Рис. 102. Шереспер щуковидный

В непроточных прудах шереспер не встречается вовсе, очень редко, случайно, замечается в заливных озерах, однако очень хорошо размножается в почти непроточных ключевых прудах, если туда был посажен. К таковым принадлежат, например, пруды Николо-Угрешского монастыря под Москвою. В таких местах небольших и средних шересперов можно наблюдать целыми стаями; в реках же эта рыба ведет одиночный образ жизни и встречается небольшими стайками только до совершеннолетия, до 3-летнего или даже 2-летнего возраста; лишь на зимовьях, т. е. в глубоких ямах, можно найти у нас по нескольку десятков шересперов. Повидимому, залегают они еще до рекостава и подо льдом почти ничего не едят; по крайней мере, я не слыхал, чтобы у нас, на Москве-реке, поймали шереспера на какую-либо насадку, между тем как мелкие годовички и двухлетки подбагриваются при ловле самодером довольно часто; крупные же, конечно, почти всегда при этом срываются.

С зимних становищ жерехи выходят, вероятно, с первою прибылью вешней воды, вместе с язем, так как нерестятся немного его позднее, а иногда почти одновременно. Не знаю, как в других местах, но на Москве-реке шересперы хотя и поднимаются очень высоко, но не любят заходить для нереста в небольшие речки, подобно язям, и выметывают меру на перекатах. Только в это время можно наблюдать десятки крупных экземпляров, да и то редко, почему надо полагать, что эти рыбы нерестятся попарно. Это косвенно подтверждается наблюдением Терлецкого, который ловил весною сильно пораненных жерехов со сбитой чешуей и кровяными подтеками и, будучи сам свидетелем боя шересперов самцов, полагает, что эти раны наносятся во время дуэлей последних из-за самок. Но вообще, по причине своего семейного характера, нерест проходит совершенно незаметно, и о нем известно еще очень мало. По немецким авторам, самка имеет от 80 до 100 тысяч икринок, что может быть справедливо только для небольших экземпляров, фунтов около 3, мечущих икру в первый раз. По-видимому, это трехлетки. Самцы отличаются от самок, как всегда, меньшею величиною и толщиною; кроме того, у них на всей голове, почти на всех чешуйках и на грудных плавниках замечаются зерновидные бугорки. Нерестятся шересперы в Москве-реке большею частью во второй половине апреля, когда уже останется прибылой воды около аршина, по-видимому, днем, но не ночью, подобно язям, так как это вполне дневная рыба. Выметавшие икру шересперы, изнуренные долгим зимним постом и нерестом, чрезвычайно слабеют и вряд ли вначале могут поймать какую-либо здоровую рыбу; но они очень жадно сейчас же начинают кормиться червями, почему нередко попадаются на донную, причем не выказывают почти никакого сопротивления.

По-видимому, на шлюзованных реках, напр. Москве-реке, Мсте, в верховьях Волги и др., а также в реках, перегороженных плотинами, все шересперы первое время, до запора шлюзов и плотин, держатся под ними, кормясь рыбами, снесенными вниз водою, а позднее — мелкою рыбою, привлеченною сюда обилием пищи. Здесь шересперы очень быстро отъедаются — недели в две или три; затем, когда река войдет в межень и вешняки будут закрыты, расходятся по плесам и встречаются здесь уже поодиночке. Местопребыванием своим они выбирают более или менее глубокие ямы, поблизости которых находятся большие и широкие перекаты, преимущественно песчаные, которые и служат местом их жировки. При сильной прибыли воды, «особенно в шлюзованных реках, шересперы периодически поднимаются против течения и подходят к самым плотинам, но как только вода пойдет на убыль, снова скатываются вниз, возвращаясь на свои летние места.

Шереспер — рыба вполне дневная. Он любит свет, простор и держится на дне и на глубине только по ночам. Впрочем, в майские и июньские, воробьиные, ночи он кормится и всю ночь напролет. В глубокой воде жерех большею частью плавает в полводы или в верхнем слое, в мелкой же — почти на поверхности, так что видно бывает его большое спинное перо. Небольшие шересперы передвигаются всегда более или менее быстро и своим корпусом образуют крупную волну; большие жерехи, напротив, плывут всегда неторопливо и несколько глубже в воде, так что вал, волна, которую они гонят своим спинным плавником, не так высок, но зато шире и солиднее. Выпрыгивание шереспера из воды, или т. н. «бой» его, означает, что он врезался в стаю мелкой рыбы и, оглушив ударом одну или несколько уклеек или пескариков, хватает их своею большою пастью. Есть некоторые основания предположить, что бой западнорусской (днепровской и западнодвинской) белезны и ловля ею рыбы совершается несколько иначе, чем жировка среднерусского шереспера. Последний не так боек и далеко не всегда прибегает к предварительному оглушению преследуемой рыбы, а нередко ловит ее раскрытою пастью, наподобие окуня, т. е. «бьет» не так часто и неистово, хотя и у нас встречаются жерехи с избитым о камни брюхом. Терлецкий, очень точный наблюдатель, утверждает, что западнодвинская белезна не трогает ни одной рыбки и не возьмет ее в рот, пока предварительно не оглушит, и она, завертевшись на месте, уже не в состоянии обратиться в бегство; также, что он хватает рыбу всегда с головы. Бой шереспера слышен издалека — на большое расстояние, так как он, выпрыгнув из воды, падает обратно с большим шумом и брызгами, притом повторяет этот маневр несколько раз.

Добычею шереспера служат главным образом уклейки, голавлики и пескари, смотря по местности, а именно: первые в тихих и глубоких заводях, вторые на быстрых перекатах, а последние на песчаных отмелях. Наши москворецкие шересперы, видимо, предпочитают пескарей. Рыб крупнее полуфунта даже крупные шересперы ловят и берут (на удочку) весьма неохотно.

По образу жизни краснопер несколько отличается от шереспера и в этом отношении приближается к язю. По наблюдениям А. А. Беэра в р. Воронеже, красноперы с весны держатся стаями под мельничным спуском (Добринская мельница в Лебедянском уезде), в глубоких и быстрых местах; позднее, когда запрут плотину, они уходят вниз. Под спуском они стоят стаями, состоящими из особей от 2 до 9 фунтов; самые же крупные, в 11–12 фунтов, ходят в одиночку. Держатся стаи на дне, откуда периодически выходят на поверхность, — кажется, когда появятся в этих местах стада уклеек. Стоит только выкинуть одному красноперу, как вслед за ним в разных местах начинают выпрыгивать другие, один за другим. Выкидываются они торчком, подобно сазану, а иногда падают обратно на голову, т. е. перевернувшись в воздухе. Характерного же всплеска, боя, как у шереспера, при этом вовсе не замечается. Половив, красноперы опускаются на дно.

Молодые шересперята в конце мая встречаются в довольно большом количестве, хотя и небольшими стайками, отличаясь от прочей молоди «бели» своею величиною. Первое время они придерживаются берега и затишья, но уже в июне, подобно голавликам, переселяются на мели и перекаты, где, вероятно, большинство их становится добычей некрупных голавлей, шересперов и других хищников. Только этим можно объяснить сравнительную редкость взрослых шересперов. Растут молодые шересперы очень быстро, почти наравне с щурятами; в начале июня они имеют в длину 1½ вершка, а к осени уже достигают величины небольшого ельца — 4 вершков. Годовалый шереспер, по-види-мому, бывает уже около полуфунта весом, к осени — около фунта, в 2 года — 1½ фунта, а трехлеток — до 3 фунтов. Кажется, нерестящихся самок мельче 3 фунтов не встречается. Хищными жерехи становятся уже по второму году, но на живца редко попадаются менее 5–6 фунтов. В нижней Волге молодь шереспера сначала выходит на заливные места, но по убыли воды (что бывает здесь среди лета) скатывается в реку и уже крайне редко заходит в ильмени. Судя по малочисленности мелких жерехов в реке, надо полагать, что большая часть их уходит в море и остается там до совершеннолетия, т. е. до 3-годового возраста.

По причине своей малочисленности шереспер нигде не имеет промыслового значения. Ловля этой рыбы вообще незначительна, и она попадается обыкновенно вместе с другими. Только осенью, когда жерех подымается в довольно значительном количестве вверх по реке, в низовьях Волги случается, что иногда зараз попадает в невод по нескольку сот крупных рыб. Всего чаще они ловятся неводами и плавными сетями. Шереспер очень хитер и с большим искусством избегает сети, то перепрыгивая через невод, то бросаясь стремглав в противуположную сторону. Весенний лов его в низовьях больших рек незначителен, так как он вдет от устьев вверх очень рано и в небольшом количестве. Большая часть его входит в реку (Урал, Волгу) осенью, с тем чтобы там прозимовать и тотчас по вскрытии лада выметать икру. При этом крупные жерехи подымаются выше, вероятно потому, что мечут икру позднее мелких.