Глава 16

Поток завербованных землян, лившийся на базу, плотнел с каждым днем. Это огорчало Уилла. Сюда шли рубщики сахарного тростника с плантаций Гватемалы, люди очень бедные. Плюс буяны с нефтепромыслов Юкатана, неудачники-фермеры из Гондураса и Эль-Сальвадора, наконец осевшие в Центральной Америке европейцы и туристы.

Впрочем, композитор крепился и продолжал провожать этих рекрутов насмешливыми взглядами. Пройдет не так уж много времени, и они запросят отставки, потребуют вернуть их вместе с заработанным золотом в тот мир, где они родились, скажут пришельцам, что им хочется жить дома, в мире и покое, и как можно дальше от галактических катаклизмов. "Подождите! Вот будет потеха, когда они откажутся воевать!" - говорил он себе. Тогда они перестанут быть подающими надежды солдатами и покажут себя шумной многоязычной толпой, каковой они, собственно, и являлись с самого начала. Тогда пришельцам надоест и земная эксцентричность, и сама Земля. Его уже не удивляло то обстоятельство, что пришельцы без особого труда вербовали в отряды наемников бедняков и просто нищих. Настоящим потрясением для композитора ознаменовался тот день, когда ему стало известно, что согласие участвовать в войне дали представители средних классов и даже люди состоятельные и просто очень богатые. Они приехали в Белиз для того, чтобы вдоволь порыбачить, понырять в сверкающих водах и понежиться на песчаных пляжах Амбергрис Кей. Они не нуждались в золоте. Однако к речам вербовщиков, которые звучали в гостиничных барах и на пляжах, они прислушивались. Композитор решил, что, несмотря на обилие денег, их жизнь, очевидно, пуста и скучна. Поэтому-то они и давали вербовщикам свое согласие.

Шли тем не менее не все. Некоторые до самого последнего момента думали, что все это большая и забавная шутка. Их не убеждал даже внешний и внутренний вид базы и ее обитателей. Осознание реальности формировалось в головах таких людей замедленно, но когда их осеняло, они начинали паниковать и требовать, чтобы их отпустили домой. У народов Узора не было таких мощных достижений в медико-биологических науках, как у Амплитура, представители которого обладали способностью влиять на сознание других разумных. Однако ученым Узора удалось создать препарат, - своего рода безвредный наркотик, - вызывавший у разумных частичную, или вернее, выборочную потерю памяти. Рекруты, которые в самый последний момент решали отказаться от войны и от золота, возвращались к себе домой или в отель целыми и невредимыми, однако с признаками явной амнезии. Они напрочь забывали и про пришельцев, и про вербовку. Они чувствовали, что где-то какое-то время отсутствовали, а вот где?.. Память сразу становилась ленивой, заторможенной, подернутой плотной дымкой... Вспоминались какие-то яркие цвета, причудливые силуэты, ослепительный песок, вода, отражавшая в себе буйную тропическую растительность. Им припоминалось, что они провели время в каком-то очень привлекательном месте... Не могли только вспомнить, где находится это место. От мучительного напряжения памяти и тяжелых раздумий таких людей спасала сама жизнь, которая врывалась в их души с наступлением будничных дней, когда нужно было идти на работу или заниматься по хозяйству. Туристы, как люди более беззаботные, плевали на все еще с вечера и утром, приняв на всякий случай антипохмельный холодный душ, отправлялись на пляжи и в бары.

По мере того как исследования продолжались и вербовка добровольцев-землян набирала обороты, второго помощника руководителя по науке начинали одолевать все новые и новые сомнения. По большей части он держал их при себе и спокойно занимался своей работой. Он знал про себя одну неприятную деталь: он был слишком осторожным, слишком большим перестраховщиком. Коллеги давно заметили это и редко упускали случай кольнуть его этим в очередной раз. Несомненно, из-за этих своих качеств он так медленно продвигался вверх по служебной лестнице. Гивистамы не любили расспрашивать и вообще вести допросы. Споры и жаркие словесные схватки были уделом неумолимых с’ванов или темпераментных массудов. Даже миниатюрные о’о’йаны чаще гивистамов участвовали в дебатах и дискуссиях. Большие рептилии мало говорили, да много делали. Тридцать пять колонизированных миров - это цифра!

Для того, чтобы избежать насмешек в свой адрес, второй помощник руководителя по науке решался высказывать свои сомнения и суждения только во время медитаций, на которые собирались все гивистамы, работавшие на базе. Все садились в священный круг, спинами друг к другу и на довольно продолжительное время замирали, погруженные глубоко в себя. Глаза у всех были закрыты. Медитация, однако, не мешала никому вести между собой разговоры.

- Вы зря тревожитесь, - сказал один коллега второму помощнику. - Разве тренировки второй группы землян не подтверждают результаты, полученные от первых десяти?

Второй помощник на это ничего не возразил. К нему поступали те же рапорты и донесения, что и к коллегам.

Другой специалист продолжил:

- Благодаря участию в боевых действиях этих существ Узору удалось уже добиться целого ряда значительных побед. Не только в секторах Васариха, но и на Ш’харуне. Они с легкостью и азартом выполняют поставленные перед ними задачи и даже больше этого! Единственная проблема, которая до сих пор вставала перед их массудскими командирами, заключалась в том, как выводить разгоряченных землян из боя.

- Просто поразительно! - признал еще один. - Чем больше они несут потерь, тем сильнее их желание воевать. Это противоречит логике.

- Зачем вы пытаетесь подчеркнуть проблемы, которые массудское командование уже давно назвало второстепенными и побочными? - спросила главный исследователь. Она сидела на противоположной от второго помощника стороне священного круга и временами поднимала взгляд на стену, которая высилась перед ней. На стене каждую секунду менялись причудливые световые рисунки. Потом главный исследователь закрывала глаза и сравнивала увиденное с тем, что показывало ей собственное сознание. - Сколько же вам можно говорить о том, что идея нанесения поражения Амплитуру перевешивает все прочие, мелкие проблемы?

Второй помощник упрямо качнул головой.

- Я тревожусь за то, что мы положились на расу, которую толком не знаем и не понимаем.

- Нам важнее сейчас как можно эффективнее использовать ее, а понять и познать успеем потом.

- В самом дела, - прошептал специалист, сидевший недалеко от второго помощника. - Понимание постепенно придет само, если мы не станем сворачивать ради вербовки обычных исследований и контактов.

- Меня больше занимает другое, - вновь подала свой невесомый старческий голос главный исследователь. - А именно то, что каждодневное увеличение завербованных землян означает, что теперь меньше гивистамов потребуется для боевых операций. Скоро перестанут привлекать к этому лепаров, о’о’йанов и юланцев. Возможно, придет день, когда существенно облегчится тяжкое бремя, до сих пор носимое нашими любимыми друзьями массудами. И все благодаря открытию этого странного мира! Я не спорю с теми, кто заявляет, что земляне олицетворяют собой парадокс. Я просто говорю, что этот парадокс чрезвычайно полезен Узору. В комнате наступила продолжительная тишина. Гивистамы обратились к своим мыслям, погрузились в глубины своего сознания, на время забыв о землянах и обо всем, что с ними связано.

- Раса, которая использует цивилизацию лишь как зонтик для плохой погоды, постепенно может превратиться для Узора в большую угрозу, - наконец вновь подал голос второй помощник, а про себя подумал: "Это я уже установил со всей достоверностью!"

Специалист, сидевший рядом, устало парировал:

- И снова напоминаю вам: на конфликт с Амплитуром затрачены сотни и сотни лет, гигантские усилия, жизни многих наших возлюбленных соплеменников. Как только нам удастся устранить эту угрозу, у нас появится много свободною времени для того, чтобы разобраться с меньшими проблемами и неприятностями. Если, конечно, вы не хотите сказать, что эта нецивилизованная раса представляет собой для Узора большую угрозу, чем Амплитур?..