«Ну нет, — сказал Эван сам себе. Это не телепатия. Это, скорее своего рода радио-мозговая трансляция».

Этот процесс был похож на телепатию, но не являлся таковым. А может ли он позволить этим тяжеловесным чужеземцам шутить шутки с его мозгом?

А разве они уже не начали делать это?

— Вы должны доверять нам, — умоляющим тоном говорил Эже. — Они врачи и точно знают, что делают. Я могу с уверенностью говорить об этом, так как они располагают большим объемом информации, добытой библиотеками. Они не стали бы делать ничего такого, в выполнении чего они не были бы абсолютно уверены.

Эван глубоко вздохнул.

— Ну и где вам для этого потребуется резать меня?

— Нигде. Вас совсем не надо будет резать. Мы просто соединим вас с этим.

Это было уже что-то. Так как пересадочный материал был составлен не из органического материала, иммунная система его организма должна была отвергнуть это.

— А как насчет боли?

Первый врач обратился к нему через представителя, который находился неподалеку. Его голос звучал обиженным.

— Мы врачи!

Все, что до сих пор делали члены Ассоциативы было на очень высоком уровне. Они помогали Эвану, даже когда он их об этом не просил, и он отплачивал им за это, как только мог. Все сделки между человеком и членами Ассоциации были основаны на взаимной выгоде. Было бы, конечно, замечательно, если бы удалось совершить предстоящее путешествие без Эже, задрапированного вокруг шеи Эвана, если бы Эван был в состоянии общаться с каждым компаньоном без помощи посредников.

Наконец, Эван согласился принять подарок и разрешил вставить его в себя. Он поступал так, потому что думал о тех преимуществах, которые дает ему это устройство. Но все же он не был до конца уверен в правильности выбранного им решения.

«Что я делаю, думал он. Я совсем сошел с ума».

— Лягте на землю, — давал ему указания Эже.

Эван подчинился. Он лег на землю и закрыл глаза. Он был готов к проведению операции. В его тело должны были что-то вставить. Он чувствовал, как что-то закружило его голову, двигая ее в сторону. Усики Эже были удалены. Эван чувствовал странное головокружение, это состояние обычно сопровождает тех, кто находится на пороге какого-то великого открытия, или крупных перемен. Теперь когда Эже при Эване не было, поймет ли хоть один из членов Ассоциации его?

Он чувствовал прикосновения к своему левому уху. Они были такими слабыми и деликатными. Можно было подумать, что это просто легкий бриз. Он слышал нежные звуки, приятные и расслабляющие. Ему, должно быть, сделали анестезию, потому что он не чувствовал боли. Он думал о музыке и, чтобы его мозг ни на минуту не прекращал работать, пытался вспомнить определенные произведения искусства, сравнивая и противопоставляя их в уме. Где-то в глубине его сознания чуть слышно раздавался голос: «Что ты делаешь?»

Но Эван старался не обращать на это внимания. Вместо этого он старался сосредоточится на еле слышном шуршании, которое происходило вокруг его головы.

Он уже был готов сделать жест и попросить, чтобы ему снова вставили Эже. Он хотел спросить, почему операция затянулась так долго, как вдруг услышал знакомый голос.

— Все уже закончено, Эван, — произнес голос мягко. — Устройство установлено.

Операция завершилась. Он открыл глаза и медленно сел. Его мускулы были напряженными и уставшими. Ему казалось, что он был в полусознательном состоянии еще пару минут. Он дотронулся рукой до своего уха. На ладони появились несколько капелек крови, но не больше. И Эван по-прежнему не чувствовал боли.

— Кажется, все прошло хорошо, — сказал другой голос, более низкий, чем голос разведчика. Он посмотрел вниз и увидел первого врача, который в этот время осматривал его.

— Как вы себя чувствуете?

— У меня такое ощущение, как будто я только что сделал огромный шаг куда-то в пустоту, — прошептал Эван, который все еще находился в каком-то оцепенении, не приходя до конца в себя. Он чувствовал, что внутри него произошли какие-то изменения, в области его левого уха. Теперь у него было устройство, настроенное на радиотрансляцию, и он получал сигналы от этих существ, хотя сам не представлял, что происходило с его мозгом или как работало его новое устройство. Он не мог сказать, каким образом ему передавались слова. Он столкнулся с такими аспектами науки, которые были выше его понимания.

Примитивные доктора на Призме только сделали то, что было не под силу выполнить ни одной человеческой медицинской лаборатории. Здесь они сделали все естественно, не пользуясь никакими сложными машинами, если, конечно, их самих не считать машинами.

«Да разве все мы не машины? — задумался Эван. Стоит только поменять расположение атомов в молекулах, и вы получите металл вместо человеческой плоти. Жизнь сама определяет, а все остальное — не более чем косметика».

Оставшиеся члены Ассоциативы разошлись по своим ежедневным делам, в то время как поисковая группа отбыла, хотя проводы их еще не закончились и кое-где слышались прощальные крики. Вместо того, чтобы просто дать путешественникам пройти, стены сформировали временную арку внушительных размеров, а тем временем за счет кривизны поверхности были созданы яркие радуги и фонтаны лучей. Затем стены сомкнулись за их спинами, арка исчезла, и маленькая экспедиция отправилась в путь, следуя по курсу, определенному представителями. Сигнальный огонь маяка на руке Эвана разгорался и ярко светил, в то время как они шли, убеждаясь в точности произведенных тригонометрических съемок.

После того как были побеждены его коллеги-исследователи, Эван думал, что он является единственной жизненной формой на Призме. Но вот шел уже второй день, когда он все больше и больше убеждался в обратном. Призма являлась домом для нескольких думающих форм, все они боролись с враждебными лесными видами, и в то же время шла борьба за превосходство между ними самими.

Неожиданно они услышали какой-то шум. Но причину этих звуков удалось обнаружить не сразу. Где-то шла битва. Наконец источник шума был найден. Он исходил от равнины у горы, по которой они взбирались. Когда они поднялись на самый верх, перед ними открылись просторы равнины, и они увидели происходящее там сражение.

Эван не мог различить отдельные фигуры, потому что все это происходило внизу, на очень большом расстоянии от него. Его компаньоны смогли разглядеть не больше, чем сам Эван, за исключением Эже. Он давал подробные описания для всей остальной группы. Для разведчика очень важно было иметь острое зрение.

Пока Эже описывал все, что происходило внизу, библиотека делал записи, которые должны были остаться для потомков. В конфликте, происходившем на глазах участников экспедиции, не было ничего уникального, как сказали потом Эвану. Такие вещи постоянно происходили среди Кью-Ваколии.

Из того немногого, что мог рассмотреть Эван, он заключил, что члены этой третьей мыслящей расы сильно напоминают ввакоритов, которые нападали на Ассоциативу. Они являлись органосиликатными формами, и их тяжелый экстерьер защищал то, что находилось внутри. Они дрались копьями и дубинками, сделанными из сложных силикатных образований. Даже с такого расстояния на оружие было приятно смотреть, такое оно было красивое, хотя цель, с которой применялось это оружие, нельзя было назвать красивой.

— Из-за чего они воюют?

— Кто знает? — ответил библиотека. — Территория? Пища? А, может быть, у них идет борьба за право оставить после себя потомство? Все эти их бои крайне нерациональны, так как они могли бы достичь всех своих целей другими путями, через сотрудничество, а не воюя. Но они так не поступят, — Эван почувствовал стеклянные линзы, уставившиеся на него. Они принадлежали не только члену библиотеки.

— А с вами такие вещи происходят? — задал Эвану вопрос библиотекарь.

— Иногда. Но мы стараемся находить решение в сотрудничестве. Нам это неплохо удается уже последние несколько сотен лет. Могу сказать, что мы преуспели в этом. Но, к сожалению, и до сих пор изредка случаются конфликты, в основном из-за всяких пустяков. Как вы говорите, лучше все решать в сотрудничестве.