Алан выбрал полосатые плавки, а Джерри подошел к окну, чтобы взглянуть, свободен ли бассейн.

— Алан! — испуганным шепотом позвал он.

— Ну, что еще? — Алан подошел к окну и выглянул. Возле бассейна стояли двое мужчин. Кэрби был одет так же, как за завтраком. А рядом с ним — какой-то тип в громадном желтом купальном костюме, похожем на форму боксера. У него были округлые плечи, очень белые в лучах тропического солнца, выпуклое брюшко, шарообразная лысеющая голова. На носу — громадные темные очки. Тип стоял, уперев руки в ягодицы, и, несмотря на дряблость и нелепые мешковатые плавки, производил внушительное впечатление. Было в нем что-то от итальянского гангстера из старых фильмов.

— Торговец наркотиками! — прошептал Джерри.

Они смотрели, как Кэрби совещается с незнакомцем. У обоих был очень серьезный вид. Торговец наркотиками казался раздраженным, а Кэрби горячо уверял его в чем-то. Наконец они обменялись рукопожатием, и незнакомец отправился в мелкий конец бассейна, где принялся осторожно спускаться по лестнице. Он гримасничал, будто входил в ледяную воду. Погрузившись по грудь, торговец привалился к стене и задрал голову. Огромные черные очки воззрились прямо на Алана и Джерри.

Оба невольно вздрогнули.

— Он видел нас! — сказал Джерри.

Алан первым пришел в себя.

— Он понятия не имеет, кто мы. Давай спустимся, я хочу рассмотреть его получше. Может, захватим магнитофон?

— Алан, ты с ума сошел? — Джерри вновь взглянул на синее зеркало воды и загадочного человека в темных очках. — С такими, как он, шутки плохи.

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ!»

Кэрби проснулся, когда пикап съехал с шоссе.

— Господи! — заорал он, хватаясь за приборный щиток и солнцезащитный козырек. — Ты бы хоть предупреждал, а?

— Все путем, — откликнулся Мэнни и улыбнулся беззубым ртом. — Все путем!

Северное шоссе уже осталось позади, за стеной деревьев и кустов. Перед машиной вился проселок. Он как бы ввинчивался в густые заросли, и видимость не превышала двадцати футов. За каждым крутым поворотом вырастала зеленая стена. Пыльные листья задевали крылья машины, и дорога была такая узкая, что Мэнни не удавалось объезжать валуны и ухабы. Он несся напрямик, широко улыбаясь, и время от времени Кэрби слышал, как клацают его оставшиеся зубы, когда пикап наталкивался на какое-нибудь особенно крупное препятствие.

Все путем! Там, в Белизе, в «Форт-Джордж», сидят три покупателя одновременно, и Кэрби остается лишь надеяться, что они не вступят в разговор друг с другом. Будь в Белиз-Сити две гостиницы с круглосуточной подачей горячей воды, уж он бы как-нибудь исхитрился поселить Лемьюела в другом месте. Но второй такой гостиницы не было. Слава богу, это всего на одну ночь. Завтра утром он посадит Уитчера и Фелдспэна на самолет и отправит в Майами, а после полудня покажет Лемьюелу храм. Завтра, если удача не изменит Кэрби, все действительно будет путем.

Но что произойдет, если они случайно заговорят друг с другом? Конечно, вряд ли они станут обсуждать с незнакомцем затеянное мошенничество, но, допустим, это произошло. Допустим, все пропало. Что же грозит ему в худшем случае? План, разумеется, сорвется раз и навсегда. Посадят ли его в тюрьму? Вероятно. И не в одной только этой стране. Возможно, Белиз и Штаты еще станут препираться, оспаривая удовольствие посадить Кэрби Гэлуэя под замок.

До чего же приятное это ощущение, когда тебя разыскивает полиция!

Мэнни резко свернул влево, и пикап покинул проселок, который становился все уже. Объехав толстый ободранный ствол дерева, машина заскользила вниз по склону, поросшему кустарником. Возле грязного узкого ручейка Мэнни нажал на тормоз. Кэрби вылез, вытащил из-под кустов две длинные доски и перекинул их через ручей. Мэнни проехал по ним, потом дал газу, и пикап взобрался на противоположный берег, разбрасывая задними колесами ошметки грязи. Переждав обстрел, Кэрби пробежал по одной из досок, потом спрятал обе в тайник на другом берегу и пошел к пикапу, мотор которого чихал, будто загнанный тяжеловоз.

Им предстояло пересечь еще один ручей, но там местные жители наладили переправу. Дальше начинались джунгли, преодолев которые они окажутся на полянке позади дома Мэнни, возле огорода. Сюда вела и другая дорога, но она была вдвое длиннее, и ею пользовались, только когда везли какую-нибудь большую хрупкую вещь.

Эстель сейчас стряпает, а дети и собаки смотрят телевизор, поэтому Кэрби отправился прямо к себе. Цифровой замок на двери предназначался в основном для защиты от детского любопытства. Зевая, Кэрби вошел и включил кондиционер. Квартира состояла из двух комнат и трех кладовок. Тростниковые циновки на бетонном полу, грубый самодельный стол, несколько стульев, светильники и удобное кресло. На полке напротив стоял телевизор и «бетамакс», видеоленты хранились в книжном шкафчике. Во второй комнате стояла кровать, висели карты Бирмы, Мадагаскара, Алеутских островов. Просто для красоты. В одной из кладовок размещался душ. Зевая, Кэрби постоял под водой и почувствовал себя куда лучше. Он отправился на половину Крузов. Дети и собаки действительно смотрели телевизор, «Рио-Гранде». Когда Джон Уэйн красиво спрыгнул с мчащейся лошади, Кэрби кивнул на экран.

— Это мой папаша.

— Джон Уэйн? — с легким изумлением спросил Мэнни, поднимая глаза.

— Нет. Папаша прыгал с лошади. Он не похож на Уэйна, и его снимали только издалека, во время трюков.

— Так он каскадер? — спросил Мэнни, гордясь, что знает такое английское слово.

— Вот именно, — отвечал Кэрби.

— Они очень храбрые, каскадеры.

— Немножко безрассудные. — Кэрби пожал плечами.

— Значит, ты рос среди киношников? — Глаза Мэнни блестели ярче, чем от «кровавой Мэри»: Кэрби нечасто заговаривал о себе.

— Мог бы, да все пошло прахом. Мать-то была актрисой.

— Кинозвездой? — спросил Мэнни.

— Нет, просто актрисой. Они все хотели поработать вместе, да не получалось. Только один раз и вышло, в Испании. Мне тогда было два года. Считалось, что эпизод будет безопасный, а оно совсем по-другому обернулось.

— Они погибли? — в ужасе прошептала Эстель.

— Да. А меня потом отвезли к тетке в Нью-Йорк.

— Значит, ты их и не знал толком? — поинтересовался Мэнни.

— Толком и не знал, — ответил Кэрби, вспоминая фотографии отца и матери, которыми был увешан дом тетки. Сестра матери была влюблена в отца и перенесла эту любовь на Кэрби. Сколько он помнил себя, тетка повторяла: «Ты будешь грозой девчонок, ты такой же сорвиголова, как отец, это по глазам видать».

«Эх, испортила она меня», — со вздохом подумал он.

НЕВЕДОМАЯ ЗЕМЛЯ

— Мы должны выставить продажных чиновников вон из правительства, — сказал Вернон, меняя простыни на кровати. — Иначе нам никогда ничего не перепадет.

— Тихо, — произнес тощий негр, поднимая магнитофон. — Прослушайте эту часть.

«Вы не понимаете, — раздался голос Кэрби. — Он попросту обрушит храм. Когда вы вернетесь сюда через год, храм превратится в груду камня и земли».

— Ну, что вы об этом думаете? — спросил тощий негр.

— Алчные ублюдки! — вскричал Вернон. — Обыкновенные разорители могил делают подкоп. Они ничего не обрушивают.

Вернон отправился на кухню, достал две бутылки пива и вернулся в комнату дослушивать запись. Наконец тощий негр нажал кнопки «стоп» и «перемотка», и Вернон проговорил:

— Тюрьма.

— Кое для кого — да, — согласился тощий негр.

— Для Сент-Майкла, — сказал Вернон с кровожадной надеждой.

— Пока к этому что-то не идет, — заметил тощий негр.

— Сент-Майкл — жулик. Он стоит между мною и… и…

— И кубышкой с золотом.

— Вы обязаны отдать ему это? — Вернон указал на пленку.

— Вы же знаете, что да.

— Может, как-нибудь испортить запись?

Тощий негр покачал головой.

— Я потеряю работу.

— Мне понадобится эта запись! Возможно, копия.