Справа, за углом дома, между двумя высокими пальмами, в выбеленной стене я заметил небольшую дверь. Не думаю, что ей пользовался Сейполт, скорее, она предназначалась для тех, кто доставлял продукты и увозил мусор. По эту сторону дома, в отличие от роскошных тропических джунглей перед фасадом, росли алоэ, юкки и цветущие кактусы. Я взялся за дверную ручку, и она легко повернулась. Наверное, кто-то только что отправился в город за газетой. Я вошел и оказался у ступеней, ведущих вниз, в неприветливую темноту. Пролет лестницы рядом — путь наверх. Я выбрал второе, миновал кладовую, прекрасно оборудованную кухню и оказался в изысканно обставленной обеденной комнате. Никого не увидел, не услышал ни звука. Немного пошумел, чтобы Сейполт или Рейнхарт узнали о моем присутствии: пусть не думают, что я шпион или, скажем, подтверждаю слова старого немца об арабских воришках.

Из столовой я прошел в гостиную и в коридор. Передо мной стояли шкафы с бездарно подобранной коллекцией. Теперь я уже мог ориентироваться. Так, посмотрим. Кабинет Сейполта должен быть…

…здесь! Закрыто; я громко постучал. Тишина. Толкнув дверь, я шагнул внутрь. Полумрак, шторы плотно закрывают окна. Воздух затхлый, как будто кондиционер отключили и помещение давно не проветривали. Интересно, что случится, если я наберусь наглости и пороюсь немного в кипе документов, оставленных хозяином? Я торопливо перелистал несколько отчетов, лежавших на самом верху.

Сейполта я обнаружил между эркером и двумя стеллажами для деловых бумаг.

Его скрывал письменный стол. Костюм немца стал почти черным от крови.

Сначала я принял его за серый плед, упавший на бежевый ковер. Потом заметил светло-голубую рубашку и одну руку. Шагнул поближе, ожидая самого худшего, и, конечно, не ошибся…

Его располосовали от горла до паха, темные внутренности вывалились на ковер. В окоченевшую руку втиснут какой-то из его собственных жизненно важных органов.

Это сделал Ксаргис Мохадхил Хан, он же Джеймс Бонд, который до недавнего времени работал на Сейполта. Убрал еще одного свидетеля.

Рейнхарта я нашел в его комнате наверху; он выглядел не лучше своего босса.

Старик-араб умер за домом, когда пропалывал прелестные цветы, выращенные им вопреки природе и климату. Всех убили быстро, затем расчленили. Хан крался от одной жертвы к другой, тихо и молниеносно отбирая жизнь. Он скользил бесшумно, как призрак. Прежде чем вернуться в опустевший особняк, я вставил несколько программ, которые подавили страх, боль, гнев, голод и жажду; языковая училка уже была подключена, но, похоже, она не пригодится мне сегодня.

Я направился к кабинету Сейполта, собираясь хорошенько обыскать стол. Но на пороге меня окликнули:

— Люц?

Я повернулся. Билл не соврал: покойный действительно любил длинноногих блондинок.

— Lutz? — повторила она. — Bist du noch bereit?

— Ich heisse Marid Audran, Fraulein. Wissen Sie wo Lutz ist?[28]

Моя училка работала на полную мощность: казалось, я не просто переводил с арабского на немецкий, но говорил на языке, который знал с самого детства.

— Разве его здесь нет? — спросила она.

— Нет, и Рейнхарта я тоже никак не могу найти.

— Очевидно, уже уехали в город. За ланчем мы решили, что неплохо бы прогуляться.

— Готов поспорить, они отправились ко мне. Мы договорились пообедать вместе, и я вообразил, что должен встретиться с ними здесь. Нанял машину. Господи, какая глупость! Сейчас позвоню в отель и оставлю Люцу записку, а затем вызову другое такси. Поедете со мной?

Она задумчиво покусала ноготь.

— Даже не знаю… — ответила она очень нерешительным тоном.

— Вы уже осмотрели здешние достопримечательности?

Она нахмурилась:

— Я не видела ничего, кроме этого дома, ни разу не вылезала отсюда с тех пор, как тут оказалась. Тихо, вокруг ни души… — сказала она жалобно.

Я кивнул:

— О, мой приятель чересчур серьезно относится к работе. Уверяет, что ему нравиться развлекаться и наслаждаться жизнью, а в действительности сохнет за делом сам и заставляет маяться окружающих. Не хочу осуждать его — в конце концов, он один из моих старейших партнеров по бизнесу и лучший друг, — но думаю, такое времяпровождение вредно для здоровья.

— И я постоянно твержу ему то же самое.

— Почему бы нам не отправиться в отель? Давайте вместе постараемся помочь ему расслабиться немного сегодня вечером. Обед, небольшое шоу. Будьте моей гостьей! Я настаиваю.

Она улыбнулась:

— Только позвольте мне…

— Мы должны спешить, — прервал я ее. — Если быстро не доберемся до отеля, Люц вернется домой. Он весьма нервный человек. Тогда и нам придется ехать обратно. Как вы знаете, дорога просто ужасная. Идемте, время не терпит.

— Но если мы собираемся в ресторан…

Мне следовало бы догадаться!

— Ваше платье вам очень к лицу, моя дорогая; но если вы так не считаете… то прошу позволения купить вам другое, по вашему выбору, с любыми необходимыми аксессуарами. Люц сделал мне множество подарков. С удовольствием отвечу на его щедрость подобным образом. Мы можем пройтись по магазинам прямо перед обедом. Я знаю несколько очень изысканных английских, французских и итальянских заведений; уверен, вам понравится. Кстати, вы успеете выбрать вечерний наряд, пока мы с Люцем будем обсуждать наши проблемы. Все прекрасно устроится.

Я вывел ее через парадный вход. Мы зашагали по гравийной дорожке к такси Билла. Открыв заднюю дверцу, я усадил ее в купе, затем обошел машину и расположился с другой стороны.

— Билл, — обратился я к нему по-арабски, — назад в город. «Палаццо ди Марко Аурелио».

Он с раздражением посмотрел на меня.

— Знаешь, Аврелий ведь тоже мертв, — сказал он и завел мотор.

Я похолодел, пытаясь сообразить, что значит его зловещее «тоже». Потом повернулся к девице.

— Не обращай внимания на водителя, — сказал я ей по-немецки, решив, что сейчас самое время перейти на «ты». — Он безумен, как любой американец. Такова воля Аллаха.

— Ты не позвонил в отель, — отозвалась она, даря мне нежную улыбку.

Ей пришлась по вкусу перспектива приобрести новые шмотки и украшения к ним просто по случаю совместного обеда. Меня она сочла психованным арабом, лопающимся от богатства. Такие аборигены ей нравились.

— Верно. Дам знать персоналу, как только мы туда доберемся.

Она сморщила носик.

— Но если мы уже приедем…

— Ты не понимаешь, — прервал я ее. — Обычно клиенты улаживают подобные дела с портье. Но когда гости особые, — такие как герр Сейполт и я, — следует говорить лично с управляющим.

Ее глаза расширились.

— О!

Я оглянулся на сверкающий свежими красками парк, созданный богатством хозяина виллы на самой границе с наступающими дюнами. Через пару недель это место станет таким же сухим и мертвым, как сердце великой пустыни… Я повернулся к своей спутнице и непринужденно улыбнулся. Мы проболтали всю дорогу до города.

16

Добравшись до отеля, я оставил блондиночку в удобном кресле в холле. Ее звали Труди (просто Труди, никакой фамилии, заявила она с блаженной улыбкой). Близкая подруга Люца Сейполта, гостит в его доме больше недели. Их познакомил один общий приятель. М-да… Милая парочка: Труди, самая симпатичная и раскованная девушка в мире, и Сейполт, который, оказывается, в душе добрый и открытый парень, а интриги и убийства — просто маска, чтобы дурачить окружающих.

Я отправился звонить, но не управляющему, а Оккингу. Тот велел покараулить красотку, пока он не соизволит оторвать от стула свою толстую ленивую задницу.

Из училок я оставил только языковую: без нее мы с Труди вообще не поймем друг друга. Вот тогда-то я на собственной шкуре ощутил, что значит пункт номер сто пятьдесят четыре из перечня особо важных сведений об уникальных способностях, которыми одарил меня Папа. «За все приходится платить». Конечно, я и раньше знал это: выучил еще много-много лет назад, сидя на коленях у матушки. Просто такие истины почему-то постоянно забываются, и приходится каждый раз открывать их заново.