— Я не боюсь, сэнсэй.

— Так попробуйте! Нани-ка атарасии [10] .

— Хорошо, я обязательно прислушаюсь к Вашим словам.

— Это хорошо, что Вы отвечаете мне подобным образом. Когда молодые слушают стариков, империи ничего не угрожает. Вот, возьмите это!

В его руках блеснул предмет, который я не успел разглядеть. Он сделал попытку привстать, но вежливость заставила меня опередить. Поднявшись на одно колено, и сделав несколько небольших полушагов, я приблизился и принял в руку холодный металл. Вернувшись к своей стене, я медленно разжал ладонь, и почувствовал, как сердце ёкнуло. Это были металлические щипцы из тяжёлой хирургической стали.

— Я даю Вам прекрасную возможность попробовать что-то новое и исполнить свой долг самурая! — резко и гортанно выговорил Сигэмото.

Холодный пот добрался до моего лба.

— Я отдаю себе отчёт в том, что Вы принадлежите другому клану и не обязаны выполнять мои приказания. Поэтому я не приказываю Вам. Я предлагаю Вам прекрасный выход. Вы спасёте своё лицо и выйдете из трудной ситуации. Ведь Вы не видите из неё выхода? Так? Котаэтэ кудасай [11] !

Ну вот, сказал я себе. Это случилось. Он поймал меня.

— Что я должен сделать?

— Ничего сложного! Поставьте свой безымянный палец в эти щипцы и откусите его выше второго сустава.

Я был ошеломлён. Я так и знал, что вляпаюсь в доме Сигэмото в какую-то ужасную ситуацию. Не случайно я почти не спал эту ночь, а в предыдущие меня мучили кошмары. И вот он, кошмар наяву! Я держал в руках стальные щипцы, тупо глядя на них. Они были странные. Я сначала не понял, в чём именно заключалась странность. Но потом увидел, что лезвия слишком маленькие для того дела, которое предлагалось к исполнению. Лезвия были слишком маленькие, а сам рычаг, скорее всего, недостаточен, чтобы перекусить кость с первого раза. Было очевидно, что я не справлюсь такими щипцами. Даже если бы эта идиотская идея действительно захватила моё сознание, то это был неподходящий инструмент. Я не смог бы перекусить кость с первого удара, а на второй, третий и так далее у меня могло не хватить ни сил, ни решимости. Я был в ловушке.

С точки зрения логики самурая это был действительно неплохой выход. Я не мог появиться в клане без ребёнка, хотя привести его в этот дом и было моим приказом. Не мог появиться, так как моё появление было бы хуже, чем явление призрака. И стало бы напоминанием произошедшей трагедии. А появиться без ребёнка и без пальца, было ещё «куда ни шло». Сигэмото давал мне выход, но чтобы воспользоваться им, мне не хватало намерения и точного орудия.

— Я не предложил Вам чаю, — произнёс хозяин дома. — Ничто не может являться оправданием невежливого приёма. Я сам заварю его!

Он поднялся, и подошёл к низкому шкафчику красного дерева. Нехорошее чувство прошло внизу моего живота. Этот чай никак не входил в обычный этикет. Здесь было что-то не так. Теперь я не отделаюсь даже пальцем. А скорее всего, мне вообще не выбраться из этого дома. О бегстве не могло быть и речи, так как лицо самурая важнее жизни. Поединок также исключался, так как я был уверен, что он не даст мне ни единого повода. Он полностью управлял всеми ситуациями! Моё воображение послало мне неожиданную картину. Я увидел, как мы сначала пьём чай, я отрезаю палец, потом он разрубает ребёнка моего господина, а затем приказывает сварить из мальчика суп и заставляет меня есть его вместе с ним. Сигэмото повернулся ко мне. В его руках был маленький деревянный поднос с двумя чашечками, чайником и двумя плошками сухой заварки. Голосом он приказал кому-то в доме подать кипятка. Пить этот чай было нельзя! Сигэмото приблизился ко мне и опустился вместе с подносом. Я увидел сухую заварку. Что-то подобное я примерно и ожидал увидеть. Я никогда не видел, чтобы это заваривали в чай!

Это были неизвестные мне ингредиенты. Пока я разглядывал нечто отдалённо похожее на разноцветные сушёные водоросли, мой мозг непрерывно работал, а в моих висках стучала кровь. Я ещё успел взглянуть на женщину, которая несла термос. Моё состояние походило на сновидение. Все события в нём соединялись и разделялись. Женщина, Сигэмото, строго выговаривающий ей. Её безымянный палец замотан марлевым бинтом. Иероглифы на стене. Детский всхлип-вздох. Сухая заварка странного происхождения. Всё это слилось в цветной засасывающий водоворот. Сначала я пробовал в нём плыть, а затем течение подхватило меня и неудержимо понёсло куда-то в сторону и вверх с такой силой, что я понял, что нужно делать. Для нас, японцев, это самое важное. Нерешительность — вот наша беда! Но когда решение принято, японскому действию могут позавидовать другие народы.

Сэппуку [12] допускает помощника. Он нужен для того, чтобы довести её до конца. Ведь умереть от вспоротого живота не так-то просто. Квалификация помощника должна быть очень высокой. Он, находясь сзади и не видя лица, должен определить момент, в который необходимо помочь. Это не отследить хронометрически. То, что является долгим для одного, может быть кратким для другого. А слишком быстрая помощь может свести к позору весь ритуал. Она будет означать, что самурай боялся и заранее попросил избыточной поддержки. Но, тем не менее, помощь допускается, и значит, её можно попросить. В этой комнате есть человек нашего клана. После того, как моё решение созрело, я более не сомневался в нём. Я подойду к ширме, вставлю палец в щипцы, и если после одного-двух ударов у меня ничего не получится, то я протяну палец сыну господина, и он отрубит его своим маленьким мечом!

Я вставил палец, резким движением поднялся с татами, и в несколько шагов достиг ширмы. Затем произошло несколько одновременных событий. Я откинул ширму, нажал на щипцы и увидел, что за ширмой нет мальчика. В этот же момент сильнейший толчок в спину буквально опрокинул меня. Он был подобен врезавшемуся в меня автомобилю. Удар пришёлся между лопаток, и скорее всего, имел цель изменить мою траекторию. Но так как она изначально была сложной, то удар не изменил её, а ещё более усложнил. Я провернулся на месте и упал на то, что находилось за ширмой.

«Это» оказалось старым гобаном [13] , который стоял там, где должен был находиться ребёнок. Моя голова ударилась о разлинованное поле посреди стоящих камней. Чаши, находившиеся рядом с гобаном, опрокинулись, а мои руки, которые летели на уровне головы, вонзились в них. В следующий миг сила, которая толкнула меня между лопаток, дёрнула вверх. Теперь это было похоже на подъёмный кран, который включил лебёдку. Правая рука вцепилась в чашу с камнями, и кран поднял меня вместе с ней. Конструкцию завращало по комнате. Иероглифы, опрокинутая ширма, испуганные глаза женщины. Я не видел только Сигэмото, который видимо и был тем краном, который крутил меня, как хотел. В следующий момент я вылетел из комнаты наподобие снаряда, выпущенного из катапульты. Прорвав лёгкие сёдзи, я попал в ещё не разошедшийся сумрак утра. Хлопнувшись обо что-то с огромной высоты, я понял, что это земля. Я уткнулся в неё лбом и вдохнул ртом и ноздрями. Оттолкнувшись от твёрдой каменистой поверхности, я последним усилием воли перевернулся на спину и увидел над собой тёмный силуэт. В руках чёрного человека был тяжёлый заострённый камень! Вот и всё, подумалось мне.

— Убийца! — крикнул я из последних сил.

Глава 2 Эликсир бессмертия

Ki   [14]  разбудило сознание с восходом. Ягура-сан открыл глаза и обнаружил себя в спальной. Комната была маленькая и тесная, а сны в ней были большими и глубокими. Старость — удивительное состояние. Тебе дан опыт, а для компенсации — особая старческая немощь. Она по кусочку отбирает то, что было завоёвано такой немыслимой ценой. Именно она отделяет тебя от большинства других людей. Отделяет от тех, у которых многое впереди. Поэтому в старости лучше читать «Хагакурэ» [15] , чем бегать по врачам и пить таблетки «для пожилых». Но японские пенсионеры не читают текстов господина Цунэтомо. Они надеются на телевизор и аптеку. Скоро производство «таблеток отсроченной старости» станет основной отраслью японской промышленности, а затем основой японского экспорта.