— Тогда нам, вероятно, перережут глотку каким-нибудь исключительно примитивным способом. — Люк сердито пнул ногой землю. — Пожалуйста, Люк. Я сделала все, что могла. Это наша единственная возможность Они не согласятся биться с кем-нибудь из язземов. Они не считают их разумными существами.

— Либо это, либо они не так первобытны, как ты думаешь, — заявила Принцесса.

— Дело даже не столько в этом, детка, а в том, что мы — люди, эксплуатирующие их землю. Так что нам придется доказать свою правоту перед ковеями.

Дальнейшее обсуждение было прервано, потому что что вожди неожиданно прекратили дискуссию. Один из них — Люк не мог отличить их друг от друга — обернулся и что-то прокричал Халле. Она напряженно вслушивалась, затем усмехнулась.

— Решено. Они готовы покориться приговору Кану, — она обратила пристальный взор на Люка. — Я старая женщина, Люк, но, как я тебе уже говорила, у меня в жизни еще большие планы. Не подведи меня.

— Ты должен победить, Люк, — сказала Принцесса, — если я не попаду на эту встречу с подпольем Серкарпуса, из-за нашего отсутствия они, в конце концов, вообще откажутся от идеи примкнуть к Союзу.

Люк переводил глаза с Халлы на Лею:

— Союз? А как же я? Не подводить ВАС? Так слушайте обе, — он постучал себя в грудь и посмотрел на Лею: — В конечном итоге мне важнее всего выжить, а не принести какую-то сомнительную патриотическую жертву. Или, — продолжал он обернувшись к Халле, — вытащить тебя из заварухи, которой ты должна была бы избежать. Это ведь у тебя опыт жизни на Мимбане.

— Люк, мальчик, — начала было Халла.

Отмахнувшись, он заставил ее замолчать:

— Не сейчас. Теперь это уже не имеет значения. — Он отдал лучевой меч Принцессе. — Ладно… Каковы правила? И с кем я должен сражаться? Давайте покончим с этим… так или иначе.

— Вы сражаетесь, — старательно перевела Халла, — пока один из вас не сдастся или не погибнет. Если сдаешься, говоришь «САЭН». Это не важно, поскольку, сдаваясь, ты ничего не выигрываешь.

Люк только фыркнул и направился к вождям. Теперь уже бурлила вся толпа, очевидно, в предвкушении предстоящей схватки. Люк обнаружил, что, несмотря на прохладу, с него начинает лить пот.

Толпа расступилась, и Люк впервые взглянул на ковея, с которым, по-видимому, ему предстояло сражаться. Его напряжение немного спало. Хотя и шире в плечах, существо было того же роста, что и он сам. И выглядело оно не особенно свирепым. В толпе были ковеи и более крупные, и более устрашающего вида. И все же этот скромный образчик был избранным чемпионом. Тому должна была быть какая-то причина, и Люку предстояло это выяснить скорее, чем он того желал. Он настороженно оглядел противника. В свою очередь, ковей так же внимательно оглядел Люка, низко поклонился и сделал несколько замысловатых движений обеими руками.

Будучи не в состоянии воспроизвести сложный ритуал, Люк отдал ему салют Союза повстанцев. Из толпы донесся шум, похожий на одобрительный рокот. Правда, это могло быть и их способом довести до сведения Люка, что сейчас его разорвут на мелкие кусочки, но он предпочитал думать иначе.

Ковей прошел мимо Люка и остановился на дальнем конце пруда.

— Что мне теперь делать? — спросил Люк, обернувшись к Халле.

— Ступай на эту сторону пруда и стань к нему лицом, — сказала она.

— Когда второй вождь — тот, в середине, у которого из-за ворота торчат синие иглы, — опустит правую руку, начинайте сражаться.

— Нам что, придется драться в воде? — обеспокоенно спросил Люк.

— Об этом речи не было.

— И то уже хорошо.

Толпа издала неописуемый, леденящий душу вопль. Затем наступила мертвая тишина. Вождь в середине поднял руку, потом с силой опустил ее. Ковей тут же ринулся через пруд по направлению к Люку.

Люк держал в поле зрения свою часть воды, стараясь придумать, как ему поступать. Ударить по голове или туловищу? Под густым покровом меха найти явно уязвимое место у ковея было невозможно. В стенах пещеры громом отдавались крики толпы.

— Зачем тебе было говорить Люку, с какими словами сдаваться, если он все равно ничего не выиграет, даже если и скажет их? — шепотом спросила Лея у Халлы.

— Я надеюсь, он скажет в самый трудный момент и использует их как последнее средство.

— Но почему?

— Потому что это не те слова, с которыми ковеи просят пощады. Это местное ругательство. По-моему, что-то связанное с материнством, — прошептала в ответ Халла.

Круто обернувшись, Принцесса изумленно посмотрела на нее:

— Во имя правого дела, зачем ты это сделала, старуха?

— Я подумала, что нам может принести какую-то пользу, если Люк выкрикнет что-нибудь дерзкое, когда этот зверь будет выжимать из него последние капли жизни. Мы от этого ничего не теряем. И Люк тоже. Ковеи восхищаются силой духа.

Принцесса была слишком шокирована и возмущена, чтобы ответить. Ее явное отвращение не произвело никакого впечатления на Халлу. Она смотрела мимо Леи в сторону пруда.

— Если нам повезет, ему не понадобится говорить это, — жизнерадостно объявила Халла. — В любом случае, мы теперь уже ничего не можем сделать.

Люк подпрыгнул у края воды, чтобы проверить мобильность противника. Но либо соперник был слишком умен, чтобы отвечать на это, либо ему просто было все равно. Ковей неуклонно плыл прямо к Люку, брызгаясь и разбрасывая воду, демонстрируя полнейшее равнодушие ко всему, что бы ни делал Люк.

Вообще, по мнению Люка, ковей слишком горел желанием принять участие в испытании. Его действия свидетельствовали об уверенности, которую Люк никак не мог разделить.

Если он останется на месте, лихорадочно соображал он, ковею придется карабкаться за ним по склону пруда. Это дало бы обеспокоенному юноше крошечное техническое преимущество. Поэтому он перестал двигаться, проверил, насколько устойчиво стоит, и стал ждать.

Ковей распростер неприветливые объятия и ринулся в атаку.

Прямое нападение Люк встретил прямым ударом. Как только существо оказалось рядом, он направил свой лучший прямой удар в челюсть нападавшего. Может, у ковеев подбородки были из стекла. Как выяснилось, это была неподходящая метафора. Нижняя челюсть ковея была из твердого гранита, не из стекла. Но даже при этом удар Люка остановил его. На секунду.

Когда он снова обрушился на Люка, тот ударил его другой рукой в то место, где у людей находится солнечное сплетение. Это даже не замедлило движения ковея. Люк попытался нырнуть под вытянутую руку, но у туземца оказалась поразительная реакция. Он схватил Люка за плечо и круто развернул его.

Люк отчаянно пытался затормозить, но очутился в воде. Дно пруда оказалось скользким, и он с плеском упал ничком. Когда ковей бросился на него, Люк в испуге извернулся и оказался сверху, на своем противнике.

Обеими руками он пытался опустить мохнатую голову под воду. Она не поддавалась.

Люку быстро становилось ясно, почему ковей выбрали в качестве представителя суда Кану эту уменьшенную версию их самих. Он был гибким и подвижным — сплошной комок мускулов под обманчиво мягким мехом.

Никаких больше правил, напомнил он себе. Одной рукой он шарил по скользкому дну пруда, в надежде найти какой-нибудь камень, что-нибудь твердое, что уместилось бы у него в кулаке. Но нащупал только песок, к тому же эти попытки нарушили его равновесие. Ковей сбросил Люка и навалился ему на грудь. В отличие от туземца, Люк обнаружил, что его голова легко уходит под воду.

Под несколькими сантиметрами воды рев толпы превратился в приглушенное эхо. Люк посмотрел вверх. Искаженное водой, гротескное лицо ковея свирепо смотрело на него из воды. Он неумолимо держал Люка под водой одной рукой, другой удерживая равновесие.

В отчаянии Люк повернул голову вправо. Его рот ударился обо что-то теплое, и он изо всех сил вцепился в него зубами. Ковей рывком отдернул поврежденную конечность. Голова Люка поднялась над водой, и он благодарно вдохнул воздух. Шум ударил ему в уши, как еще один противник. Сквозь рев толпы он мог слышать, как, поддерживая его, отчаянно кричат Лея, Халла и Трипио. Оба яззема оглушительно гикали, а свист и гудение, испускаемые Арту, перекрывали рев ковеев наполовину.