На юге, в Малороссии, лещи весьма охотно держатся около так называемых «сажей», т. е. больших свинарен, в которых откармливаются свиньи. Сажи эти часто делаются над водой, куда попадают и извержения животных и остатки их пищи. «Подняв пол в сажах, — говорит г. Линтварев, — интересно было наблюдать их (лещей) на расстоянии трех аршин, не более. Они вас не видят и поэтому, не смущаясь вашим близким присутствием, ведут себя совершенно свободно, как у себя дома. Несмотря на их солидность и угрюмый нрав, они, когда в хорошем расположении духа, резвятся и играют между собою, как в пору разве только каким-нибудь шаловливым уклейкам. Беспрестанно плавая в районе небольшого круга, они, шутя, толкают друг друга носами в бока и потом гоняются один за другим. Некоторые опускаются аршина на два вглубь и, уткнувшись носом в навозное дно, принимают вертикальное положение, слегка шевеля хвостом. Иногда подплывает к ним лещ из другой компании, тоща они бросаются на него гурьбой и, колотя со всех сторон носами в бока, заставляют его удалиться. В других же случаях приплывшего к ним гостя они встречают радушно и, обнюхав его, принимают в свое общество и продолжают свои игры. Если вы начнете потихоньку сыпать в средину этой разыгравшейся стаи распаренные зерна пшеницы или червей, то лещи, хватая их с разбега, выскакивают почти наполовину из воды. Очень крупных червей они берут осторожно, предварительно обнюхав, и потом уже, взявши в рот за кончик, отплывают кушать в сторону. Наигравшись вволю и наевшись ваших лакомств, они обыкновенно часам к 11 утра опускаются на дно, начинают как бы дремать и делаются неподвижны. Но вот в одно мгновение вся стая дремлющих лещей с быстротою молнии рассыпалась в разные стороны, и через несколько секунд вы видите тихо плывущего громадного сома или щуку. Минут через 10, когда грозная опасность миновала, смущенные, как бы сконфуженные своею трусостью, лещи начинают один за другим появляться на своем месте.
Но не всегда грозная опасность проходит благополучно. Однажды в самый разгар веселья беспечно плавающих лещей громадная щука, тихо и незаметно даже для меня подплывши к стае, быстро схватила в свою огромную пасть одного из лещей и при этом нападении на мгновение выскочила с ним почти вся из воды. Это трагическое происшествие так удручающе подействовало на остальных товарищей леща, нашедшего преждевременную смерть, что они долго не показывались на своем обычном месте.
До чего лещи бывают живучи, или, выражаясь охотничьим языком, «крепкими на рану», можно видеть из следующего. Однажды я выудил на Оддыше леща буквально всего изуродованного, вероятно зубами крупной щуки. Большая половина спины и часть правого бока была лишена мяса вплоть до хребтовых костей; верхняя часть хвоста была отъедена; нижняя губа также отсутствовала. Обкусанная физиономия его совершенно переменила свое выражение и из тупорылой сделалась остроконечной. Кроме этих ран, тело его было покрыто множеством других, более мелких. Раны эти, давно зажившие, были покрыты чешуей, но значительно меньшего размера, чем на уцелевших частях тела. Он был очень тощ и при размере около аршина весил только 4 фунта, тогда как обыкновенно лещи такой величины весят по крайней мере вдвое больше. При вытаскивании его он от слабости почти не сопротивлялся».
Крупные лещи делаются добычей только самых крупных щук и сомов. Изредка, впрочем, они подвергаются нападениям скопы, которая большею частью становится жертвой своей смелости. Так, напр., в 1871 году была поймана под Москвой, на Москве-реке, скопа, увязившая когти в 13½-фунтовом леще.
Так как лещ любит медленное течение и довольно теплую воду, то этим отчасти объясняется нередкость у него различных внутренних и наружных паразитов. Из первых всего чаще бывают у него плоские ленточные глисты, а из последних — карпоед (Argulus). Кроме того, в жаберной слизи леща очень часто попадается весьма оригинальный паразит из отряда червей-сосальщиков, т. н. Gyrodactylus elegans, хвост которого имеет вид диска со множеством крючков по краям. Величина его, впрочем, весьма незначительна.
На юге России нерест леща начинается обыкновенно со средины апреля. В низовьях Волги ход лещей начинается, впрочем, еще с половины февраля (Яковлев) — всегда подо льдом, и обыкновенно перезимовавшие в реке идут метать далее вверх, а лещи весеннего выхода мечут у самого взморья, в поемных местах. Валовый ход здесь около средины апреля, и последним вдет самый мелкий — «синяк». В средней и северной России лещи мечут не ранее первых чисел мая, но во всяком случае они перед самым нерестом разбиваются (в верховьях иногда и собираются) в стаи одного возраста, т. е. трехгодовалые с трехгодовалыми, четырехлетние с четырехлетними и т. д.[60], что вообще замечается у большинства других стайных рыб. У лещей это разделение по возрастам выражено еще яснее, так как каждый возраст нерестится несколькими днями ранее или позднее другого. Перед нерестом лещ темнеет, что зависит от увеличения числа точек черного подкожного пигмента, а у самцов голова покрывается более крупными, туловище — более мелкими беловатыми бородавочками, имеющими вид сыпи.
Вообще в России (за исключением небольших речек, где встречаются только мелкие лещи) различают три главных периода нереста этой рыбы, которые отделены один от другого семи-десятидневными промежутками. Обыкновенно рыбаки, которые занимаются ловлей лещей по преимуществу во время нереста их, дают лещам разной величины различные названия, заимствуемые от праздников, с которым совпадает нерест, от деревьев, которые распускаются или цветут в то время, и, наконец, других рыб, которые мечут икру одновременно с ними. По- видимому, прежде всех трутся самые мелкие, трехгодовалые, лещи, а оканчивают нерест самые крупные. Так, в Тверской и частью Ярославской губ. сначала мечет икру т. н. березовик, или плотишник, самый мелкий (около 2–3 ф.) — вместе с распусканием березы и нерестом плотвы. На Волхове это — лещ-сапинник, потому что мечет одновременно с сапою (синцом). За березовиком нерестится лещ-черемшеник во время цветения черемухи — средней величины. На Волхове, однако, так (тоже — троицким) называется самый крупный лещ, а средний, который трется около Николина дня (9 мая), носит название никольника. В Тверской губернии самые крупные, бьющие икру когда колосится хлеб и зацветает калина, известны под именем колосовиков или калинников. На Нижней Волге (и, вероятно, на Дону) вдет со взморья и трется сначала крупный лещ. Тоже в реке Сердобе (Черкасов) и на Днепре (под Киевом, по свидетельству проф. Кесслера) прежде всех — в средине апреля, во время цветения вербы, — играет самый крупнь/й, 10—18-фунтовый, лещ — вербовик, или вербак; затем около Юрьева дня (23 апр) во время распускания дуба — средний, 6—8-фунтовый лещ — дубовик, или юровик; самый мелкий, 2—4-фунтовый, называемый никольником или густерным лещом, мечет икру после всех — около 9 мая, вместе с густерой[61]. Трудно сказать, чем объясняется это различие в нересте на севере и на юге, тем более что, по Блоху, в Германии тоже начинают нерест самые крупные лещи, чем вопрос этот еще более затемняется. Во всяком случае, нерест этих рыб во всех местностях продолжается около месяца и, надо полагать, совершается каждою особью не сразу, а в несколько приемов.
Лещи мечут икру всегда на травянистых отмелях, в неглубоких заливах, иногда также в тальниках, затопленных водой.
Кроме низовьев рек, они нерестятся недалеко от всех мест своей постоянной оседлости, но все-таки, несомненно, поднимаются для этой цели вверх по течению на несколько, даже на десятки верст, смотря по местности и состоянию воды. Судя по некоторым наблюдениям, надо полагать, что сначала в местности, удобные для нереста, приходят самцы, отличающиеся, как сказано, меньшим ростом и многочисленными бородавками, а вскоре вслед за ними являются и более (?) осторожные самки, которые всегда крупнее и втрое, даже вчетверо малочисленнее молошников. Нерест каждой стаи продолжается обыкновенно 3–4 дня, но в дурную погоду он значительно замедляется: лещи снова уходят на глубину, а с разливом (в нижней Волге) — обратно в русло и выметывают всю икру в первый ясный день. При продолжительном ненастье зрелая икра лещей теряет свой зернистый вид и уже не может быть выметана. Эта т. н. икряная болезнь еще чаще замечается у осетровых рыб, но у них редко имеет важные последствия, между тем как у лещей она, по-видимому, большею частью оканчивается смертью.