— Да. Это так, — произнес он. — Я получил ответ.

Он повернулся к двери караульной и распахнул ее.

— Мастер Гэллоуглас, — сказал паж. — Тебя зовет королева.

Одно из величайших и наименее дорогих сокровищ жизни — это заря. Мир лежит, дожидаясь солнца, освещенный пылающим небом, холодный и свежий, заполненный переливами птичьего пения.

Большой Том сделал один долгий, глубокий вздох утреннего воздуха, наполнив свои легкие невинностью, которой никогда не знал.

— Эх, мастер! — крикнул он через плечо. — Вот этот мир — для человека!

Род ответил слабой улыбкой, когда Большой Том отвернулся и поскакал впереди Рода, торжествующе и со смаком напевая, хотя и несколько не в тон.

К несчастью, Род не был в состоянии оценить эстетическое качество рассвета, имея около трех часов сна за последние сорок восемь часов.

И потом, также, была еще и Катарина.

Беседа была краткой и кислой. Она приняла его в палате аудиенций, но не отводила глаз от огня, ни разу не взглянула на него. Лицо ее было холодным, губы плотно сжаты.

— Я страшусь за моего дядю Логайра, — сказала она. — Вокруг него есть люди, которые возрадуются, узнав, что герцогом стал его старший сын.

Род ответил в том же жестком официальном тоне.

— Если он умрет, вы потеряете своего сильнейшего друга среди лордов.

— Я потеряю того, кто мне дорог, — отрезала она. — Меня не волнует дружба среди лордов, но я очень волнуюсь за своего дядю.

И это, размышлял Род, вероятно, было правдой — к ее чести, как женщины, и в ущерб, как правительнице.

— Вы, — резюмировала она, — сей же час поскачете на юг во владения Логайра и присмотрите за тем, чтобы никто не причинил ему вреда.

И это крайне официальное расставание — было все. Самая глупая фурия в аду — ничто в сравнении с брошенной женщиной, подумал Род. Она отсылала как можно дальше своего самого компетентного телохранителя.

— Векс?

— Да, Род? — Конь повернул голову посмотреть на своего всадника.

— Векс, я, несомненно, величайший олух из всех рожденных.

— Ты — великий человек, Род, из рода великих людей.

— О, да, я такой великий! Вот я, предположительно превращающий это королевство в конституционную монархию, и пока я весело скачу на юг, советники рвут на части любую возможность конституции, в то время как Дом Хлодвига на грани убийства монарха!

И вот я скачу на юг, со слугой, который, вероятно, с радостью воткнет мне нож меж ребер, когда его чувство долга хоть на полминуты возьмет верх над его совестью.

И чего я достиг? Я установил, что в этих местах полно призраков, эльфов, ведьм, колдунов и множество других чудищ, которые не могут существовать; я вызвал у тебя пять-шесть припадков, и чтобы увенчать все это, прекрасная женщина сделала мне предложение, а я отказал! О, я такой великий, что просто невероятно! Если бы я был всего лишь чуточку поэффективней, я бы уже сумел обстряпать это дело. Векс, а не лучше ли бы я поступил, если бы просто сдался?

Робот начал тихо напевать:

— Я человек постоянной печали. Видел беду я все свои дни…

— А, заткнись.

Часть 2. Ведьма низшего сословия

Рассвет застал их среди укосов, наполовину скошенных и тяжелых от росы. Род огляделся вокруг с вершины пригорка, рассматривая раскинувшиеся угодья и аккуратно подстриженные живые изгороди с теснящимися то тут, то там на фоне восходящего солнца деревьями.

— Большой Том!

Том повернулся в седле и оглянулся, затем натянул поводья своего коня, когда увидел, что Род остановился.

— Завтрак! — крикнул, спешившись, Род.

Он отвел Векса с дороги к скальному выступу под густой порослью дрока. Том пожал плечами и завернул коня.

К тому времени, когда Большой Том остановил своего конька и пустил его пастись, Род уже разложил и разжег костер. Великан в изумлении уставился на Рода, достающего сковородку и кофейник, затем, повернувшись, удивленно покачал головой и вытер место для сидения на уровне ниже по склону. Он принюхался к запаху жарившейся ветчины, вздохнул и достал пачку сухарей.

Род, нахмурившись, поднял взгляд и увидел, что Том сидит на мокрой траве с сухарем и бурдюком эля.

Он свел брови и крикнул:

— Эй!

Крик застал Большого Тома посреди глотка, он поперхнулся, закашлялся и поднял голову.

— А, мастер?

— Моя пища недостаточно хороша для тебя?

Большой Том уставился на него, разинув рот.

— Брось, иди сюда. — Род нетерпеливо помахал рукой. — И принеси сюда эти сухари, они хорошо пойдут, зажаренные в ветчинном жире.

Большой Том несколько раз открыл и закрыл рот, затем неопределенно кивнул и встал.

Вода закипела, Род приподнял крышку кофейника и бросил туда горсть молотого кофе. Он поднял взгляд на подошедшего Большого Тома, нахмурившего лоб и выпучившего глаза.

Уголок рта у Рода опустился.

— Ну, чего глядишь? Никогда раньше не видел костра на привале?

— Ты предлагаешь мне есть вместе с моим мастером?

— Это какое-то крупное чудо? — удивился Род. — Вот, дай-ка хлебнуть из этого бурдюка, ладно? Дорога-то становится пыльной.

Том кивнул, все еще не сводя глаз с Рода, и протянул бурдюк. Род отхлебнул, поднял взгляд и нахмурил брови.

— Что случилось? Никогда не видел, как человек пьет? Я что, какое-то чудовище?

Рот Тома закрылся. Глаза его стали темными и задумчивыми.

Затем он ухмыльнулся, рассмеялся и присел на камень.

— Нет, мастер, нет. Ты на редкость хороший человек и только, да, и только!

— Вот так так! — нахмурился Род. — Чего во мне такого редкого?

Том бросил два сухаря на сковородку и усмехнулся, подняв взгляд.

— В этой стране, мастер, дворянин не принимает пищу вместе со своим слугой.

— Ах это! — отмахнулся Род. — Здесь, на дороге, только ты да я. Мне незачем заниматься этой чепухой.

— Да, — засмеялся Большой Том. — Как я сказал, чудесно редкий человек.

— И дурак, да? — Род положил два ломтя ветчины на деревянные блюда. — Полагаю, что будем есть ножами, Том. Начинай.

Они ели в молчании. Род хмуро смотрел в свою тарелку. Том откинулся назад и разглядывал местность.

Они находились в начале маленькой долины, наполненной сейчас утренним туманом — ловушкой для солнечных лучей. Солнце таилось за живыми изгородями и золотило туман.

Том усмехнулся, дожевал и ткнул большим пальцем в сторону долины.

— Это конец радуги, мастер.

— Хм? — вскинул голову Род. Он кисло улыбнулся — это был, в конце концов, куда больший кувшин с золотом, чем он имел право ожидать.[19]

Том издал рокочущее рыгание и поковырял в зубах кинжалом.

— Золотистый туман, мастер, и в нем, возможно, золотистые девушки.

Род быстро сглотнул и возразил:

— О нет! В этом путешествии никаких похождений на стороне, Большой Том! Мы должны попасть на юг и попасть туда быстро.

— Эх, мастер, — завыл Том в потрясенном протесте. — Какой вред от еще одного часа или четырех? Кроме того, — он выпрямился и, усмехнувшись, ткнул Рода пальцем в ребро, — голову дам на отсечение, что ты превзойдешь меня. Каких девушек не может взять чародей? Э, что случилось?

Род засопел и стукнул себя в грудь.

— Просто кусок сухаря вступил в спор с моим пищеводом. Том, в черт знает какой непечатный последний раз говорю — я не чародей!

— О, да, мастер, само собой! — сказал Большой Том с широченной усмешкой. — И можешь быть уверен, что ты такой же скверный лжец, как и палач!

Род нахмурился.

— Я не убил ни одного человека за то время, что был здесь!

— Да, именно это я и имел в виду.

— А. — Род повернулся и посмотрел на поля. — Ну ты, Том, вполне можешь добавить любовника к перечню дел, в которых я не хорош.

Великан выпрямился и, нахмурив брови, обыскал взглядом лицо Рода.

— Воистину, по-моему, он это всерьез!