Выходило, что не раз упоминавшийся Совет состоит из местной знати: управляющих, мэров, мировых судей. Он возглавляется наследственным ландграфом, чье слово — решающее, хотя ему можно возражать на Совете.

Власть ландграфов коренится в благородном происхождения. Значительная часть их личного богатства и казны происходит из традиционных податей и налогов на торговлю.

— Что за птица этот ландграф? — спросил Септембер.

— Бесстрашный, блестящий, мудрый правитель, — ответил Гуннар. Он наклонился и объяснил, понизив голос:

— Он жесток, как прошлогоднее вяленое мясо, но если вы с самого начала будете говорить ему правду, все обойдется нормально.

— Звучит очень хорошо, настоящий правитель, — сказал Этан громко, затем сам понизил голос. — Понимаю. Наш тоже иногда таким бывает.

Гуннар кивнул, но посмотрел вопросительно:

— Иногда?

— Я сам не очень это понимаю, сэр Гуннар… У него, возможно, возрастные болезни… или что-то еще. — Он улыбнулся, но сжал губы, заметив что Гуннар отпрянул. — Простите, я забыл, что показывать зубы у вас не знак дружбы.

— Да, это у вас странный обычай, — согласился рыцарь.

— И еще один вопрос, — сказал Этан. — Хотя я уверен, что ваши повара

— лучшие на планете, у нас есть собственный запас еды, который мы хотели бы взять с собой.

— Если количество не слишком велико, на пароме хватит места.

— И, пожалуй, пора приготовиться к погрузке, — сказал Септембер.

— Боюсь, что ее придется осуществлять вам, — вздохнул Этан.

Паром на полозьях был громоздким, но добротным. Это было треугольное сооружение из крепких бревен, покрытое циновками, с деревянными перилами по пояс. По пояс — транам. Команда состояла из четырех человек. Хозяин, купец Та-ходинг уставился на разбитую лодку жадными глазами, что показалось Этану очень знакомым.

Примерно в трети расстояния от носа была единственная мачта с единственным квадратным парусом между двумя поперечными балками. Плот стоял на трех полозьях из серого камня, двух по задним углам и одного, поменьше, впереди. Два на корме были соединены с двойным колесом, управляемым двумя транами.

— Хороший корабль, — сказал Этан хозяину парома.

— Для всех моих предков — честь, что вы — на борту моего жалкого судна, великие пришельцы со звезд! Моя семья вечно будет греться в лучах вашей славы. Мои дети и жена…

Хозяин продолжал эту невозможную лесть, пока Септембер не прошептал что-то Гуннару.

— Нет, — ответил рыцарь, — это не должно было быть известно всем.

Ландграф желает, чтобы все прошло как можно спокойнее. Но там, где касается денег, — он пожал плечами совсем по-земному. Этан начал понимать, какой подарок для них представляла собой их разбитая лодка.

— Ясно, — сказал Септембер, принимая от двух воинов ящик с припасами и ставя его на палубу. Воины управлялись с ящиком с видимым усилием.

Гуннар молча наблюдал за работой. Интересно, заметил ли он, с какой легкостью обращался с тяжелым ящиком сам Септембер.

— Светильник, который будет сиять… — Та-ходинг следовал за другими людьми, по-прежнему расточая славословия.

— Простите… — начал Вильямс, и Этан ускользнул, испытывая благодарность к учителю, спасшему его от бесконечного потока слащавых банальностей. — Почему ваши полозья сделаны из камня? — спросил Вильямс.

— Увы, — ответил капитан, — дерево быстро разрушается, а металл недоступен даже богатому человеку, к которым я, конечно, не принадлежу.

Существует огромный паром, которым сообща владеют люди в Вад-озере. Он в шесть раз больше моего суденышка. Его парусами можно устлать хорошую гостиницу, а полозья сделаны из спинных костей больших ставанцеров. — Он горестно покачал головой. — Он так легко ходит, даже против ветра. Такая маневренность под всеми парусами, скорость, доходы… ах, какие доходы!

Да, подумал Этан, чужой, а много общего. Может быть, и есть где-то в галактике народ бородатых мудрецов, презирающих богатство, но этот мир пока не открыт.

— Ну вот и все, — удовлетворенно произнес Септембер. Так оно и было.

Этан поймал себя на том, что все время поглядывает вперед, туда, где жил Гуннар.

Гуннар проследил, как на борт взобрались последние из людей.

— Все готово? — Он повернулся к капитану. — Та-ходинг! Все на борт!

Отправляемся.

— Как прикажет ваша доблесть. Я греюсь в лучах…

— Я — не один из твоих покупателей, Ходинг, — рявкнул Гуннар. -

Ландграф платит тебе, так что не трать на меня свою лесть. — Он повернулся к сквайру. — Сваксус, возьми с собой Смьора для доклада о нас. Сообщи также Лонгаксу и посмотри, чтобы маг непременно присутствовал. Если только он уже не ждет тебя, высунув язык от нетерпения. Сдержись на этот раз, и чтоб никаких этик твоих кровожадных фантазий.

— Есть, сэр, — сказал Сваксус, кажется, несколько холодно. — Прошу полагаться на меня.

Гуннар ответил ему той же улыбкой одними губами, они обменялись выдохами. Хотя не было явной разницы в возрасте, Гуннар казался Этану намного старше.

— Я знаю, на тебя можно положиться, Сваксус. Попутного ветра!

Сваксус хлопнул рыцаря по плечу, затем позвал Смьора, и они исчезли за бортом. Они устремились на юго-запад, чтобы добраться до своего дома.

Не удивительно, что они летели быстрее большого парома — лишь обкусывали вокруг рта льдинки и сплевывали по ветру.

На пароме была единственная деревянная кабина позади единственной мачты. Может быть, по их понятиям, на дворе и стоял знойный летний день, но Этану было холодно. Внутри, вдали от окошек, дю Кане притулились к сложенным товарам. Там же стояло что-то вроде небольшой печки с трубой, выходящей через крышу. Огня не было. Вильямс сидел у дверей, Уолтер, как всегда, забился в самый темный угол.

— Конечно, это не первый класс, — слегка попытался пошутить Этан, — но при беглом осмотре…

Колетта сверкнула на него глазами, Вильямс ничего не сказал: он был поглощен изучением интерьера.

— Видите, сказал он, показывая на стенку, — они используют доски и деревянные колышки, ловко укрепленные в нужных местах железными и бронзовыми гвоздиками. Большинство принадлежностей этой печки — бронзовые, частью — медные, но корпус железный. Вот там, где задвижка, колышки с железными наконечниками. Ручки с особенно красивыми завитками.

— Должно быть, гордость Та-ходинга, — заметил Этан, мысленно пытаясь оценить работу ремесленников.

— Не удивительно, — согласился учитель. — Я не нашел здесь ничего подобного керамике, потому что вода на гончарном круге должна замерзать.

Неожиданно паром накренился. Колетта пискнула.

— Что там еще? — простонала она.

— Пойду посмотрю, — вызвался Этан.

— Я думаю, капитан слегка повернул его навстречу ветру, — заявил

Вильямс, — скоро мы…

Этан вышел из кабины, не дослушав его. Он вновь очутился на ветру. Он уже не то, чтобы привык к нему, но это уже было не настолько непривычно, чтобы вызывать из глубины души проклятия. Септембер стоял на носу и разговаривал с Гуннаром.

Парус трещал. Они теперь шли тем же курсом, что Сваксус и Смьор, которые давно исчезли из виду.

— С вашими людьми все в порядке? — заботливо осведомился Гуннар.

— Насколько возможно. — Септембер посмотрел по сторонам. Уолтер сидел в углу, Колетта выглядела то нахальной, то испуганной, отец ее впал в безразличие, а Вильямс был поглощен своими наблюдениями.

— А вы, дружище? — спросил Септембер у Этана. Ветер трепал его белые волосы.

— Я… — Этан не обнаружил у себя каких-то особых чувств, так как все время был занят. — Мне… холодно…

— Коротко, но ясно. — Он хотел было хлопнуть Этана по спине, но тот увернулся с улыбкой. Ветер жег лицо.

— Мы, кажется, набираем скорость. — Парус грохотал между двумя реями.

Один из моряков расположился у паруса, тогда как капитан и другой моряк управлялись с двойным колесом. Капитан усердно пытался вывести среднее между ветром и нужным направлением, глядя то на небо, то на парус, то на лед.