Шутки — шутками, а тем временем, когда Геннадий тренировал сообразительность и находчивость в команде КВН, ему уже была уготована первая серьезная самостоятельная работа на общественном поприще. Что там говорить! Для руководства института парень, отслуживший в армии, член партии да еще успевший и до службы хорошо себя зарекомендовать, стал настоящей находкой. Тем более ректор — Георгий Михайлович Михалев прекрасно разбирался в людях, при этом сам пользовался безграничным авторитетом и у преподавателей, и в студенческой среде. Даже не склонные к пафосу студенты между собой звали его не иначе как наш Маресьев. Несчастье, в результате которого Георгий Михайлович лишился ног, случилось с ним в молодости, когда был он комсомольским работником. Однажды в ненастье возвращался он домой с собрания, шел вдоль железнодорожных путей, против ветра и, занятый своими мыслями, не услышал, как сзади налетела «кукушка». Стоит ли говорить, что человек, переживший такую трагедию и сумевший после этого преодолеть серьезные рубежи и на научном поприще, и на административной работе, обладал поразительной силой духа и оптимизмом.

…Нечасто студент удостаивается аудиенции у ректора. Как ни гадал Геннадий, что может сулить ему вызов к Михалеву, так ничего и не смог предположить. Порасспросив о жизненных планах, предложил ему Георгий Михайлович возглавить объединенный профком института. И не дожидаясь ответа, стал говорить о том, что работа предстоит нелегкая: в профсоюзе — около пяти тысяч студентов и сотрудников института, а многое предстоит начинать практически с нуля. В распоряжении профсоюзной организации — солидные материальные средства, а кроме того, и свой денежный фонд ректор намерен использовать только по согласованию с профкомом. Подбор бухгалтера — на усмотрение Геннадия. Само собой разумеется — свободное посещение занятий. Обо всем этом говорил Георгий Михайлович спокойно, на равных, как о вполне решенном деле.

Прощай, беззаботная студенческая жизнь! Работа захлестнула с головой: льготные путевки, материальные пособия, билеты на концерты и спектакли, организация вечеров и встреч… Всё — зримо и конкретно, без пустопорожних речей и лозунгов. Неслучайно к профсоюзам, где люди получали реальную помощь и поддержку, тогда относились с огромным уважением. В то же время забота о человеке не ограничивалась лишь материальными возможностями профкома. Кто-то оступился по молодости — надо за него похлопотать. Кого-то надо поддержать при распределении, кого-то — при поступлении в институт. Вот когда пригодились навыки армейской дисциплины и организованности. Личные планы работы и учебы Геннадий составлял на месяц вперед, а на ближайшие недели время расписывалось буквально по минутам — ведь науку, в которую к этому времени успел погрузиться с головой, бросать не собирался. Тем более уже обозначились первые успехи в самостоятельных исследованиях, были получены хорошие отзывы на несколько его серьезных работ по теории игр. Надежным помощником оказался однокурсник Коля Рожков, которого Геннадий взял к себе бухгалтером. Ввели с ним жесткую финансовую дисциплину, договорились: если касса не сходится, доплачивать из своего кармана. Но Николай оказался не только прекрасным другом, но и классным финансистом — за все время работы не допустил ни одной оплошности.

Зюганов считает, что в жизни ему везло на людей. Всех помнит, ко всем сохранил уважение, многих считает своими учителями. Всегда с особой гордостью подчеркивает, что его первый учитель — мать, Марфа Петровна. Часто вспоминает о своих армейских наставниках — командире взвода Портнове и командире батальона Макарове. Среди тех, у кого учился отношению к делу, работая в Орле, — преподаватель матанализа и секретарь парткома пединститута Вениамин Константинович Иножарский, секретарь Заводского райкома партии Александр Степанович Хохлов, первый секретарь горкома Альберт Петрович Иванов. Каждый из них прежде всего обладал огромным человеческим талантом. Георгий Михайлович Михалев отличался особой добротой и любовью к людям, искренним интересом к ним. Очень ценил толковых собеседников, умел слушать и сам говорил ярко и образно. Любой студент или преподаватель в его глазах был незаурядной и яркой личностью с собственным неповторимым миром. В армии Геннадию о подобных нюансах и тонкостях человеческих взаимоотношений задумываться почти не приходилось. Там было все просто, ясно и… довольно прямолинейно, строй сплачивал, но он неизбежно и нивелировал людей. В обычной жизни все оказывалось гораздо сложнее.

Обладая удивительным даром души, ректор был особенно расположен к одаренным людям. На всю жизнь усвоил Геннадий его кредо: «За талантливых людей надо бороться». С ним легко и интересно было работать в приемной комиссии — постоянно интересовался, есть ли среди поступающих певцы, музыканты, театралы, спортсмены, всегда их поддерживал: «Даже спортсмен-троечник — по-своему талантливый человек, негоже такими разбрасываться. Поможем, подучим». Одаренных ребят, не набравших проходного балла, нередко принимали на испытательный срок — на полгода, до зимней сессии. Надо сказать, что ректор брал на себя большую ответственность, точнее сказать, рисковал — ведь за это и наказывали.

Эти уроки Михалева не прошли для Геннадия бесследно, позволили ему обрести то внутреннее раскрепощение, которое не позволяет человеку замыкаться в жестких рамках должностных обязанностей, в стенах служебных кабинетов — в том кругу отчуждения, в котором прекрасно чувствуют себя тысячи других людей, ступивших на служебную стезю и усвоивших правила бюрократических игр. Перешагнув эти границы однажды, в самом начале своей общественной деятельности, впоследствии Зюганов сумел вырваться из плена идеологических догм, из жестких пут, регламентирующих каждый шаг партийного работника.

Те, кто хорошо знают Геннадия Андреевича, неизменно отмечают его образованность, эрудицию, кругозор. Но в беседах с ним сразу же обнаруживается и другое: насколько органично его познания увязаны с жизнью, одухотворены жизнью, теми людьми, с которыми сталкивали его обстоятельства. Он никогда не ограничивает себя в живом общении — более того, он его ищет, оно превратилось для него в повседневную потребность. В каждом человеке, будь то простой рабочий или известный политический деятель, он неизменно находит для себя что-то новое и важное, выбирает и хранит самое ценное — крупицы человеческого опыта, не полагаясь при этом только на память. В его домашнем архиве скопились сотни исписанных блокнотов. Часто обращается к мыслям и мнениям людей, с которыми встречался, у которых учился. Эта привычка помогла сохранить видение окружающего мира через призму живого народного восприятия. Пожалуй, именно это качество оценили в нем представители самых разных патриотических сил, сплотившиеся вокруг него в тяжелую пору безвременья.

К нему потянулись, потому что он никогда не был традиционным партийным функционером с набором стандартных рецептов на каждый жизненный случай. Зюганов шел от жизни — и как практик, и как теоретик. Это нетрудно заметить, обратившись к его диссертациям, книгам, трудам по отечественной истории или геополитике. Дотошный исследователь может обнаружить в них те или иные погрешности, но для нас важнее другое — в его личной творческой лаборатории найдено немало сложных и верных решений, впервые примененных в общественной практике.

…Спустя некоторое время Геннадия избрали секретарем комитета комсомола института. Нетрудно предположить, что сделано это было с определенным прицелом — работа с резервом партийных кадров была в то время поставлена основательно, способные люди всегда были в поле зрения партийных комитетов, их поддерживали, давали возможность раскрыть свои способности, набраться опыта. Однако сам Зюганов о большой политической работе тогда не помышлял. Окончив институт, параллельно с комсомольской работой он начал преподавательскую деятельность на кафедре высшей математики, занялся научными исследованиями по математическому анализу, теории игр, приступил к подготовке диссертации.