Косвенным подтверждением достоверности данных аккадских текстов о военных предприятиях Саргона и Нарам — Суэна в Анатолии и соответственно о наличии там ранних городов — государств могут быть и сообщения этих царей о походах в Эблу; предполагается, что именно Нарам — Суэн разрушил Эблу и уничтожил эблаитское царство при его последнем царе Ибби — Зикире (см.: Дьяконов И. М. Значение Эблы для истории и языкознания. — Древняя Эбла: Раскопки в Сирии. М., 1985, с. 335). Не исключено, что события, относящиеся к Анатолии, с одной стороны, и Эбле — с другой, каким-то образом взаимосвязаны (тем более что Нарам — Суэн боролся против коалиции из 17 царей, в которую входили и правители городов — государств, в частности Сирии).
Вывод о существовании городов — государств в Малой Азии III тыс. до н. э. хорошо согласуется и с результатами анализа текстов («каппадокийских табличек»), которые происходят с территории самой Анатолии. Это деловые документы и письма, выявленные в торговых центрах Малой Азии, существовавших здесь в XIX–XVIII вв. до н. э. Они составлены клинописью на староассирийском (ашшурском, по названию города Ашшура на Тигре) диалекте аккадского языка. Анализ этих документов показывает, что деятельность торговцев контролировалась правителями местных анатолийских городов — государств. Иноземные купцы выплачивали последним определенную пошлину за право торговли. Правители малоазиатских городов пользовались преимущественным правом покупки товара.
Города — государства Анатолии этого периода имели достаточно развитую политическую структуру. Известны обозначения многих должностных лиц «дворов» местных правителей, в том числе такие, как «стольник», «виночерпий», «военачальник» и др., а также титулов «великих» (сановников) городской общины («главный над кузнецами», «главный над переводчиками» и др.). Если города — государства Малой Азии XIX–XVIII вв. до н. э. представляли собой довольно развитые политические структуры, то вероятно, что становление этих царств должно было произойти задолго до образования ашшурских торговых центров в Малой Азии.
Обращает на себя внимание и то, что среди иноземных торговцев представлены не только ашшурцы (восточные семиты). Здесь было много выходцев из северосирийских областей, населенных, в частности, народами, говорившими на западносемитских диалектах; западносемитские (аморейские) слова содержатся в лексике архивов Каниша.(см.: Янковская Н. Б. Клинописные тексты из Кюльтепе в собраниях СССР: Письма и документы торгового объединения в Малой Азии XIX в. до н. э. М„1968, с. 15) Аморейские купцы Северной Сирии, видимо, были не первыми торговцами, проторившими пути в Анатолию. Как и ашшурские купцы, возможно сменившие аккадских, они, вероятно, следовали в Анатолию по торговым маршрутам эблаитских купцов III тыс. до н э.
Этот последний вывод представляется небезосновательным еще и потому, что в одном деловом документе торговцев сообщается о прибытии в Малую Азию множества иблайцев (iblai) с целью приобретения меди. Как отмечала Н. Б. Янковская, эти купцы, прибывшие, видимо, целым караваном, представляли не сборище частных лиц, а торговую организацию (так как они пользовались льготным тарифом при покупке товара). Наименование местности, откуда прибыли эти торговцы, очевидно, связано с названием г. Эбла (в хеттских текстах, как и обычно в клинописных документах из других архивов, в форме ibla). Иначе говоря, купцы, происходившие из Эблы, вели торговые операции с Малой Азией и в начале II тыс. до н. э.
Наряду с ашшурскими, аморейскими торговцами, активную роль в деятельности торговых центров играли местные купцы: хатты, хетты, лувийцы. Среди купцов были и торговцы — хурриты, происходившие как из городов Северной Сирии, Северной Месопотамии, так и, вероятно, из Малой Азии.
В Анатолию иноземные купцы везли ткани, хитоны; но главными статьями торговли были металлы: восточные участники торговли поставляли олово, а западные — медь. Особый интерес проявляли иноземные торговцы к другому дефицитному металлу; он стоил в 40 раз дороже серебра и в 5–8 раз дороже золота. Как установлено в исследованиях последних лет, этим металлом было железо (ср. о нем ниже). Вывоз железа за пределы Анатолии, видимо, был запрещен. Именно этим обстоятельством могут быть объяснены неоднократные случаи контрабандного вывоза железа, описанные в текстах.
Торговля обеспечивалась с помощью караванов, доставлявших товары на вьючных животных (дамасских ослах). Караваны двигались небольшими переходами; известно около 120 названий пунктов на пути через Северную Месопотамию, Северную Сирию и по восточной части Малой Азии.
Особая значимость архивов торговых центров заключается и в том, что они содержат непосредственные свидетельства этнической ситуации в Анатолии в период существования купеческих центров. Хеттские, лувийские, хаттские и хурритские имена засвидетельствованы и среди имен торговцев и других участников сделок. Более того, в лексике деловых документов купцов встречаются слова, заимствованные из хеттского и хурритского языков. Эти и некоторые другие факты говорят о том, что местное население составляли народы, говорившие на языках хетто — лувийской (иначе «анатолийской») группы индоевропейской семьи языков: хеттском, лувийском, а также палайском. Хетты занимали главным образом центральную часть Малой Азии, лувийцы — юг и юго — запад; палайский был распространен на северо — востоке Анатолии (к числу «анатолийских языков» относятся также диалект лувийского клинописного — «иероглифический лувийский», надписи на котором датируются в основном X–VIII вв. до н. э., и поздние языки Малой Азии: лидийский, ликийский и, возможно, карийский).
О времени появления в Малой Азии народов, говоривших на хетто — лувийских языках, мало что известно. Согласно одной из точек зрения, носители этой группы языков мигрировали в Малую Азию в самом конце III тыс. до н. э. (через Балканы или через Кавказ); сторонники этого мнения исходят из предположения, что так называемая индоевропейская прародина может быть локализована в Северном Причерноморье или на Балканах. Сравнительно недавно Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Ивановым выдвинута теория, согласно которой первоначальной областью распространения общеиндоевропейского языка являлась Передняя Азия, в частности на стыке юго — восточной части Малой Азии и Северной Месопотамии, примерно в сфере распространения халафской археологической культуры V тыс. до н. э. Соответственно делается вывод, что носители анатолийских языков являются не пришлым, а местным населением Анатолии (предполагается незначительное смещение их из восточных районов Малой Азии в центральные и западные ее области).
Среди местного населения были также хетты (или хатти), которые в III тыс. до н. э., как, вероятно, и значительно раньше, занимали области на севере и северо — востоке Малой Азии в излучине реки Кызыл — Ирмак (античный Галис). Первоначальная область расселения этого народа могла охватывать и районы южнее Галиса.
Юго — Восток, юг, а также, видимо, и юго — запад Анатолии в это время были заселены хурритами.
Проникновение носителей хетто — лувийских языков в среду неиндоевропейского местного населения Анатолии происходило не путем завоевания, как считает, в частности, О. Герни, а в результате постепенного просачивания нового этнического элемента. Причем хетты и палайцы осели в областях, занятых главным образом хеттами, а лувийцы — среди хурритов. Если учесть то обстоятельство, что в различных сферах хеттской и палайской культур обнаруживается сильное влияние культуры хатти (ср. о хатти ниже), то, как считает часть исследователей, речь должна идти о том, что взаимодействие этноса хатти, с одной стороны, и хеттов и палайцев — с другой, продолжалось в течение длительного периода; в ходу были как хаттский, так и хеттский и палайский. Впоследствии хаттский стал выходить из употребления и разговорным языком, во всяком случае части хатти, стали хеттский и палайский языки.
Прекращение деятельности международных торговых центров в Малой Азии привело и к исчезновению письменных текстов, важнейшего источника информации об истории Анатолии. Они появляются почти 150 лет спустя, когда на значительной части Малой Азии уже сложилось древнехеттское государство.