Нет еще всестороннего исследования формирования государственного аппарата единого Русского государства. Общий очерк посвятил этой проблеме Л. В. Черепнин. Процесс создания русской государственности в конце XV–XVI вв. анализировал Г. Б. Гальперин, полагавший, что в тот период шло строительство сословно-представительной монархии.[51] Выяснены состав дьяческого аппарата и его место в складывании зародыша приказной системы, показаны основные черты наместнического управления. Наконец, отмечается и роль дворцового аппарата (в частности, областных дворцов) как этапа на пути создания приказной системы.[52] Вместе с тем отсутствуют работы о деятельности Боярской думы.[53]
В ходе исследования внутриполитической борьбы рубежа XV–XVI вв. Я. С. Лурье пересмотрел традиционные представления о социально-политической сущности основных группировок знати при дворе Ивана III. Наблюдения автора о Владимире Гусеве и силах, стоявших за его спиной, а также о Судебнике 1497 г. прочно вошли в науку. Широкое привлечение актового материала и тонкая интерпретация дипломатических источников позволили С. М. Каштанову проследить перипетии дворцовой борьбы в годы «династического кризиса» и понять ее связь с правительственными мероприятиями конца XV в.[54]
Основные направления внешней политики Ивана III рассмотрел К. В. Базилевич. Недостаточное использование зарубежных источников не позволило автору всесторонне раскрыть роль России в системе международных отношений. Эти вопросы освещены в монографии А. Л. Хорошкевич. Русско-прибалтийско-ганзейские связи внимательно изучала Н. А. Казакова. Интересны работы Е. Ч. Скржинской и других историков о русско-итальянских связях. Значительно меньше исследовались сношения Руси с другими европейскими странами. Россию как существенное звено в системе восточноевропейских международных отношений XIV–XVI вв. рассмотрел И. Б. Греков.[55]
Обобщающее двухтомное исследование по истории русской культуры XIV–XV вв. не только подводит итог разработки данной проблемы, но и пролагает новые пути. Достоинством работы является и большое внимание к истории материальной культуры (в широком ее понимании) и быта.[56]
Русская литература и общественная мысль рубежа XV–XVI вв. стали объектом специальных исследований историков и литературоведов. Изучались воззрения как еретиков-вольнодумцев, так и идеологов сильной воинствующей церкви, нестяжателей и других мыслителей.[57] Рассматривались истоки русской беллетристики, отмечался интерес к светской литературе в тот период, и в частности к античной традиции.[58] Много споров вызывает комплекс идей, входящих в официальную идеологию (например, предыстория «Сказания о князьях владимирских»).[59] Возрос интерес к творчеству русских художников рубежа XV–XVI вв.[60] Наряду с исследованиями об отдельных сторонах русской жизни конца XV — начала XVI в. появились и труды, содержащие обобщенную характеристику Руси того периода. Общая концепция создания единого Русского государства сложилась в советской историографии не сразу. Заслуга формирования ее основных положений на основе освоения наследия классиков марксизма-ленинизма принадлежит С. В. Бахрушину и К. В. Базилевичу. Но наиболее разностороннее и глубокое представление о предпосылках и важнейших чертах процесса создания централизованного государства дают многочисленные труды А. В. Черепнина. Он изучил историографию вопроса, проанализировал социально-экономические предпосылки объединительного процесса и историю самого объединения русских земель вокруг Москвы с XIV в. до 80-х годов XV в. На широком международном фоне рисует историю создания Российского государства М. Н. Тихомиров в лекциях, прочитанных в Сорбонне. Итоговый характер носит написанный А. А. Хорошкевич раздел об истории России конца XV — начала XVI в. в академическом издании «Истории СССР». А. М. Сахаров в курсе лекций, посвященных образованию и развитию Русского государства в XIV–XVII вв., предложил свою характеристику причин объединительного процесса на Руси. Он не придавал существенного значения росту общественного разделения труда и городов. «Город, — писал А. М. Сахаров, — был явлением феодальным прежде всего… На Руси объединение страны шло на феодальной основе и в феодальных формах». Он подчеркивал, что «в основе политики князей, стремившихся к объединению земель и княжеств под своею властью, лежали чисто феодальные интересы», а сам процесс объединения «протекал на феодальной основе и на базе роста феодального землевладения и хозяйства».[61]
Конечно, отрицать феодальный характер процесса создания единого государства на Руси нет оснований. Но и неверно говорить, что процесс этот протекал на «чисто» феодальной основе, тем более что рост феодального землевладения был базой развития феодальной раздробленности, а не объединения земель в единое государство. Ряд ценных трудов в этой области создан также историками стран социализма (Э. Винтер, Г. Рааб и др.).[62] Таковы в общих чертах основные итоги изучения советскими и зарубежными учеными истории России на рубеже XV–XVI вв.
Обзор источников
Основная масса источников по истории России рубежа XV–XVI вв. в настоящее время может считаться изданной. Это ставит перед исследователями особенно трудную задачу — разработки новых методов источниковедческого анализа, без чего невозможно дальнейшее движение науки вперед.
Наиболее важным источником для изучения общественно-политической истории являются летописи. Трудами М. Д. Приселкова, Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова, М. Н. Тихомирова, Я. С. Лурье методические приемы, намеченные еще А. А. Шахматовым, стали более разносторонними. Наряду с логически-смысловым анализом летописного материала советские историки исследуют классовую и политическую направленность сводов, органичную связь летописного дела с другими формами развития общественно-политической мысли.
Картина истории летописного дела конца XV — начала XVI в. представляется следующей. Основу почти всех сохранившихся летописей составляет официальное московское летописание за 1480–1500 гг. Оно является продолжением так называемого Московского летописного свода 1479 г. (его Уваровский список первой трети XVI в. доведен до 1492 г., но конец его утерян, а Эрмитажный список XVIII в. обрывается на известии 1477 г.).[63] Официальная летопись, сходная с продолжением свода 1479 г. по Уваровскому списку, содержится в Симеоновской летописи (с 1480 до конца 1493 г., которым обрывается ее сохранившийся список). Симеоновская летопись составлена была около 1498–1502 гг., в период правления Дмитрия-внука. Список ее середины XVI в., как определил Б. М. Клосс, происходит из Волоколамского монастыря.[64] Сходные тексты содержит и так называемый «Летописец от 72-х язык». Этот памятник, как установил Я. С. Лурье, сохранился в трех видах.[65] Первый вид представлен Лихачевским списком, где после 1477 г. и до 1488 г. (которым он заканчивается) идет текст, близкий к Московскому своду 90-х годов;[66] второй (Прилуцкий) — так называемым сводом 1497 г. (после 1477 г. идет текст, близкий к Типографской Синодальной летописи, обрывающийся на 1497 г.);[67] третий сохранился в Уваровской летописи (свод 1518 г.),[68] где текст до 1482/3 г. сходен с Прилуцким видом, а далее — с Софийской II и Львовской летописями.
51
Cherepnine L. La réorganisation de 1'appareil d'État durant la periode de la centralisation politique de la Russie. Fin du XV-e et debut du XVI siecles. — Annali della Fondatlone Italiana per la storia amministrativa. Milano, 1964, p. 242–267; Гальперин Г. Б. Форма правления Русского централизованного государства XV–XVI вв. Л., 1964.
52
Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975; Леонтьев А. К. Образование приказной системы управления в Русском государстве. М., 1961; Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления Русского государства первой половины XVI в. М.-Л., 1957; Флоря Б. Н. Кормленые грамоты XV–XVI вв. как исторический источник. — АЕ, 1970. М., 1971, с. 109–126; его же. Эволюция податного иммунитета светских феодалов в России во второй половине XV — первой половине XVI в. — ИСССР, 1972, № 1, с. 48–71; Копанев А. И., Маньков А, Г., Носов Н. Е. Очерки истории СССР. Конец XV — начало XVI в. Л., 1957, с. 68–72 (автор — Н. Е. Носов); Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI в. — ИЗ, 1958, т. 63, с. 180–205; его же. Дьяческий аппарат в России второй половины XV — первой трети XVI в. — ИЗ, 1971, т. 87, с. 219–286; его же. Наместническое управление в Русском государстве второй половины XV — первой трети XVI в. — ИЗ, 1974, т. 94, с. 271–301.
53
Зимин А. А. Состав Боярской думы в XV–XVI вв. — АЕ, 1957. М., 1958, с. 41–87.
54
Лурье Я. С. Из истории политической борьбы при Иване III. — УЗ ЛГУ, сер. истор. наук, 1941, т. 80, вып. 10, с. 75–92; его же. Первые идеологи московского самодержавия. — УЗ ЛГПИ, 1948, т. 78, с. 81–106; Каштанов. Социально-политическая история. О «династическом кризисе» см. также: Хорошкевич А. Л. Об одном из эпизодов династической борьбы в конце XV в. — ИСССР, 1974, № 5, c. 129–139.
55
Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М., 1952; Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980; Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975; ее же. Русско-датские торговые отношения в конце XV — начале XVI в. — Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970, с. 89–104; Скржинская Е. Ч. Кто были Ралевы, послы Ивана III в Италию. — Проблемы истории международных отношений. Л., 1972, с. 267–281; Гуковский М. А. Сообщение о России московского посла в Милан (1486). — Труды ЛОИИ, вып. 5. М.-Л., 1963, с. 648–655; Рутенбург В. И. Итальянские источники о связях России и Италии в XV в. — Исследования по отечественному источниковедению. М.-Л., 1964, с. 455–462; Балязин В. Н. Русско-имперские отношения в первой трети XVI в. — Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973, с. 147–175; его же. Политика Ивана III в Юго-Восточной Прибалтике. — Вестник МГУ, сер. IX, история, 1964, № 6, с. 83–93; Греков И. Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы в XIV–XVI вв. М., 1963.
56
ОРК, ч. I–II.
57
Будовниц И. У. Русская публицистика XVI в. М.-Л., 1947; Казакова Н. А. Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. Л., 1970; Зимин А. А. Доктор Николай Булев — публицист и ученый-медик. — Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961, с. 78–86.
58
Истоки русской беллетристики. Л., 1970.
59
См., в частности: Гольдберг А. Л. К. истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха. — ТОДРЛ, т. XXX. Л., 1976, с. 204–216; его же. К предыстории идеи «Москва — третий Рим». — Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 111–116.
60
Попов Г. В. Художественная жизнь Дмитрова в XV–XVI вв. М., 1973; его же. Живопись и миниатюра Москвы середины XV — начала XVI в. М., 1975.
61
Бахрушин С. В. «Феодальный порядок» в понимании М. Н. Покровского. — Бахрушин С. В. Научные труды, т. 2. М., 1954, с. 154–173; Базилевич К. В. «Торговый капитализм и генезис московского самодержавия» в работах М. Н. Покровского. — Против исторической концепции М. Н. Покровского, ч. I. М.-Л., 1939, с. 140–178; История СССР (Уч.), т. 1. М., 1939; Базилевич К. В. Опыт периодизации истории СССР феодального периода. — ВИ, 1949, № 11, с. 65–90; разбор взглядов Бахрушина и Базилевича см.: Черепнин. Образование, с. 112–119; Сахаров А. М. Проблема образования Русского централизованного государства в советской историографии. — ВИ, 1961, № 9, с. 74, 77; Очерки истории СССР. Период феодализма. IX–XV вв., ч. 2. М., 1953; Тихомиров М. Н. Средневековая Россия на международных путях (XIV–XV вв.). М., 1966; История СССР. В 12-ти т., т. 2. М., 1966, с. 105–141; Сахаров А. М. Образование Русского централизованного государства. М., 1955, с. 16 и др.; его же. Образование и развитие Российского государства в XIV–XVII вв. М., 1969, с. 35, 37, 43 и др.
62
Винтер Э. Папство и царизм. М., 1969 (сокр. пер. кн.: Winter Е. Russland und Papsttum. Berlin, 1960); Raab H. Zu einigen niederdeutschen Qullen des altrussischen Schrifftums. — Zeitschrift für Slawistik, 1958, Bd 3, Hf. 2–4, S. 331 u. a.; Freydank D. Der Laodicinerbrief. — Ibidem, 1966, Bd 11, S. 355–370; Raab H. Über die Beziehungen Bartholomä'us Ghotans und Nicolaus Buelovs zum Gennadij — Kreis in Novgorod. — Wiss. Zeitschrift. Rostock, 1958/59, jg. 8, S. 419–422; его же. Новые сведения о печатнике Варфоломее Готане. — Международные связи России до XVII в. М., 1961, с. 339–351
63
ПСРЛ, т. 25. М.-Л., 1949.
64
ПСРЛ, т. 18. СПб., 1913; Клосс Б. М. О времени создания русского Хронографа. — ТОДРЛ, т. XXVI. Л., 1971, с. 255.
65
Лурье. Летописи, с. 140.
66
Покровская В. Ф. Летописный свод 1488 г. из собрания Н. П. Лихачева. — ПКНОЕ. 1974. М., 1975, с. 28–32; Лурье. Летописи, с. 140–141.
67
ПСРЛ, т. 28. М., 1963; ср. т. 24. Пг., 1921.
68
ПСРЛ, т. 28; Лурье. Летописи, с. 140.