Московская православная церковь, изолированная от христианского мира, который менялся, создавала особую атмосферу, пронизанную религией. Происходила интенсификация духовной жизни. Для этого времени характерно продвижение монашеских идеалов в общество. Церковная жизнь приобрела черты фанатизма, расцветал культ жертвенности. Особенно почитаемы в обществе стали юродивые, блаженные, пустынники, отшельники, затворники. Именно этот период в русской истории с интенсивной духовной жизнью, идеалами духовного подвижничества получил название Святой Руси.
Вселенские настроения в «третьем Риме», согласно которым Москва единственная сохранила чистоту православия и призвана заменить погибшую Византию, усилились после принятия Иваном Грозным царского титула. Для церковных идеологов стало как бы само собой разумеющимся, что подле православного самодержца должен стоять патриарх, как это и было прежде в Византии.
По отношению к православному Востоку русская церковь, несмотря на свою экономическую и политическую силу, внешне продолжала находиться как бы в подчиненном положении. Необходимо было ликвидировать эту номинальную зависимость, приведя правовое положение русской церкви в соответствие с ее фактическим положением в системе других православных церквей. Учреждение в 1589 г. в России патриаршества закрепило независимость русской церкви в нормах канонического права. Она стала автокефальной.
Поскольку господствующая церковная идеология не только давала теологическое освящение светской государственной власти, всецело подчиняла общественное сознание, но и обладала огромным имуществом, то первые проблески свободомыслия и социального протеста принимали форму богословских ересей, высший пик которых приходится на XIV–XVI вв.
Первой оригинальной ересью русского средневековья, возникшей в середине XIV в. в Новгородско-Псковских землях, стало стригольничество («проросла» ересь от дьякона Карпа, «художеством стригольника» — цирюльника). Стригольники выступали с критикой официальной церкви в отношении как ее догматов, так и внутренней организации. В своей массе они уклонялись от церковных обрядов. Благодаря им на Руси оформились гуманистические требования социального и общечеловеческого равенства, религиозной веротерпимости, свободомыслия, пробудилась в обществе страсть к спору, полемике. Церковь принимала самые крутые меры для подавления еретических выступлений. В 1375 г. в Новгороде была произведена казнь еретиков.
Развитие критического отношения к церкви привело к появлению в 70-х годах XV в. новой ереси, противники которой назвали ее участников «жидовствующими». Центром распространения ереси, как и столетием раньше, явился Новгород. Она стала своеобразным продолжением стригольничества, хотя и отличалась по своей религиозно-теологической форме. Начало ереси было положено неким евреем Схарией. Антитринитарии не признавали догмата о троичности Бога (отсюда и другое название этой ереси), как противоречащего тезису о единобожии. Около середины 80-х годов XV в. образовался московский кружок еретиков во главе с Федором Курицыным, приближенным Ивана III, выполнявшим сложные дипломатические поручения. Московский кружок имел иной социальный облик — он состоял преимущественно из представителей светских феодалов, связанных с великокняжеской властью. В нем участвовали купцы, но не было значительного слоя низшего духовенства, столь характерного для новгородских еретиков. Московские еретики больше связывали свои идеи с задачами государственной централизации. Наиболее характерной чертой их взглядов было отрицание монашества, вытекавшее из их критического отношения к церковно-монастырским богатствам. Новгородско-Московская ересь конца XV — начала XVI в. развивала идеи, которые в конечном счете могли привести к реформации церкви, так как рационалистическая критика богословских догм открывала путь к подрыву основ религиозного мировоззрения.
Выход древнерусских антитринитариев на арену духовной жизни знаменовал начало той европеизации Руси, которая приняла широкий размах в XVI–XVII вв. Они разрушили традиционные стереотипы мышления, внеся в него элементы секуляризации и просвещения. Прославление еретиками разума, знаний свидетельствовало о пробуждении в московском обществе конца XV — начала XVI в. стремления к образованности, что способствовало подрыву основ православной ортодоксии, развитию научных представлений. Подобные идеи пользовались сочувствием в правительственных кругах, окружении самого князя.
Таким образом. Московская Русь начинала менять свои ориентиры, а византийская традиция шла на убыль. Великокняжеская власть, достигшая всей полноты единодержавства, в поисках надежной идеологической опоры не останавливалась даже перед поддержкой еретических движений. Это вынуждало церковь отходить от прежних позиций. В ее рядах усилилось брожение, зрел первый крупный раскол, принявший формы нестяжательства и иосифлянства. В центре споров был вопрос о монастырском землевладении, о роли производительного труда, его месте в системе ценностей. Главным идеологом нестяжательства был духовный наследник Сергия Радонежского Нил Сорский. Его учение, проповедовавшее восстановление идеала общинной жизни в монастырях, включавшее в себя принципы равенства, обязательного труда и самоотречения во имя спасения души, стояло близко к идеологическим постулатам западноевропейской церкви — спасению через труд, идеалу «молись и работай», т. е. к тем идеям, воплощение которых в жизнь обеспечило Западной Европе «прорыв» в будущее, заложило основы «духа» капитализма.
Однако на деле победило другое направление, представленное иосифлянством, в идеологии которого получили последовательное воплощение тенденции к стяжанию, обогащению, с одной стороны, и трезвый политический расчет, ориентация на «собирание Руси» — с другой. Их лидером был игумен Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий, в миру Иосиф Санин. Он, как и Нил Сорский, стоял за реформу монастырей для поднятия их авторитета. Но если Нил видел выход в аскетизме и нравственном усовершенствовании монахов, то у Иосифа на первый план выдвигалась строжайшая монастырская дисциплина. В его идеологии положительный идеал созидания был подменен отрицательным идеалом повиновения и покаяния. Он не считал физический труд обязательным для монахов.
Победа иосифлян означала, что главные ценности христианства — спасение души после смерти, с одной стороны, и труд как ценность, с другой стороны, были отделены друг от друга, даже противопоставлены друг другу. Основной формой деятельности по спасению души в православии стала заупокойная молитва. Это вело к снижению нравственного уровня общества, так как позволяло людям меньше думать о своих грехах в надежде, что они будут замолены другими после смерти. В результате труд не вошел в систему основных духовных ценностей русского человека. Ценность личности лишилась важной идеологической базы и уже не могла стать ценностью номер один, что обусловило становление в качестве главной ценности государства.
В обстановке усиливающейся секуляризации и европеизации страны Иосиф Волоцкий был едва ли не единственным церковным идеологом конца XV — начала XVI в., который бесповоротно встал на позиции светской централизации, разработал теорию, обосновывающую право московских князей на абсолютное «самодержство». Благодаря этому политическая линия Иосифа Волоцкого приобрела прогрессивное значение и куда более соответствовала новому положению объединяющегося государства, чем консервативное направление заволжских старцев с их стремлением создать независимую от светской власти церковь [7, с. 89]. Начатое Иосифом идеологическое возвышение самодержавной власти стало нормой русской политической мысли в XVI–XVII вв.
Ереси середины XVI в. очень близко подходят к новгородско-московским антитринитариям, что свидетельствовало о преемственности антицерковной мысли в средневековой Руси. Но в отличие от всех предшествующих ересей они впервые выразили антифеодальную тенденцию, подвергнув острой критике все более усиливающееся закабаление крестьян, свидетельствовали об идейном оформлении крестьянско-плебейских еретических движений. Так, ересь Матвея Башкина, служилого сын боярского, организовавшего в конце 40-х — начале 50-х годов XVI в. московский кружок вольнодумцев, была направлена против происходивших параллельно процессов возвышения самодержавной власти, роста господства церкви, закрепощения крестьянства. Жизнь первого заступника страждущей «нищеты» закончилась в 1554 г. трагически. «Его велено было вывести из Кремля, посадить в деревянную клетку и сжечь» [3, с. 105].