- Знаешь, если бы не владыка Серафим, я никогда не женился бы на Веронике.

- Все, прекрати, ни слова больше об этом, - оборвала его Алена.

Повисла тишина, слышался лишь звон сверчков. Они сидели молча, в доме погасло последнее окно, наверное, Вероника уже легла спать. Алена чувствовала, как Вероника переживает из-за ее появления в их доме.

Отец Андрей сидел низко склонив голову и подперев ее ладонью. Пряди слегка вьющихся волос падали на его лоб. Он был в растерянности, в полной растерянности. Он отвык от таких сложных и неловких ситуаций. Он, настоятель храма, уважаемый священник, преподаватель семинарии, чувствовал себя мальчишкой, можно сказать, школьником, получившим двойку и объясняющимся с родителями. С одной стороны, его жена Вероника, которая все знает и понимает, с другой - бывшая невеста Алена, которая попала в беду, и он как человек и как пастырь просто обязан ей помочь. Тяжелое молчание прервала Алена.

- Они хотят забрать ребенка. Если мы хотим его спасти, они не должны знать, что он родился, даже если меня найдут, они не должны знать, что я его родила.

- Но как это сделать?

- Ты сможешь мне помочь, но вначале я хочу вернуться.

- Куда вернуться?

- К вере, к Богу.

- Ах, да, - отец Андрей улыбнулся, - я, кстати, сам хотел у тебя спросить, собираешься ли ты...

- Да, я хочу вернуться.

- Тогда сегодня утром в церкви совершим чин присоединения, слышала о таком?

- Договорились, - и Алена широко улыбнулась, но улыбка быстро пропала, а лицо приобрело озабоченный и даже страдальческий вид. - Веронике когда рожать?

- Недели через две, а что?

- Понимаешь, я хотела тебе предложить... это единственный выход, я это поняла, как только ее увидела, я поняла, что это Господь нам так устроил...

- Ну что, Ален?

- Отец Андрей, я умоляю тебя, - Алена не могла подобрать слова, ком подкатывал к горлу и грозил задушить рыданиями, - возьми моего сына себе, скажете, что это Вероника родила, тогда его никогда не найдут. Султан будет его искать, он на все готов, он связи, знаешь, какие имеет, -почти в отчаянии прошептала Алена, словно боясь, что ее услышат.

Отец Андрей встал и быстро прошел по двору.

- Ты хорошо все обдумала?

- Да, да, я готова, это единственный шанс его спасти. Султан будет искать ребенка, которого родила я, а не другая женщина.

Отец Андрей молчал, его красивое лицо выражало глубокую озабоченность и скорбь.

- Я понимаю тебя, но фактически ты отказываешься от своего сына. У тебя мальчик?

- Да, мальчик. У меня нет выбора - либо я от него отказываюсь, либо я его теряю, то есть его заберут бандиты. Что лучше: видеть своего сына мертвым или живым?

- На это нечего сказать. Я не могу тебе отказать хотя бы потому, что у меня нет других вариантов спасения тебя и твоего ребенка. Мне на это тоже очень трудно решиться, но времени для размышления нет. Я просто обязан что-то сделать.

- А как Вероника? - Алена кусала губы и умоляюще смотрела на отца Андрея.

- Веронику мне придется взять на себя, думаю, что она поймет, она никогда не подводила меня, и я в ней уверен.

На рассвете отец Андрей и Алена заперлись в церкви. Внутри царил полумрак, окна были закрыты ставнями, и только через окно в алтаре в храм пробивался утренний неясный свет.

Купол, озарявшийся нежным розовым светом начинавшегося дня, казался невесомым.

Горели лампады и свечи, храм был наполнен покоем и тишиной. Кадильный дым тонкой струйкой поднимался к самому куполу, словно уходил в небеса.

«Да исправится молитва моя, яко кадило пред тобою», - произнесла Алена про себя, глядя вверх, туда, где бледно-розовые лучи солнца смешивались с белесым дымом ладана.

В самый разгар таинства в церкви стало темно, как в склепе, солнечный свет погас, будто его внезапно выключили. Где-то над крышей загудело и загрохотало, словно с шумом разверзлись небеса. Удар грома сотряс церковь, и крупные капли дождя громко забарабанили по кровельному железу. Ветер завыл где-то в трубах. С силой хлопнула форточка в алтаре. Алена испуганно вздрогнула. Тогда, когда она отреклась от Него, тоже внезапно налетела буря. Она вспомнила, как стояла вся промокшая на мосту, как держала крест в побелевших пальцах, как злой дождь хлестал ее по лицу и как сверкнул крест, прежде чем исчезнуть в мутной речной воде.

Ей стало по-настоящему страшно, она уже не понимала, где находится сейчас - на небе или на земле. Может, это ее последнее мгновение в этой жизни, она еще не знала, примет ли Он ее обратно. Но она верила, что примет, что не посрамит ее надежд, несмотря на то, что тогда она так легко отреклась от Его любви.

За стенами церкви разыгралась настоящая буря, храм гудел и стонал. Отец Андрей повысил голос, пытаясь буквально перекричать нараставший гул ненастья.

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Отец Андрей и Алена вышли из церкви и остановились в изумлении, глядя на небо. От края неба до края раскинулась сказочной красоты, непередаваемо яркая радуга.

- Ну это тебе знак от Господа, знак примирения, ты вернулась, Он принял тебя. Помнишь, Ной, выйдя из ковчега, увидел радугу. Впрочем, что я тебе говорю, ты сама все поняла. Радуйся, - отец Андрей не отрывал взора от неба.

Алена молчала, она стояла, запрокинув голову, и улыбалась.

После разговора с мужем Вероника закрылась в своей комнате.

Она молилась. Она давно не взывала так к Господу. Стоя на коленях, заломив перед собой руки, она молила и стенала. «Господи, да будет воля Твоя», - душа ее разрывалась от страдания. «Да будет воля Твоя», - шептали ее пересохшие губы. Она вглядывалась в лики Спасителя и Богородицы, освещенные тусклым светом лампадки, сжимала пальцы до боли. «Господи, не как я хочу, но как Ты, Господи, пусть минует это меня, Господи, помоги мне, пусть будет воля Твоя, но не моя», - в исступлении шептала она.

Она давно так не молилась, ей давно не было так тяжело.

Этот разговор с Андреем. Она и предположить не могла, что он предложит ей пойти на такое. Душа ее негодовала: как он может подвергать такой опасности всю свою семью, пять своих детей? Ведь это безумие - рожать дома и брать на себя такую ложь, сказав, что она родила двойню.

А если бандиты, с которыми связана Алена, нагрянут, - им ничего не стоит вычислить ее, и рано или поздно они это сделают, - и вырежут всю их семью. Да и при благоприятном исходе сможет ли она полюбить ребенка Алены? Она надеялась на чудо, на то, что ситуация вот-вот как-то иначе разрешится.

«Господи, да разве ж это по Твоей воле? Такая ложь, такой риск. За что, Господи, Ты привел эту женщину к нам в дом, зачем даешь мне ее ребенка?! Зачем? Я не хочу этого. Да будет воля Твоя, да будет воля Твоя. Я не хочу ее видеть, я хочу, чтобы она ушла, исчезла из нашей жизни, я устала от любви своего мужа к ней, теперь она принесла нам своего ребенка, который должен стать нашим. Господи, отведи эту беду от нас, отведи, прошу Тебя, умоляю Тебя!» - причитала убитая горем Вероника.

Обессиленная, она заснула прямо на полу. Отец Андрей поднял ее и переложил на кровать, заботливо укутав одеялом.

Им всем было тяжело. И ему не меньше, чем Веронике. Он часто уходил в храм, запирался один в алтаре, и одному Богу было известно, о чем он Его молил.

Три дня Вероника молчала, почти не выходила из своей комнаты, ссылаясь на плохое самочувствие.

Антонина Семеновна постоянно находилась в доме отца Андрея, готовясь принять роды у обеих женщин. Отцу Андрею пришлось объяснить ей причины принятого решения. Антонина Семеновна переживала, что риск домашних родов велик, особенно для Вероники с ее постоянными проблемами. Да и состояние здоровья Алены ей не нравилось. Как опытный акушер она понимала, что роды будут тяжелыми. Через три дня ее худшие опасения стали сбываться.

На четвертый день Алена почувствовала ноющие боли в пояснице, стали отходить воды. Антонина Семеновна, осмотрев ее, велела готовиться. Алена волновалась, не находила себе места. Недавно пережитый страх ушел на второй план, теперь Алена думала только о малыше и о том, что ему скоро предстоит появиться на свет. Антонине Семеновне с трудом удалось уговорить Алену лечь в постель.