- Девушка, миленькая, поищите хоть какой-нибудь! Хоть косой, кривой, бракованный, лишь бы тело прикрыть!

- Вообще-то один остался, но цвет такой, красный, никто не взял. Если хотите.

Ира от радости аж подпрыгнула. Тут не до цвета, главное – скорее на пляж, в море!

Купальник оказался узковат, едва прикрыл энные места, да и расцветка не модная – представляете, в сезон элегантных темных тонов явиться на пляж в красном! Но Ира все равно была счастлива. Она медленно шла по песку, выискивая свободное местечко, и вдруг заметила на другом конце пляжа алое пятно. Молодой мужчина в плавках цвета кремлевской звезды глядел на нее во все глаза. На всем пляже только они двое и были в красном. Мужчина, видимо, тоже недавно прибыл сюда, загореть еще не успел. Он как-то не вписывался в общий вид. «Значит, и я так же смотрюсь», - подумала Ира.

Мужчина вдруг свойски помахал ей рукой, словно давнишней знакомой. Но она не могла припомнить, кто это. В нерешительности она сделала несколько шагов в его сторону, вглядываясь в невысокую сильную фигуру. Тело спортсмена… Или гимнастика, или какая-то восточная борьба… Интересно, что, - гадала она. Человек, между тем, подошел к ней.

- На этом скучном пляже лишь мы с вами как две солнечные капли, - сказал он. – Мы одного огненного прайда. А посему и быть нам вместе. Позвольте вас сопровождать. Володя. – Представился он.

- Ира, - сказала она.

- А я, видите ли, плавки забыл, а здесь в магазинчике остались последние, красные.

Ира рассмеялась.

- И у меня та же история. Набила целый чемодан, а самое главное забыла, приехала, все вытряхнула, и просто в отчаянье пришла. Достался последний купальник, такого вот цвета.

- Это судьба, - сказал Володя. – А иначе бы мы не нашли друг друга на этом пляже.

- Да зачем ей это надо, Судьбе, глупость какая, - фыркнула Ира, пересекая песок. Она стремительно вошла в море, чувствуя, что ее новый знакомый уже наэлектризован так, что его эмоции аж винтом идут. Она нырнула, ощущая блаженство моря и всю полноту счастья от этой плотной соленой ласкающей стихии, упиваясь легкостью своего тела, скользящего под водой. Дыхания хватило на полтора метра. Вынырнула. Нет, сначала почувствовала, а потом увидела рядом его лицо… «Так, едва приехала – и уже пляжный роман», - пронеслась мысль. Она не поняла, рада этому, или нет, но такие ничего не значащие романы у нее всегда были, просто легкий летний флирт, ни к чему не обязывающий, без продолжения, и она никогда не опускалась до таких пошлостей и глупостей, как влюбленность, она всегда знала, что ничего серьезного здесь быть не может. Ира была весьма умной юной женщиной. Да, у нее были мужчины, но не пляжные.

Поэтому ничего между ними не было. Просто отдых, море, горячий песок вперемежку с мелкими камушками, экскурсии, танцы, и он рядом, внимательный кавалер, остроумный рассказчик, обаятельный и заботливый, но ей не просто вскружить голову. Она была невозмутима, иногда – задорна, порой вдруг превращалась в отчаянную кокетку. Шла игра, кошки-мышки, мышки-кошки… Она любила игры. Любила наряды, макияж, прически, умела быть неузнаваемой, полностью преображая себя при помощи костюмов и косметики. Но он всегда ее узнавал. Его нелегко было удивить.

Она так устала от своих игр, от экскурсий, танцевальных «марафонов», от долгих заплывов при луне вдвоем, что сильно осунулась, но это ей шло. Смуглая, худенькая и еще более высокая, она бодро держалась, когда он ее провожал, когда укладывал в купе ее чемодан. Он чмокнул ее в щечку и подарил огромную коробку шоколадных конфет. Ему оставалось догулять еще два дня. Она вытурила его из купе и долго махала рукой, разглядывая в окно перрон, и его у края перрона. Но едва поезд тронулся, она легла на полку и уснула так крепко, словно провалилась в колодец. Ухнула в колодец непробудного сна… Не прошло и секунды, как ее стали трясти за плечо. Она с трудом разомкнула веки и увидело лицо соседки по купе, которая кричала ей прямо в ухо:

- Девушка, вставайте, приехали!

- Как, не может быть! Я же только уснула.

- Да что вы! Это было вчера. Вы проспали 24 часа! Одевайтесь скорее, уже подъезжаем к Москве, и там, кажется, холодно. А вы в сарафане.

Она вышла из поезда в брюках и куртке, с тяжелым чемоданом (везла еще сувениры, и мешочек морских камушков, которые он доставал ей со дна), и стала озираться в поисках носильщика. Но все носильщики с гружеными тележками проносились мимо. И вдруг кто-то сзади рывком схватил ее чемодан. Она вздрогнула, обернулась, и увидела улыбающегося Володю с гигантским букетом южных цветов.

- Ты? – Ахнула она. – Ты успел сесть на поезд, когда?

- Нет, я успел взять билет на самолет. Решил подарить тебе цветы и помочь тащить твой чемоданище.

Он поймал такси и довез ее до дома. Она не стала приглашать его в гости, соврала, что замужем.

Замужем она уже потом побывала, дважды.

Прошли годы. Как-то она встречала наступающий Миллениум в обществе своей большой собаки и голубой блестящей елки. По телику звучала праздничная музыка, Ира ловко открыла шампанское (в отличие от меня, она любит звук выстреливающей пробки, и обожает открывать бутылки), наполнила бокал и поставила его на журнальный столик. Приветственное президентское слово зазвучало в другой тональности. Голос был молодой, энергичный, красивый, и лицо на экране было другое. Этот мужчина был довольно молод, он, похоже, ее возраста… Она с изумлением увидела… И узнала… Своего Володю, того самого ухажера из санатория в Судаке. Правда, смотрела она сейчас уже не на экран, а на обложку журнала, лежавшего на столике рядом с шампанским.

Он, ее Володя на обложке, смущенно улыбался, а во всю ширину фотки шел текст: «Президент нового Российского концерна…»

А вообще, я так и не поняла, на какого именно президента она смотрела. Скорее всего, на журнального. Ведь тот, с экрана, был тогда еще не президент, а лишь «и.о.» Хотя, кто их разберет, Ира так смазала концовку сей истории, будто проговорилась и решила замести следы.

А что, я ничего такого не сказала. Я же фамилий не назвала.

2. Ретроспекция

Не помню, мечтала ли я в детстве о принце на белом коне, наверно был такой период. Но после того, как поняла, что у меня никогда не будет собаки, стала мечтать о Змее Горыныче. Он гораздо лучше всех принцев, вместе взятых! Он – шикарнее! Это же что-то вроде гигантской летучей собаки, да еще трехголовой! Такой огромаднейший бультерьер с тремя башками, изрыгающими пламя, причем с интеллектом ребенка и человечьей речью, только дикий, но его можно приручить и воспитать. Легко. А чтобы его не «замочили» всякие там богатыри, я ему пристегну ошейник с надписью: «Вася домашний, не трогать, охраняется мной, внесен в Красную Книгу Гиннеса». На нем ведь летать можно, и тогда я никогда не буду опаздывать в школу, меня никто не побьет на улице, меня не выпорет папка, да мне и двойку не влепят – попробуй обидь меня, мы так фиганем пламенем, все огнетушители расплавятся. А потом мы улетим на край света, на море куда-нибудь, наплаваемся, назагораемся, наедимся фруктов, и никто больше не будет нас пичкать противными котлетами, жестким жилистым мясом с перловой кашей на второе, и гороховым супом на первое. Вот житуха-то начнется!

Однажды мне приснился Кощей Бессмертный, изможденный, в белом кожаном костюме, он сидел на огромном валуне и плакал. Я стала его успокаивать, а он посмотрел на меня своими огромными серыми глазами и сказал:

- Какой же я бессмертный, я не бессмертный, это просто фамилия у меня такая. Не бессмертный я. Моя жизнь – в иголке, иголка – в яйце, а яйцо – в утке. Этот придурок убьет утку, достанет яйцо и сломает иглу, я и окочурюсь сразу.

Тут выскочил Мальчик с Пальчик и говорит:

- Кто тут на игле сидит? Ах, игла в яйце? Это хреново. А утка бывает газетная или больничная, разные утки бывают.

Он засмеялся и побежал по теплому цветущему лугу прятать Кощееву утку. Мы с Кощеем тоже засмеялись.