Тони снова ощутил невыносимую, почти удушающую нежность к ней. Минуту назад она сводила его с ума своими поцелуями, а теперь касалась его так, что дрожало сердце. Чем он заслужил право находиться рядом с ней? Забота в её голосе покоряла и обезоруживала. Он вдруг поднял руку и осторожно поправил ей очки. Почти так, как она это любила. Взгляд её стал ещё нежнее. Убрав руку с его лица, она накрыла его руку на своей щеке.

Он хотел что-то сказать ей, но не мог говорить. Тогда, она взяла его под руку, Тони, опираясь на неё, медленно заковылял к своей кровати, поражаясь тому, что сумел устоять на ногах и не хлопнуться на пол перед Алекс как кисейная барышня.

Но он действительно был слаб. Алекс помогла ему присесть на матрасе и быстро подложила ему под спину мягкую подушку, чтобы ему было удобнее лечь. Тони снова испытал безграничную благодарность к ней за эту заботу. У него ныла каждая косточка. Болело плечо, и ужасно горело в боку. Но он нисколько не сожалел об этом.

Господи, это стоило того!

К своему ужасу он не мог поднять ноги, потому что было невозможно напрячь раненый бок. Но и в этом Алекс помогла ему. А потом заботливо укрыла его одеялом и выпрямилась. Понимая, что совсем скоро она покинет его, Тони схватил ее за руку, не в силах отпустить.

Боже, он не знал, что бы сейчас делал, если бы рядом не было её!

Кем бы он был тогда?

- Алекс…

Он так боялся, что она снова исчезнет и не захочет потом зайти к нему!

И снова сильно заблуждался.

- Да? - молвила она.

Алекс посмотрела на него, поражаясь тому, как быстро он обессилел. Хотя неудивительно, ведь он едва мог стоять на месте. И несмотря ни на что поцеловал её, истратив на это все свои силы. Глупый! Ему нужен был отдых, ей следовало уйти отсюда, но он так крепко держал её за руку, словно не хотел отпускать.

Он дышал тяжело и прерывисто. Глаза его закрывались от усталости. Алекс хотела снова коснуться его. Хотела успокоить. И снова услышала его тихий шёпот:

- Спасибо.

Алекс внимательно посмотрела на него.

- За что?

И он ответил, не задумываясь ни секунды.

- За то, что ты здесь, со мной. - Он вдруг улыбнулся ей и тихо добавил: - И за то, что подарила мне свой волшебный поцелуй. Снова.

Оба смотрели друг другу в глаза и отчётливо понимали, что с этого мгновения всё изменилось. Изменилась их жизнь. Изменились они сами.

И назад пути уже нет.

Да поможет им Бог!

Глава 11

Усевшись на мягкий стул, Алекс смотрела на недавно политое ею оживившееся растение, гордо расправившее свои листья. Ей доставило невероятное удовольствие обтирать широкие листья фикуса. Это успокаивало. И помогала думать. Чего Алекс не переставала делать со вчерашнего дня.

Теперь отрицать ту явную тягу, которая влекла её к Тони, было просто невозможно. Да, теперь она могла позволить себе произнести его имя про себя. И это снова тревожило её. В груди разливалось щемящее тепло, а сердце сжималось от несгораемой тоски по нему. Она словно жила лишь одним предвкушением снова увидеть его. Снова заглянуть в его сверкающие золотистые глаза. И снова почувствовать его прикосновение, которое вызывало в ней сладостную дрожь. Воспоминания о его поцелуе были так свежи, что Алекс ощутила трепет, прокатившийся по всему телу.

До встречи с ним она словно и не жила. До него она не знала, что способна чувствовать так остро. Она и не представляла, что жизнь может быть приятной, может быть сладкой. Но когда он поцеловал её, когда обнял и прижал к себе, Алекс поверила в то, что в жизни есть нечто такое, нечто неизъяснимо прекрасное. Ради чего стоило бы ждать нового дня. Стоило бы улыбаться.

Впервые в жизни она призналась себе, что действительно пряталась от мира в своей оранжерее. Стеклянные стены служили ей надежной защитой от боли, которая в любой момент могла сокрушить её. Забота о цветах и растениях настолько сильно поглотила её, что она позабыла обо всём мирском. И Алекс действительно не хотела ничего, кроме любимого дела.

Пока год назад не встретила Тони.

Целый год чувства к совершенно незнакомому человеку жили в ней и крепли, пока однажды он снова не ворвался в её жизнь. И теперь Алекс начинала не просто нуждаться в нём. Ей было необходимо каждый день с пробуждением увидеть его и убедиться, что с ним всё в порядке.

Она изучила каждый рельефный мускул на его сильной груди. Она знала каждую черточку его лица, невыразимую нежность его рук, силу его тела, блеск золотистых глаз, вкус горячих губ. Она не знала ни его фамилии, ни его семьи, ни образ жизни, ни родословную. Поразительно, она не знала о нём ничего, но и в тоже время ей казалось, что она знает о нём всё. Как такое могло быть?

И неожиданная догадка поразила её в самое сердце. Оказывается, этого было достаточно, чтобы привязаться к нему так крепко, что теперь не было сил отпустить его. И это было неправильно, потому что совсем скоро ей предстоит покинуть это место. Алекс холодела от ужаса, а сердце сжималось от мучительной боли, едва она думала об этом.

В какую ловушку она загнала себя?

Глухо застонав, Алекс взяла лежащее на столе письмо Кейт, которое ей принёс вечером Марк, и которое ей следовало давно прочитать. На какое-то время она могла бы отвлечься, пока не проснулся Тони.

Кейт писала о том, как они всей семьей пытались вчера полить по просьбе Алекс все растения, находящиеся в оранжерее, и как это чрезвычайно позабавило их.

“Больше всех смеялся Габби, - писала Кейт, - когда признался, что лично видел, как жёлтые цветки крокуса подмигнули ему в благодарность за то, что он “орошал их живительной влагой”.

Алекс невольно улыбнулась, едва представив младшего брата, поливающего цветы в оранжерее. Его любимым занятием было чтение книг на разных иностранных языках, и он слушать ничего не желал о растениях и цветах. Погружаясь в толстые фолианты, он пытался постичь некую тайну, скрытую в языках, которую с какой-то непонятной одержимостью старался разгадать. Иногда могло показаться, что он корпит над книгами из чистого любопытства, а Габби был невероятно любопытен, но его интерес был действительно неподдельным, и в его рвении было некое отчаяние, которое никому не было дано понять. Однако несмотря ни на что Алекс любила брата, который всегда переводил ей названия самых сложных растений, а иногда, втайне от дяди с тётей и сестёр, читал ей арабские трактаты, в которых говорилось о садоводстве.

- Что заставило тебя улыбаться? - неожиданно раздался тихий голос Тони.

Алекс вздрогнула и повернула голову. Он стоял недалеко от неё, опираясь бедром о небольшой стол. На нём была безупречно чистая белая рубашка, которая оттеняла его золотистую кожу, и чёрные длинные панталоны. Скрестив руки на груди, он наклонил голову вперёд и внимательно смотрел на неё. У него был такой теплый и пронзительный взгляд, что Алекс почувствовала, как это тепло проникает в неё, вызывая легкий трепет во всём теле. Она невольно сжала руки, которые задрожали от желания прикоснуться к нему.

- Вы снова встали, - с легким упреком заметила она, подняв голову. К её большому облегчению он не был бледен, намного увереннее стоя на ногах, и выглядел вполне отдохнувшим, однако это не избавляло её от беспокойства за него. - И вы снова сняли повязку с плеча.

Он сделал шаг в её сторону, опустив руки.

- Мне постепенно становится лучше, - наконец ответил Тони, присев на диване недалеко от неё. Как странно, но едва проснувшись утром, он горел лишь одним желанием поскорее увидеть её. С каждым новым днём она западала ему в душу всё больше и больше, заставляя его чувствовать то, что он не испытывал ни к кому прежде. Тони никак не предполагал, что хоть кто-то будет способен вызвать в нем такую тягу, но он начинал зависеть от неё, от её присутствия в своей жизни. Он должен был поправиться, чтобы, наконец, разобраться со своим сердцем, которое снова ёкнуло, когда она взглянула на него своими колдовскими синими глазами и мягко улыбнулась ему. Алекс сидела на стуле у окна. Солнечные лучи, проникая через окно, блуждали в её строго затянутых волосах шоколадного цвета, выхватывая рыжие пряди. Её нежный румянец подчеркивало розовое шёлковое платье простого покроя с небольшим округлым вырезом. И она снова не надела очки, потому что читала, видимо, послание своих родных. Она выглядела сейчас такой юной и хрупкой, что Тони едва удержался от того, чтобы не сжать её в своих объятиях. - Тебе очень идёт твоё новое платье.