— Удивительно, почему ты не растрезвонил об этой связи, — насмешливо заметил Болан.

— Пойми, Болан, Карлотти — никчемное существо, но у него очень силен инстинкт выживания. Возможно, кое-что он смог предвидеть и заранее. Об этой его связи в городе никто ничего не знает. Эту женщину я даже не вставлял в свои отчеты. На кой черт афишировать подобные вещи, такую грязь?

— Мне нужен ее адрес, Петро.

— Зачем?

— Я вовсе не собираюсь причинять ей неудобства. Но она может попасть в беду. Я точно знаю, что Карлотти вляпался по самые уши. Дай мне ее адрес.

Петро нехотя сообщил ему все координаты и затем добавил:

— Объясни, Болан, что же в конце концов происходит? Все словно в каком-то дурацком сне. Ты только вдумайся: сидит полицейский и запросто болтает, обмениваясь информацией с беглецом, которого разыскивают по всей стране!

Болан криво усмехнулся:

— Позавчера я уже выслушивал рассуждения одного человека, очень похожие на твои. По его словам, жизнь должна быть сложена, как песня, должна непременно проходить через сердце и быть полна сострадания и любви к ближнему, но она никогда не должна напоминать свод правил, записанный квадратными буквами.

— Конечно, — кратко согласился Петро.

— Дыши свободней, Джек.

— Я уж постараюсь.

Болан отключил связь и поглядел в окно.

На улицах начинался сущий ад.

Пока события развивались так, как и планировал Болан. Единственным утешением мог послужить тот факт, что положение дел было бы во много раз хуже, если бы они развивались сами по себе. Пусть и в незначительной степени, но все же Болан контролировал ситуацию. В противном случае не удалось бы свести до минимума риск, которому подвергались невинные прохожие.

Безумие праздника уже охватывало город. Машины практически не могли пробиться сквозь заторы на улицах квартала. Все, что имело колеса, не двигалось, за исключением карет «скорой помощи» да автомобилей, подвозящих спиртное. Сейчас даже бульдозер не сумел бы толком расчистить проезжую часть. Люди толпились повсюду. А с наступлением темноты на улицах станет еще теснее, людской водоворот поглотит все на своем пути — и так будет идти по нарастающей, пока праздник не достигнет своей высшей точки, которая придется на завтрашний вечер.

Да, поразительный Жирный Вторник!

И на самом деле очень мало шансов сдержать насилие, если стрельба придется на самый пик сумасшествия.

Итак, пока он правильно играл свою роль. Теперь следовало все рассчитать по секундам, четко выдержать ритм и заставить толпу поступать так, как нужно ему.

Конечно, сделать это будет нелегко, чертовски нелегко. А разве он предполагал, что это будет просто? Слово «легко» никогда не сопутствовало его игре, зато определяющим было слово «нокаут». Подлинный, а не так называемый «технический нокаут», когда соперник получил повреждение или просто не в силах продолжать поединок, хотя еще и держится на ногах. Нет, врага необходимо отдубасить так, чтобы он лежал плашмя, бездыханный, истекающий кровью, а затем сгинул навек, ушел под землю, чтобы даже слабый запах гнили не долетел до случайных зрителей.

Ну ладно. Еще один круг по городу, а потом надо точно очертить границу возможного поля боя. Максимум внимания и осторожности.

Пришло время сеять смерть.

Повернувшись к своему коллеге, Петро хитро улыбнулся:

— Ну... ты все слышал. Что скажешь?

Следователь штата выразительно пожал плечами:

— Звучит впечатляюще. Но не забывай, что сейчас он — по ту сторону закона. Это не человек, а настоящая взрывчатка.

— Свяжись-ка со своими людьми, — посоветовал Петро.

Полицейский штата вздохнул и потянулся к телефонной трубке.

Словно во сне, думал Петро. Даже еще хуже: почти как deja vu — уже виденное в прошлом. Ну и денек! С каждой минутой положение все больше осложнялось. Доклады, поступающие от надежных источников на улицах, сообщали, что по всему городу носятся какие-то психи. Начались, без сомнения, поиски друзей Болана, и теперь лейтенант Джек Петро из полицейского участка Нового Орлеана был готов вручить любому нашедшему их обещанную сумму выкупа.

Другие отчеты намекали на растущий интерес к событиям среди известных элементов преступного мира как в городе, так и за его пределами. Беспорядочная стрельба и нападения, которые на первый взгляд не имели между собой ничего общего, но в которые были вовлечены одни и те же люди, указывали на растущие трения и вспышки гнева во время прямых стычек между сторонами. И эти беспорядки с явно выраженными формами насилия постепенно охватывали весь город.

Свести жертвы к минимуму? Джек Петро просто не понимал, за счет чего, черт подери, такой человек, как Болан, будучи одиночкой, находясь под перекрестным огнем со всех сторон, не имея вооружения, которым располагала полиция штата, мог в подобной ситуации держать под контролем все это сумасшествие?

И все же Петро чувствовал, что парень справится с этой задачей! Петро тяжело поднялся на ноги и огляделся с таким выражением, будто видел свой офис в последний раз в жизни.

— Оставайся на месте, — приказал он подчиненному, — и, если я не вернусь достаточно скоро, уведоми моих ближайших родственников. Ну, ты сам понимаешь...

— Куда ты собрался?

— Думаю, пора все рассказать шефу.

— Чистосердечное признание? — криво усмехнулся его коллега.

— Может быть, и так. Мой отдел имеет право заниматься подобными делами. Останься здесь, ладно? Если появится маленький человечек с навостренными ушами, а в руках у него будет мешок денег, хотелось бы, чтобы кто-нибудь встретил его и забрал то, что он принесет. Договорились?

Полицейский ухмыльнулся:

— Я мог бы даже предложить ему выпить.

— Вот и отлично. И не мешкай, парень, не зевай! Взгляни: повсюду рушатся стены, все летит кувырком. Ну так не пропусти самое интересное, то, что касается лично тебя!

Стоило Петро выйти в коридор, как его коллега внезапно разразился громким смехом, хотя, на первый взгляд, было совершенно непонятно, чему тут, собственно, смеяться.

Но Джек Петро понимал... Он отлично знал причину, вызвавшую смех...

Глава 19

Раздраженный полицейский верхом на лошади гарцевал на перекрестке, возвышаясь, словно монумент, над водоворотом людских голов. При виде массивного автофургона он громко заорал:

— Эй, на этой тачке ты здесь никуда не проедешь! Разворачивай свою чертову колымагу и проваливай отсюда!

Болан высунул руку из окошка и помахал внушительной пачкой бумаг.

— Передвижная телевизионная машина, — крикнул он в ответ. — Читай, вот разрешение. Мне надо проехать.

— У тебя что, крыша поехала — «читай»?! Ну, ладно, проезжай. Только не подави по дороге слишком много этих чертовых придурков!

— Как насчет того, чтобы помочь мне пробраться?

— С удовольствием. Но как это сделать? Что, начать таранить их лошадью? Нет уж, давай сам. Жми изо всех сил на гудок — и вперед.

Так Болан и поступил.

Минут за десять ему удалось проползти всего каких-то пятьдесят футов, но этого оказалось достаточно, чтобы поставить машину в затемненное место около недавно сгоревшего здания, прямо в центре Французского квартала.

Обряженный в ошеломляющие красивые черные костюмы, оркестр шел торжественным маршем прямо под окнами его машины, люди во все горло распевали «Блюз уличной канавы».

Перекресток вместе с полицейским казались теперь исчезнувшими и навеки потерянными в глубине прошлого.

Кто-то кинул в окошко леденец. Болан помахал неизвестному дарителю и сунул леденец в рот. Но после этого на всякий случай закрыл окно и запер шпингалеты.

Слава Богу, Жирный Вторник еще не наступил, и Болан был чертовски этому рад.

Сквозь бушующий людской хаос пытались пробиться какие-то автомобили. Беспрестанно слышались отчаянные гудки. Неподалеку от фургона застрял грузовик с пивом, что мигом вызвало немалый ажиотаж толпы. Духовой оркестр, который шагал позади грузовика, вынужден был остановиться, однако продолжат играть, и теперь людские волны, будто следуя упругим блюзовым ритмам, методично накатывали и обтекали его со всех сторон.