– Вот, – выложил он кусок сочного темно-зеленого камня с матовым бархатистым блеском, – что это, по-вашему?

– Ну, – Наташа вспомнила шкатулку, которая была у мамы дома, – я не геолог, но очень похоже на малахит.

– Вы совершенно правы. Это действительно малахит. А рядом, как положено, нашли минерал азурит. Вот только глубже вместо меди – титан. Или вот, – рядом с малахитом лёг кубик тёмно-серого, похожего на воск камня. – Кераргирит, по-другому роговое серебро. А дальше типичная гидротермальная жила, и когда-то в ней точно было серебро. Вот только почему-то теперь там дикая смесь олова с вольфрамом.

– Можно?

Эйнире взяла один из камней, несколько секунд подержала на ладони, прикрыв глаза – словно смотрела сквозь опущенные веки. Потом легким кивком спросила разрешения у Наташи: можно? Эйнире теперь делала так всегда, после того как едва не сболтнула в компании приятелей-студентов то, что им знать было не положено. И получив беззвучный подтверждение: «Конечно, для того мы и пришли», сказала:

– От них пахнет остаточной магией. Но по-разному. Думаю, дело в трансформации.

– Ага, – в глазах профессора заполыхал жгучий интерес исследователя. – Не могли бы вы поподробнее?

– Есть такой раздел магии. Называется трансформация элементов. Это когда, скажем, свинец в золото превратить. Только он запретный.

– Почему?

– Всем известно, что за него платят жизнью. Своей или чужой. Если немного сделать, то не страшно, и не заметят – но невыгодно. Сил на один грамм надо почти столько же, сколько на килограмм. А килограмм точно заметят, там тепла много, его, чтобы самому не сгореть, надо в какой-нибудь пруд или реку выбросить. И люди рядом болеть начнут. Ну, или маг. Демонам, которых он вызывает, надо кого-то скормить в качестве платы. Вот маг, чтобы себя обезопасить, и должен потом демона поймать и подальше от себя спрятать. Вместе с золотом на пару лет.

– А какие признаки? Как этот демон ест людей? – видно было, что профессору Котрикадзе, кажется, известен ответ – но хочется его проверить.

– Тошнота. Рвота, понос…

– Слабость, горечь и язвочки во рту.

Эйнире подтвердила.

– Это не демон, это лучевая болезнь. С поправкой на безграмотность в основах физики. Ты про изотопы слышала?

Девушка кивнула. Она уже успела дочитать в учебнике до места, где рассказывалось, что атом не мельчайшая частица, а ещё, к тому же, может быть разным не только по весу.

– Так вот, часть изотопов радиоактивна. Причём, судя по небольшому сроку, в процессе образуется что-то из короткоживущих. Возможно вмешательство магии даже подстёгивает процесс распада. Но это я потом нашим физикам передам, пусть Чарский голову ломает. Ты говоришь, образуется много тепла?

– Да. Из-за этого Синклит и разругался с Орденом в первый раз. Орден сначала владел землями в верхнем течении Кристады – так в железные шахты недалеко от резиденции, где они демонов превращения запирали, до сих пор даже грабители могил ходить бояться. Когда температура воды в реке стала на несколько градусов выше нормы, друиды и маги Жизни подняли тревогу. Орден отбил первый натиск, а потом сбежал сюда. После того как во время штурма второй цитадели погибло трое архимагов, Синклит сделал вид, что первых за всю историю живых нарушителей воли магистериума будто и не существует…

– Скорее всего, не только тепло. М-да, потому-то они и плевали на мнение этого вашего Синклита. Это как обзавестись атомной бомбой против дубины… Впрочем, сейчас нам важно другое. Эйнире, вы можете определить, где магия была интенсивнее?

– Да. Вот здесь, – она коснулась малахита, – эхо сильнее.

– Хорошо. Судя по всему, для своего эксперимента Ордену было необходимо сгенерировать существенный выброс энергии. Ваша группа, Наталья, будет проводить химический анализ доставленных пород. После чего мы совмещаем распределение исходных пород, нынешний состав и интенсивности магического воздействия. Думаю, этого хватит разобраться, чтобы составить карты и прогнозы по доставшемуся нам геологическому сумасшествию.

Глава 18. Шаг через порог

– Тут кровянка, – раздался с дальнего края поляны голос одного из бойцов.

Андрей задумался. С одной стороны, кровянка вещь поганая. Они познакомились с ней на четвёртый день разведки, когда закончилась лесостепь, и началась тайга: полуживотное-полурастение, которое может, хотя и медленно, двигаться, выдирая корни. Чтобы оплести жертву, впрыснуть токсин, а потом выпить кровь, да и остальное по возможности поглотить. На большое животное её, конечно, не хватит, но биолог экспедиции выдал заключение, что серьёзное отравление и пара дней головной боли и тошноты попавшемуся человеку гарантированы. Зато кровянка – опасность известная, понятно и как её обезвредить. Хотя занятие и неприятное, чтобы выжечь термитными патронами основное «тело», нужно выманивать тварь на поверхность свежей кровью. Но мест, удобных для ночёвки, в здешнем лесу мало, хотя в остальном похож он на Западную Сибирь очень сильно. К тому же, скоро вечер, а в темноте тут бродит гадость посерьёзнее, и встречать её лучше не на марше, а в лагере, растяжками и автоматами. Восточный лес вообще богат на неприятные сюрпризы, и ни один в каталоге живых существ, который Агенор по памяти восстановил довольно точно, не упомянут. Причём экспедиции на север и запад ничего подобного не встретили.

– Выжигаем, – принял решение Андрей. – И с гарантией лучше не два, а три термита.

Сюда бы излучатель-стерилизатор… «Ага, ещё скафандр биозащиты, комплект скаутов и, чтобы не мелочиться, вездеход планетарной разведки», – ехидно прокомментировал внутренний голос. К сожалению, даже простая техника по современным для майора Северина меркам была делом не отдалённого будущего, а линией горизонта – к которой стремишься и которая всегда ускользает. Им хотя бы до уровня перед Катастрофой дотянуться… А то даже в разведку «белого пятна» на востоке пришлось тащить ламповую радиостанцию, и передавать ежедневные отчёты морзянкой – слишком уж ненадёжными пока оставались образцы на полупроводниках. Хорошо хоть остальные мелочи, вроде газовых горелок, термитных патронов и мембранных тканей одежды и палаток сохранили свойства. Один раз, ещё в прошлой жизни, Андрей вынужден был после аварии выбираться к поселениям колонистов, что называется, «голым», и впечатлений хватило. Если же и здесь пришлось бы пользоваться снаряжением какого-нибудь восемнадцатого или девятнадцатого века… Даже середины двадцатого, тащить палатку из мокрого брезента – то ещё удовольствие. Как и разжигать после дождя костёр отсыревшими спичками.

Когда обустройство лагеря закончилось, и вокруг поплыли аппетитные запахи ужина, Андрей, глядя на двух парней возле костра, мысленно усмехнулся. Освоились ребята, нашли себе применение – а как переживали, балластом себя чувствовали: ведь без охраны их никуда не пускали. Парни обиды не показывали, что такое дисциплина знают и понимают. Как-никак первый из бывших туристов-горников, второй спелеолог. Да и с оружием обращаться умеют, других бы не взяли… только вот ни навыков исследования чужих планет, как у Андрея и его заместителя, ни опыта горячих точек, как у остальных, нет. Потому Северин сразу дал понять, что пусть гражданские специалисты занимаются своими прямыми обязанностями, оценивают местность, изучают животных и растения. Они должны понять, какие опасности ждут колонию с востока. А полтора десятка военных во главе с Андреем обеспечат связь, охрану и комфортные условия исследований. Обида убавилась, когда на третий вечер на лагерь напали трое волкокрысов. Затем парни взяли на себя обязанности поваров – и вся экспедиция в тот же вечер чуть не хором потребовала, чтобы они согласились готовить и дальше, так вкусно получилось.

В этот вечер оба кашевара превзошли сами себя, и Андрей их понимал – последние два дня дались всем очень тяжело, лес представлял собой сплошной бурелом пополам с кустарником. Они бы вообще сюда не двинулись, если бы не карта, найденная в развалинах у самой границы лесостепи. То, что раньше в этих краях жили люди, было известно из рассказов Агенора. Как и то, что страна была густонаселённая. Но вот карта, найденная на стене тысячелетних развалин, была удачей. Там были нарисованы крупнейшие города, самые главные храмы и замки. Пусть за прошедшие столетия многое изменилось, пусть картина не выдерживала масштабы – совместив её с данными аэрофотосъёмки, которую вели с метеозондов весь июнь перед началом разведки, они узнали, где располагалась столица. Там, по сохранившимся хроникам, дольше всего пытались сопротивляться катастрофе, там наверняка велись храмовые записи и летописи. И, значит, могла найтись отгадка: что же убило и выгнало с насиженного места тысячи людей, не повториться ли напасть снова?