Еще в конце 1943 года, при приближении войск Красной Армии к районам деятельности ОУН, перед СБ были поставлены задачи «полной очистки территории от враждебного элемента». Массовое уничтожение врагов было начато в январе 1944 года. В первую очередь уничтожался «польский элемент», во вторую — «коммунистические сексоты»{263}.
В августе 1944 года, в ответ на попытки НКГБ-НКВД вербовать осведомителей в рядах подпольщиков, ОУН ввела в действие «наши контрмеры… ликвидация сексотов всеми доступными средствами: расстрел, повешение и даже четвертование, с надписью на груди: “За сотрудничество с НКВД”»{264}.
Угрозы «сексотам» распространялись с помощью отпечатанных типографским способом листовок, таких как листовка от 11 июля 1945 года: «К сексотам, доносчикам, истребителям и т.д.». «Предупреждаем украинских граждан: все, кто связан с органами НКВД-НКГБ, все, кто каким бы то ни было образом сотрудничает с НКВД… все будут считаться предателями и мы расправимся с ними как с нашими самыми злейшими врагами»{265}.
Порядок ликвидации «сексотов» был регламентирован соответствующими письменными инструкциями, предписывающими «в ходе ликвидации указанных лиц не жалеть ни взрослых членов их семей, ни детей»{266}.
Народное возмущение, вызванное расправами с целыми семьями, заставило руководство ОУН-УПА к 1945 году отказаться от подобных акций. В «Инструкции командирам отрядов», датированной 21 ноября 1944 года, меру наказания уточнили: «Не следует впредь отрезать головы сексотов». Через шесть месяцев последовало еще одно уточнение. В мае 1945 года инструкцией Верховного командования УПА предписывалось: «Проводите массовое уничтожение сексотов, но не взваливайте вину на членов их семей. Допускается конфискация или уничтожение их имущества»{267}. Кого Служба безпеки относила к сексотам, видно из «Списка секретных сотрудников НКВД в 4-м районе», составленного СБ и захваченного советской спецгруппой в Золочивском районе в конце 1944 года. На всех «сексотов», представленных в списке, донесли соседи, сочувствовавшие ОУН.
— Женщина села Розваж МОРЦА Юлия, украинка, в 1941 году была членом Коммунистического союза молодежи и осведомителем НКВД. Когда в 1944 году вернулись Советы, она стала действовать еще более активно, обвиняя местного председателя — что он делал, с кем встречался. Она сообщала обо всем НКВД и районному начальству… Каждый день она гуляла с НКВД и кричала «Долой бандеровцев!» Она сообщала о каждом, кто присоединился к УПА.
— Женщина села Розваж ПОПЮК Ольга, украинка, была связана с партизанами в нашем селе. Она сообщала некоторым пленным о всех наших передвижениях. Когда Советы возвратились, она начала доносить, кто что делал в деревне, какие были встречи и кто следил. Она сообщала о семьях тех, кто присоединился к УПА. Она доносила НКВД и местному райкому партии обо всех, сообщая, кто среди молодежи скрывался от принудительных налогов, кто дезертировал из (Красной) Армии или бежал от работы в Донбассе. Она говорит, конец всем нам и Украине.
— Женщина села Розваж МИХАЙЛЮК Юлия, по национальности русская (фамилия украинская), была связана с поляками и советскими партизанами, а теперь стала главным информатором НКВД. Она доносит на тех, кто сотрудничал с немцами, кто все еще скрывается. Она доносит НКВД и местному партийному секретарю обо всем что случилось в селе. Она говорит: «Долой бандеровцев! Теперь время, чтобы начать такую жизнь, какую мы все ожидали. К черту вас и ваших бандеровцев!»
— Женщина села Розваж ЛИТАРЧУК Фима, по национальности украинка, работает секретным агентом НКВД, доносит о тех, кто находится в деревне, кто скрывается, предала много друзей — как мужчин, так и женщин. Она сообщает, кто сотрудничал с немцами и что они делали. Имеет очень тесную связь с председателем сельсовета и секретарем местной партячейки. Много раз ее заставали с НКВД и представителем райкома партии. Она всех выдавала: кто появляется в селе, кто скрывается. Кричит: «Долой бандеровцев! Мы достаточно долго ждали свободу. Теперь время жить!»
— Женщина села Розваж БРОНОВИЦКАЯ Марьянка, полька по национальности, работает доносчицей на поляков и НКВД. Была связана с местной полицией. Сообщает о тех, кто скрывается, кто вернулся из (повстанческой) армии или сбежал от труда в Донбассе. Говорит: «Долой украинцев и долой бандеровцев с семьями!»
— Женщина села Розваж ПУШКА Агафья, украинка, выдала — всех, кто сотрудничал с немцами, какой работой занимались (во время немецкой оккупации), какие были встречи и кто их посещал. Она выдала тех, кто скрывался от мобилизации, кто дезертаровал из Красной Армии. Она выдала НКВД много друзей, мужчин и женщин: у кого есть оружие, кто где встречается. Она доносила обо всех передвижениях, обо всем, что сейчас происходит, и говорит: «Долой бандеровцев!»
(Подписано) ЗЕВЕРУХА. Слава Украине! Героям слава! Несмотря на очевидную скудность основанного на слухах «подтверждения» стукачества, всех этих женщин жестоко казнили. Приведем пример типичного смертного приговора повстанцев.
ПРИГОВОР
Дня 19 октября 1944 года суд военного трибунала рассмотрел дело против МИРОНЧУК Татьяны и признал ее виновной в сотрудничестве с НКВД. На основании ее признания суд приговаривает МИРОНЧУК Татьяну к смерти. Приговор приведен в исполнение 19.Х.1944 г. в 5 часов утра. Слава Украине! Героям слава! (Две подписи) Ком. Пол. Бережнюк{268}.
Страшной частью ритуала было то, что почти каждый обвиняемый, как правило, должен был перед казнью сознаться в предательстве. В ноябре 1944 года на допросе в НКВД упомянутый выше командир одного из карательных отрядов Иосиф Паньков описал, какими методами повстанцы добивались подобных признаний: «В конце февраля 1944-го я узнал, что артистка Львовского оперного театра Мария Капустенская якобы была связана с гестапо и выдала другого артиста, члена ОУН. По решению руководства СБ она была похищена моими людьми и привезена на полигон, где мы заранее подготовили место для ее допроса. Она была похищенная прямо из театра и доставлена прямо к месту. Я лично допросил ее. Она категорически отрицала любую связь с гестапо. Поэтому мы раздели ее догола и прутьями из лозы, которые мы заранее подготовили, каждый человек моего отряда по очереди избивал ее до тех пор, пока от прутьев не остались клочья. Тогда она сказала, что она признается. После этого она “подтвердила”, что она имела связь с гестапо. Затем, по моему приказу, она была вынесена за 500 метров от места допроса и расстреляна “Глухим”. На допросе Паньков признался также, что во время войны совершил еще по крайней мере шестьдесят подобных убийств поляков, подозреваемых в пособничестве Германии или Советам»{269}.
Часто приказы о казни женщин, заподозренных в «пособничестве» Советам, отдавались заранее, а затем постепенно выполнялись специально созданными для этого отрядами СБ. Результаты деятельности одного из таких отрядов были обнаружены во Львове 21 июня 1948 года. Уборщица в Львовском государственном университете (в настоящее время Львовский университет им. Ивана Франко) убирала мусор в университетской конюшне и обнаружила множество отрубленных человеческих ног. В ужасе она вызвала милицию. В ходе расследования оперативники обнаружили восемнадцать обнаженных и изуродованных трупов — семнадцать женских и один подростка. Позднее, на допросе в МГБ, один из членов карательного отряда СБ показал: «Члены группы действовали по заданию ОУНовского подполья. С ноября 1947 г. мы систематически убивали лояльно настроенных к советскому режиму жителей близ расположенных к городу Львову районов. С этой целью встречали намеченных к ликвидации на Львовском вокзале или городском базаре, заманивали их под разными предлогами в конюшню Львовского государственного университета. Там мы убивали их ударами тупого предмета по голове, после чего закапывали в землю».