«С П. Флоренским у нас было изначально взаимное отталкивание, слишком разные мы были люди, враждебно разные. Если от Мережковского меня отталкивала двойственность, переходящая в двусмысленность, отсутствие волевого выбора, злоупотребление литературными схемами, то от Флоренского отталкивал его магизм, первоощущение заколдованности мира, вызывающее не восстание, а пассивное мление, отсутствие темы о свободе, слабое чувство Христа, его стилизация и упадочность, которую он ввел в русскую религиозную философию.

 Во Флоренском меня поражало моральное равнодушие, замена этических оценок оценками эстетическими. Флоренский был утонченный реакционер. Подлинной традиционности в нем не было. Об его книге «Столп и утверждение истины», книге блестящей, имевшей большой успех и влияние в некоторых кругах, я написал статью под названием «Стилизованное православие». За эту статью на меня очень нападали. В книге Флоренского чувствовалась меланхолия осени, падающих осенних листьев.

 Флоренский был универсальный человек, он талантливый математик, физик, филолог, оккультист, поэт, богослов, философ… Чувствовалась при большой одаренности большая слабость, бессильная борьба с сомнением, искусственная и стилизованная защита консервативного православия, лиризм, парализующий энергию, преобладание стихии религиозного мления… В своей книге он борется с самим собой, сводит счеты с собственной стихийной натурой. Он как-то сказал в минуту откровенности, что борется с собственной безграничной дионисической стихией.

Во Флоренском было что-то соблазняющее и прельщающее. В этом он походил на В. Иванова… Он был своеобразным платоником и по-своему интерпретировал Платона. Платоновские идеи приобретали у него почти сексуальный характер. Его богословствование было эротическое. Это было ново в России… От Флоренского пошла и софиология, хотя он не разработал и не развил ее так, как потом С. Булгаков. Творческая инициатива во многом принадлежала Флоренскому. Но центральной фигурой православного возрождения начала XX века был С. Булгаков».

Флоренский действительно был всеобъемлющей личностью ренессансного типа. Он напоминает мне Николая Кузанского. В характеристике Флоренского Бердяев раскрывает искания русских религиозных мыслителей, что представляет лишь одну из сторон умонастроения эпохи, при этом самую далекую от жизнестроительных идей и творений русского модерна во всех видах искусства и революционного движения интеллигенции и народных масс, что и есть Ренессанс в его собственном значении.

 В конце XX века в России в условиях распада СССР и всех основ жизни возникает сходная духовная ситуация, охватившая теперь и «культурную элиту», и народные массы, со всеобщим обращением, что многие воспринимают как «русский религиозный ренессанс». Но так ли это? И что это значит?

 Да это же умонастроение заката эпохи Возрождения  в странах Европы, что выразил во всей трагической глубине Шекспир в его драмах, с проблесками ренессансного жизнелюбия и веселья в комедиях! Именно с предчувствием конца связано новое обращение к религии как в начале, так и на исходе XX века, на этот раз охватившее и интеллигенцию, и народные массы, кстати, по своему образованию и культуре, благодаря культурной революции в СССР, ничем не отличающейся от «культурной элиты», или партийно-номенклатурной, взявшей на себя роль Герострата.

 Сегодня мы видим возрождение церкви, от которой отвернулись не только интеллигенция, но и крестьянство в начале XX века, что спровоцировала в громадной степени сама верховная власть. С этим связано и разрушение церквей или использование зданий не по прямому назначению, что ныне записывают в преступления Советской власти, наравне со сталинскими лагерями, коим нет оправдания. С закрытием церквей дело обстоит иначе. Как и с атеизмом. Это умонастроение эпохи в условиях культурной революции, охватившей все слои населения и все народы, было ренессансным явлением, как бы это ни оценивали сегодня новоявленные ревнители духовности и веры, среди которых, кстати сказать, больше всего уголовников и нуворишей, составивших состояние, невзирая на средства.

 Это умонастроение, когда религия и церковь не относятся к чему-то актуальному, давно охватило благополучные страны Запада. Там пришли с опозданием к тому же, что Россия, благодаря Октябрьской революции, ныне всячески оклеветанной; там церкви не разрушают, если здания не рушатся от времени, а сдают в аренду для дискотек и т.п. У нас поспешно восстанавливают церкви, возводят часовенки всюду, как новоделы нувориши, идет по сути прежде всего захват земель.

 Церковь во все века заботилась об этом пуще, чем о спасении души мирян. Но в этих условиях в России снова появились беспризорники, признак разрухи, как во время войны. А духовенство на экранах ТВ является в парче и золоте. Оно уже требует, чтобы в школах преподавали Закон Божий, как в классических гимназиях, что породит лишь новую волну нигилистов в России. Это «религиозный ренессанс»? Нет, возрождение духовности, веры, церкви – это то же воздействие пропаганды, как и рынка, и свободы во всем, со всепоглощающими явлениями, как коррупция и проституция. Иллюзий здесь не должно быть. Завтра часовенки из-за отсутствия верующих превратят в дискотеки.

«Религиозный ренессанс» - оксюморон. Язык выявляет подлинный смысл явления. Средневековое миросозерцание кануло в лету. Если мы сегодня наблюдаем возрождение церкви и религии, это обратное движение от Ренессанса, с размежеванием по этническим и конфессиональным признакам, что порождает отнюдь не духовность, а вражду, террор и войны, что было общим явлением в истории человечества и в Средние века, когда народы, казалось, всецело верили в бога, кого бы они ни имели в виду.

_______________________

© Петр Киле, Сентябрь 2008 года.

_______________________

Русская культура XVIII - XX веков.

Набросав по какому-то наитию статью «О русской культуре и русской нации», я вдруг понял, что затронул наиважнейшую ныне тему, отдающую в душе каждого из нас тревогой и тоской. До сих я рассматривал развитие русского искусства с эпохи преобразований Петра Великого - с новой точки зрения, с обнаружением ренессансных явлений в истории Российского государства, не узнанных из-за односторонностей славянофильства и западничества. Явилась мысль о необходимости отдельной статьи о русской культуре, как она сформировалась в условиях Ренессанса в России, хотя в основе культуры лежит именно искусство во всех его видах, с его формами и содержанием, о чем уже шла речь, и я буду ограничиваться в иных местах ссылками.

Однажды, чтобы получить представление, что же изучают студенты по культурологии, я взял в руки учебное пособие «Культурология: экзаменационные ответы для студентов вузов». Авторы - Кармин А.С., Гусева Е.А.

Поначалу мне даже интересно было читать, столь - чисто теоретически - все разложено по полочкам, схематизация знания, ничего для чувств. Культура под знаком семиотики, не эстетики. Чистая наука. А ведь культура во всех ее проявлениях - это воспитание чувств. Всякое соприкосновение с нею, даже на лекциях по культурологии, должно сопровождаться эстетическим переживанием.

Иначе - это мертвое знание, ни уму, ни сердцу. И все же общее представление получаешь, разумеется, весьма условное, приблизительное, нередко спорное. Наконец то, что должно быть особенно интересно: «52. Основные этапы развития и исторические особенности русской культуры». - на трех страничках. Понятно, тезисно, в виде краткого конспекта.

Поскольку авторы выхватывают общие места из прежних и нынешних высказываний философов и политологов, придется на них остановиться. Стереотип «СССР - империя», да с Российской империей, а в подтексте - «империя зла», «тоталитаризм», «самодержавие» и т.п., - владеет ныне всеми политологами и культурологами.