Несмотря на то что обещание Сталина в Тегеране было сделано в общей форме и он уклонился от обсуждения конкретной координации будущих совместных операций на Дальнем Востоке, командование вооруженных сил США со всей серьезностью восприняло слова советского лидера. Заявление Сталина имело далеко идущие последствия. Достаточно сказать, что с учетом советской позиции значительные коррективы были внесены в военные планы США и Великобритании. Перспектива участия СССР в войне с Японией создавала для США принципиально новую ситуацию. О том, насколько для США было важно участие СССР в войне, свидетельствует документ, составленный американцами перед Тегеранской конференцией. В нем отмечалось: «…Наиболее важным фактором, с которым должны считаться США в своих отношениях с Россией, является война на Тихом океане. Если Россия будет союзником в войне против Японии, война может быть закончена значительно быстрее и с меньшими людскими и материальными потерями. Если же войну на Тихом океане придется вести при недружественной или отрицательной позиции России, трудности неимоверно возрастут и операции могут оказаться бесплодными»{454}. Как отмечал американский историк М. Мэтлофф, заявление Сталина на Тегеранской конференции «наилучшим путем решало эту проблему и снимало столь беспокоивший Рузвельта и Маршалла вопрос»{455}.
Черчилль признавал, что согласие Советского Союза вступить в войну против Японии меняло обстановку на Дальнем Востоке и запланированные ранее операции в Юго-Восточной Азии в значительной степени потеряли свою ценность. Отказавшись от широкомасштабного наступления американо-английских войск в Юго-Восточной Азии, западные союзники в дальнейшем стратегическом планировании исходили из того, что СССР возьмет на свои плечи разгром японских войск на материке, а США и Великобритания будут действовать в основном силами военно-морского флота и военной авиации. Было принято решение о том, что «основные усилия против Японии должны быть предприняты на Тихом океане»{456}, а не на материке.
После состоявшейся 6 июня 1944 г. высадки войск союзников в Европе руководители США и Великобритании заметно активизировали свои усилия по скорейшему привлечению СССР к военной кампании на Дальнем Востоке. 19 сентября Рузвельт и Черчилль информировали Сталина об итогах совещания в Квебеке. В их послании речь шла и о Японии: «Имея в виду конечную цель вторжения в японскую метрополию, мы договорились о будущих операциях в целях усиления наступления против японцев на всех театрах. Согласованы планы быстрой переброски сил на тихоокеанский театр после крушения Германии»{457}.
Хотя в Тегеране Сталин говорил о возможности вступления СССР в войну против Японии через шесть месяцев после разгрома Германии, западные союзники продолжали рассчитывать на немедленное нанесение Советским Союзом, по крайней мере, воздушных ударов по японской метрополии сразу же после капитуляции Германии. На этом особенно настаивал Черчилль, который 27 сентября 1944 г. писал Сталину: «Я искренне желаю, и я знаю, что этого желает и Президент, вмешательства Советов в японскую войну, как было обещано Вами в Тегеране, как только германская армия будет разбита и уничтожена. Открытие русского военного фронта против японцев заставило бы их гореть и истекать кровью, особенно в воздухе, так что это значительно ускорило бы их поражение. Судя по тому, что я узнал о внутреннем положении Японии, а также о чувстве безнадежности, гнетущем ее народ, я считаю вполне возможным, что, как только нацисты будут разгромлены, трехсторонние призывы к Японии капитулировать, исходящие от наших трех великих держав, могут быть решающими. Конечно, мы должны тщательно рассмотреть все эти планы вместе. Я был бы рад приехать в Москву в октябре, если я смогу отлучиться отсюда…»
В своем ответном послании от 30 сентября Сталин подтвердил данное обещание, заявив: «Что касается Японии, то наша позиция остается той же, что была в Тегеране»{458}.
В тот же день, 30 сентября, в Токио на императорском совещании была утверждена «Основная программа руководства войной», предусматривавшая укрепление обороны оккупированных территорий и метрополии. На этом совещании была названа «последняя линия обороны» — от Курильских островов до территории Бирмы. Корея и Китай (с Маньчжурией) рассматривались как стратегический тыл. В Токио считали, что стойкая оборона войск на этой «последней линии» могла бы открыть для Японии возможность избежать капитуляции и закончить войну компромиссным миром на основе удержания значительной части оккупированных территорий. Для этого были определенные основания, ибо англо-американские войска, одержав ряд морских побед на Тихом океане, оказались неспособными воспрепятствовать развернувшемуся в 1944 г. новому наступлению японской армии в Китае, где оккупированные ранее территории на севере и в центре страны были соединены с Индокитаем, а через Малайю — с Сингапуром. В целом руководство Японии делало ставку на затягивание войны. Перейдя к стратегической обороне, они рассчитывали стабилизировать фронты, выиграть время для пополнения военно-экономического потенциала, а также по возможности нарушить союзническую коалицию СССР, США и Великобритании.
Планируя свои дальнейшие действия, японская ставка исходила из того, что боеспособность военно-морского флота Японии заметно снижалась, а военно-экономический потенциал противника обладал явным преимуществом. Однако Япония сохраняла возможности сдерживать наступление союзников. Перед японским объединенным флотом в мае 1944 г. даже была поставлена задача «уничтожить флот противника в решающем сражении»{459}.
Япония оставалась сильным противником, разгром которого был возможен лишь при условии объединения усилий всех государств — членов коалиции, включая СССР. Детально обсудить вопрос о войне с Японией лидеры западных держав намеревались на новой встрече руководителей трех держав, с предложением о проведении которой Рузвельт обратился к Сталину еще 19 июля 1944 г. Он писал: «Поскольку события развиваются так стремительно и так успешно, я думаю, что в возможно скором времени следовало бы устроить встречу между Вами, Премьер-министром и мною, г-н Черчилль полностью согласен с этой мыслью». На следующий день такое же предложение внес и Черчилль, который выразил надежду, что встреча состоится «в том или ином месте до наступления зимы»{460}.
Однако в связи с выдвижением кандидатуры Рузвельта на новый президентский срок было решено провести встречу после выборов в США и официального вступления президента в должность, то есть не раньше февраля 1945 г. Местом встречи, получившей кодовое наименование «Аргонавт», был определен крымский курортный город на Черноморском побережье — Ялта.
В условиях, когда новая встреча «большой тройки» откладывалась, Вашингтон и Лондон поручили своим послам в Москве в предварительном плане обсудить лично со Сталиным вопросы сотрудничества в войне против Японии. 23 сентября такая беседа послов США и Великобритании со Сталиным состоялась. Содержание этой беседы имело весьма важное значение, ибо в ходе нее, по сути дела, был поставлен вопрос о масштабах участия СССР в войне против Японии. Сталин прямо спросил, идет ли речь о предоставлении США возможности бомбить Японию с советской территории или же союзники хотят полномасштабного участия СССР в войне против Японии. Основное содержание беседы сводилось именно к этому вопросу.
Из записи беседы:
«…Гарриман говорит, что речь идет о составлении планов. Что касается дат, то они могут быть фиксированы лишь после того, как будет разгромлена Германия.