- Как ты, моя хорошая? Этот старый развратник не обижает тебя? - щебетала Лера. А Дина, застыв, как истукан, напряжено и вопросительно смотрела на меня. А я ума не мог приложить, как разрулить ситуацию, чтобы никто не пострадал.

   - А где Кирилл? Он, наверно, совсем большой. - словно не замечая безучастности собеседницы, продолжала болтать Тихомирова.

   - Я отправила его в детскую. - выдавила, наконец, Дина, растеряно взглянув на Леру снизу вверх. Они были абсолютно разными. Две полные противоположности. Но должен признать, обе мне не безразличны. Вот такая ирония.

   - Так лучше. - перестав изображать радушную подругу, серьезно кивнула Тихомирова. - Нам нужно поговорить. Всем троим.

   - О чем? - быстро спросила Дина, обхватывая себя руками, но я заметил, как дрожат ее пальцы. Внутри меня болезненно дрогнуло сердце, но я не мог остановить Леру, даже, если бы очень захотел. Она все равно вернется и найдет способ просветить Динару относительно моей истинной сущности. Непоколебимый огонь горел в глазах Тихомировой. Я сам когда-то точно так же шел к намеченной цели. Беспощадно и напролом.

   - Видишь ли, Диночка, я предложила Владу вернуться в издательство. - выдержав театральную паузу, сообщила Лера. Дина бросила на меня быстрый взгляд.

   - Но ты говорил, что ездил договариваться с "МосПресс". - проговорила она.

   - Он не обманул. - ответила за меня Лера. - Месяц назад я выкупила "МосПресс". И когда он приехал на собеседование, не знал, кто является новым владельцем.

   Дина не сводила с меня обвиняющих потрясенных глаз.

   - Почему ты мне не сказал. - спросила она.

   - Не знал, как ты отреагируешь. - все еще надеясь на чудо и благополучный исход разговора, затеянного Лерой, ответил я.

   - Мне бы тоже было неприятно. - снова заговорила Лера. - На твоем месте. - добавила она. - Дело в том, что мое предложение в силе, при одном единственном условии. - Тихомирова невинно улыбнулась. А я послал ей убийственный взгляд.

   - Замолчи, Лер. Что ты творишь? Кому нужно это шоу? - зарычал я. Динара подняла руку, призывая меня к молчанию, и повернулась к Валерии всем корпусом.

   - Какое условие, Лера? - спросила она. Я обессилено простонал, и выругался вслух.

   - Простое - для меня. Приемлемое - для него. И неприятное - для тебя. Он женится на мне и получает оба издательства на блюдечке с золотой каемочкой, или остается с тобой, в этой глуши, ни с чем. Ну, почти ни с чем. Я больше, чем уверена, что с его-то размахом, он успел промотать все деньги, которые накопил за годы своих несчастливых браков. Я права, милый?

   - Заткнись. - рявкнул я, понимая, как бесполезен мой гнев. Лера уже сделала контрольный выстрел, который достиг цели. Дина снова застыла, прижав к губам дрожащие пальцы. Она больше не скрывала своего состояния. И кто бы смог.... Я хотел утешить ее, объяснить, но слова не всегда способны помочь. Особенно, если самое главное уже сказано.

   - Она имеет права знать, Влад. - с укоризной произнесла Тихомирова. - Дина - не какое-то обездушенное домашнее животное.

   Но Динара похоже больше не слушала ее. Она смотрела на мня огромными, полными затаенной боли и горечи глазами.

   - Ты сказал, что должен подумать. - прошелестели ее пересохшие губы. - Боже мой, ты собирался подумать.

   - Конечно, собирался. - вмешалась неугомонная Валерия. - И даже аванс взял. Натурой, так сказать.

   Дина вздрогнула, как от удара, и отшатнулась назад. Теперь в распахнутых глазах светилось только отвращение и ярость.

   - Я вижу, что мы поняли друг друга. - оценив состояние Динары, удовлетворенно заметила Лера. Она перевела на меня взгляд, холодный и стеклянный, как у форфоровой куклы. - Я остановилась "Ринг Премьер Отеле". Позвонишь, когда будешь готов ехать. Чао, милый. - послав мне воздушный поцелуй, Валерия триумфально удалилась. А я смотрел ей вслед и думал, что еще ни одна женщина не ненавидела меня больше, чем эта. Даже заклятый враг не смог бы ударить больнее. Она забрала у меня все, что я любил. А думала, что дарит целый мир. На блюдечке с золотой каемочкой....

   - Дина... - я обернулся и позвал ту, что была единственным лучом света в моей погрязшей в интригах, пропитой, прокуренной и растраченной на сомнительные удовольствия жизни. Единственной надеждой сохранить остатки души.

   - Тебе нужно собрать вещи. Я помогу. - сказала она.

   И я не посмел сказать что-то еще. Никакие оправдания не смогут изменить принятого Динарой решения. Я слишком хорошо успел изучить ее. Она тоже не смогла измениться, никогда бы не смогла. Твердые несгибаемые принципы. На этот раз она меня не простит. Никогда не простит. Все кончено. Я потерял свой билет в рай. Я возвращаюсь туда, где никому не нужна душа.

   Иногда первое впечатление оказывается обманчивым.

   Мы учимся смотреть иначе, с другой стороны и приспосабливаемся в изменениям и недостаткам. Или отвергаем и идем дальше. Никто не знает, где прячется тонкая грань дозволенного, что мы способны принять, как долго готовы прощать, и какой частью души и сердца должны пожертвовать, чтобы уберечь то, что нам кажется ценным и незаменимым. И только разочарование способно разрушить плен искусственных чар. Неподкупный свет истин срывает покрывало заблуждений, чтобы показать настоящее лицо, ради которого мы так много теряли, получая в ответ лишь иллюзорную мечту и боль.

   Иногда первое впечатление оказывается обманчивым.

   Иногда сильные мужчины оказываются слабыми. Иногда их, вообще, сложно присвоить громкое звание "сильный пол". Но, чтобы придти к этому, предстоит сложный путь. И, наверно, именно он и называется "жизнь".

   - Не дай вам Бог, девочки, встретить на пути такого человека, как Влад Орлов. - сказала бы Динара Измайлова, мудро улыбаясь. Но попробуйте спросить ее, готова ли она вернутся в тот день, когда все началось, и никогда не познакомиться с Владом Орловым. Динара не будет долго думать. Ее ответ будет простым и быстрым.

   - Нет. Ведь у меня теперь есть Кирилл. А больше ничего не надо.

Эпилог.

"Затем Время остановилось. Да, это слепое медлительное существо перестало и ползти. И как только замерло Время, страшные мысли стремительно побежали вперед, вытащили жуткое будущее из его могилы и показали Дориану. А он смотрел, смотрел во все глаза, окаменев от ужаса."

О.Уайльд "Портрет Дориана Грея".

   Я не помню, как сел в самолет. Наверно, Лера попросила кого-то помочь провести меня по трапу и усадить в кресло. Понятия не имею, как прошел регистрацию.

   Я уже полгода пьян. Беспробудно и безнадежно пьян. И как сказал мой добрый доктор: Еще год такой жизни, и я труп. Тоже мне испугал! Что значит физическая смерть, если морально и духовно я давно умер?

   - Ты, как, не тошнит? - заботливо спрашивает Лера, ощупывая мой лоб. - Какой холодный. Ты принимал что-то?

   - Совсем чуть-чуть. - едва ворочая языком говорю я. И вдруг осознаю, что страдаю склонностью к суициду. Да-да, именно так. Как иначе объяснить мои поступки? Я делал все, чтобы разрушить самого себя, не оставив ни кирпичика в жалкой стене, которой многие считали крепостью.

   - Влад, ты меня с ума сведешь. - выговаривает Лера. Но ей все равно. Я давно потерял для нее ценность. Получив желаемое, человек прекращает желать. Не знаю, как мне удается работать в таком состоянии. Наверно, сказываются годы тренировок.

   Я по инерции живу. По инерции хожу на работу, по инерции льщу женщинам и строю коллег, по инерции хожу на обед, по инерции пью виски по вечерам в местном клубе, по инерции веду в свою квартиру первую встречную симпатичную бабу. Когда-то давно я написал свою единственную книгу, которая впоследствии пользовалась успехом у читателей. Я был юн и горд, я был почти счастлив, но это состояние быстро улетучилось, как и азарт и желание творить. С тех пор я не написал ни строчки. Не могу себя заставить. Да и о чем я могу поведать миру? О пустоте? Равнодушии? Апатии? Бессмысленности бытия?