама! Мы все столько нового узнали!..

Ольга сидела тихая, умиротворенная, слегка уставшая. Она верила, нет, она знала, что все уже позади. Бросала взгляды на Дмитрия, который не сводил с нее своих серых глаз, и долгожданное радостное равновесие наступало внутри. Измученная, исстрадавшаяся душа блаженно вспоминала напутствие Феодосия: «свято храните этот дар!».

Казалось все сомнения, предубеждения, раздумья о чувстве виноватости перед погибшим Антоном, перед памятью о нем, перед теми счастливыми временами, когда они были вдвоем, все как-то благополучно разрешилось. И не будет больше терзаний и растерянности. Ведь она так же любит его. Но он ушел… находится в другом измерении, и та страница, земная, она просто перевернута, хотя и оборвалась едва начавшись… И тот, кто подарил нам любовь, а потом неожиданно забрал его, ведь не просто так это все случилось. И вдруг появился Дима! Как во всем этом сплетении разобраться? А будущий ребенок? Видимо не найдет она сама ответа. Не в силах постичь предназначенное.

Феодосий на духовном уровне укрепил ее размышления, объяснил значение ночных посещений, а главное, помог разобраться в чувствах к Диме. Надо же, оказывается нечего опасаться, нужно слушать свое сердце жаждущее «воссиять в новом преображении!». Слова-то, какие нашел старец!

- А я, видимо, не могу не любить… - Ольга радостно улыбнулась. – Да и как его можно не любить? Он же… А как смотрит!

Вдруг ей пришла мысль, что они с Антоном очень похожи. То же выражение лица, тот нежный чувственный взгляд, какая-то романтическая экзальтация в глазах.

- Они любят меня! Любят! - у нее сильно забилось сердце. – Все влюбленные смотрят одинаково! Я счастливая!

Она долго не сводила с него взволнованных глаз. Радужные растворяющие волны переливались внутри зеркальным сверкающим блеском. Ласковая поглощающая нега медленно, еле различимо, но неуклонно, заполняла все ее существо, глубоко проникала в самые потаенные уголки растревоженного сердца, чудесным мерцающим светом озаряла измученную душу…

Не в силах больше выносить томительного нежного чувства, подошла к нему, обняла крепко и долго не отпускала. Заглянула в его жаркие глаза и, не произнеся ни слова, отправилась в спальню.

Он сидел немного смущенный, нерешительный… Буря всевозможных переживаний клокотала внутри. Казалось здесь, сейчас, происходит что-то очень важное, может, самое главное в его жизни. Его поразил поход к святому старцу. Он не знал, что оказывается для счастья многого и не нужно. Лишь бы быть рядом с любимыми, находиться среди открытых сердцем людей, ощущать чистоту в душе и непорочность в мыслях. Есть оказывается такие места на земле. Совсем рядом.

Да и здесь в этом доме, в этой дорогой ему семье, он испытывал те же ощущения добросердечности и приветливости. Он смотрел на ее родителей и удивлялся как они ласково и мягко смотрят друг на друга, радушно и внимательно относятся к людям.

Дима вышел на воздух, сел на крылечке. Долго сидел, курил, пытаясь разобраться в своих чувствах, что-то понять… Ничего в голову не приходило. Он просто сидел и смотрел в ночное небо, в еле различимый горизонт, вглядывался в далекие блуждающие огоньки, мигающие яркими точками и перемещающиеся в неведомых направлениях.

Впечатление душевного праздника разливалось внутри. Даже уходить почему-то не хотелось. Дорогие минуты…

Вышла Анюта, присела рядом.

- Чего ты тут делаешь, Дима? Она ждет тебя!

- Да, Анечка! Ждет! Спасибо тебе… - положил руку на ее плечо. – Если бы не Феодосий…

- Нет, Дима! Это все ваша любовь! Ну, иди, иди уже… - она сильно толкнула его кулачками. – Береги Ольгу!

Он немного постоял перед дверью. Прислушивался, не решаясь войти. В спальне стояла безмолвная тишина. Вздохнул глубоко, почувствовал, как встрепенулось сердце, душа зажглась, загорелась, и вошел, не думая ни о чем…

                             Глава восьмая

 

- Дима? Димочка, это ты? Живой, здоровый? Не раненный? - встревоженный женский голос скороговоркой раздавался в телефонной трубке.

- Я, Марина! У меня все нормально! Как вы там? – Дима с раннего утра уехал в райцентр, и с почтамта звонил жене Черкеса – Марине.

Все-таки ее телефон уже не должны были прослушивать. После гибели мужа она долго не могла прийти в себя. Они с Валькой каждый день приезжали к ней. Ребенка на всякий случай отправили к ее родителям в другой город, а перед домом всю ночь дежурила машина с двумя бойцами, и двое находились внутри, вместе с прислугой.

Через несколько дней, немного успокоившись, Марина начала оформлять визу и вид на жительство в Испании, где у Черкеса была куплена роскошная вилла у моря.

- Я не могу жить в этой стране! – устало говорила она. – Я всего боюсь! Боюсь за своего ребенка, за своих родителей, за себя наконец… Боюсь выходить в город, на улицу, в магазин. Я устала от агрессивных взглядов, грубости, хамства, хмурых неприветливых лиц!