— Баск не полагается на скорость.
— Удобно. Не волнуйся. Он находится далеко позади нас теперь.
— Да, легко убежать от баска. Опасность состоит в том, он увидит тебя прежде, чем ты увидишь его. Я обязан тебе жизнью. Если бы не ты, я был бы уже порошком.
Шумное выражение признательности Эже не смущало Эвана. Он вполне наслаждался такими овациями, исходили ли они от коллег или от чуждой силикатной формы жизни.
— Ты много сделал для меня. Я просто рад, что оказался отплатить за любезность.
— Прекрасно иметь способность не чувствовать влияния света баска. Она отчасти компенсирует слабость твоего тела. Если ты извинишь меня, я должен сейчас…
— Я знаю. — Эван улыбнулся. Он быстро сделал себе завтрак, пока Эже лежал на солнце, перезаряжая свою сильно истощенную систему. Причина необъяснимого истощения его друга прошлой ночью была вынесена на обсуждение, когда Эван упомянул о вопросе сна. Оказалось, что Эже не «спал» в том же самом смысле, что и человек. Его состояние более походило на зимнюю спячку. Когда запас солнечной энергии истощался, такая дневная форма жизни, как Эже постепенно прекращала работу всех внутренних систем, кроме тех, которые требовались, чтобы поддерживать память и другие функции мозга. В таком состоянии он был во власти ночных органосиликатных хищников и животных, питавшихся падалью, которые вместо солнца полагались на круглосуточную выработку химической энергии. Неудивительно, что Эже потратил порядочно времени, чтобы закрыться в пещере, которую он разделил с Эваном.
Эван не стал объяснять, что он был в состоянии, как любой баск, функционировать непрерывно в течение долгой призмической ночи. Пусть Эже предполагает, что может, о привычке своего высокого товарища спать по ночам. Несмотря на все, что чужак сделал для него, Эван все еще не мог заставить себя доверять ему полностью. Без сомнения, он был несправедлив к Эже, но когда само выживание человека находится под угрозой, не время строить предположения об истинных побуждениях инопланетян. Поэтому один маленький секрет он держал пока про себя.
Ничего больше не выпрыгивало на них, чтобы прервать их поход, и на следующий день они достигли Ассоциативы Эже. Это было не совсем то, что представлял себе Эван. Он предполагал, что Эже и его друзья жили в большой пещере, или за какой-то грубой каменной оградой, или в общинной хижине. Он, конечно, не ожидал, что они обитают в соборе.
Еще менее, что в естественном соборе.
— Неужели это то, о чем ты говорил?
В голосе Эже звучало искреннее удовольствие:
— Мы — Дома. Это — Ассоциатива.
Эван протянул руку и сдвинул назад свои очки. Он хотел ясно и четко разглядеть это чудо, даже если от этого у него будут слезиться глаза.
Кто-то взял тысячу радуг, заморозил их все и бросил в чашку, наполненную тысячей галлонов прозрачного лака. Гладкие изгибающиеся стены завершались хитроумными завитушками и шпилями, столь же острыми, сколь красивыми. Они сверкали в солнечном свете, как сияющее доказательство архитектурных способностей расы, которую больше нельзя было называть примитивной.
Как оказалось, он был совершенно неправ и притом из-за совершенно неверных предпосылок.
— Изумительно, — бормотал он, снова опуская очки на глаза и пускаясь в путь. — Кто спроектировал и построил это?
— Спроектировал? Построил? Ты что-то путаешь. Никто его не строил. Это — Ассоциатива.
— Мы не понимаем друг друга. — Эван не мог глаз оторвать от отражающих радугу валов. В некоторых местах стена поднималась на восемь метров над уровнем леса. — Кто-то же возвел это строение для тебя и твоих друзей, чтобы вы в нем жили, правильно?
— Кажется, я понимаю причину твоего смятения. Ассоциатива — не только то, живет внутри, но то, что внутри, само по себе является частью Ассоциативы.
— Это ничего не проясняет, — Эван с сомнением покачал головой и замедлил шаг. Внезапно перед ними появились два существа.
Они доходили Эвану до пояса. Оба были черными, как уголь, с багровыми потеками. Они были плотные, приземистые, коренастые, ноги их были скрыты закругленными черными щитками, прикрывающими также их бока. Колючие острия покрывали их бока и спины. Каждый протягивал вперед две руки, кисти которых заканчивались четырьмя пальцами. Пальцы были треугольными, и боковинки их были острыми, как скальпель. В каждой челюсти с большой скоростью, издавая угрожающие, ноющие звуки, вращался диск с пилообразными зубами.
— Это воины. Я поприветствую их.
Эван кивнул и терпеливо стал ждать, пока его друг общался с двумя устрашающего вида стражниками какими-то пронзительными взвизгами и мычанием.
Какое-то время эти двое, посовещались друг с другом, затем отступили в сторону. Оглянувшись назад, Эван заметил, что они продолжают наблюдать за его продвижением вперед к радужной стене, но остаются на месте.
— Их пристанище расположено за нами, — объяснил Эже.
— Какое-то другое племя, ставшее вашим союзником? Они, точно, хорошо вооружены для боев.
— Другое? Нет, они такие же самые. Они — члены Ассоциативы. Они — воины, а я — разведчик.
— Но ты абсолютно не похож на них.
Эже растерянно смотрел на друга.
— Какое отношение ко всему этому имеет внешний вид?
Эван воздержался от ответа, потому что как раз в это время они остановились перед стеной. Сверкающая, резко отражающая все поверхность была составлена из гексагональных форм, тесно переплетенных друг с другом.
— А где ворота?
— Ворота? А, отверстие? Я начал уже думать, что мы потеряли способность понимать друг друга, разные понятия и так далее…
Он оборвал фразу, испустив быстро ряд пронзительных пикающих звуков.
В верхних секциях у нескольких дюжин блоков появились глаза. Короткие, похожие на обрубки руки, появились в стыках блоков. Невероятно сильные захваты были отпущены, и, как группа акробатов, блоки рассоединились и спустили себя на землю, образовав двойной ряд, обрамляющий вновь созданный вход.
Раскрыв от изумления рот, Эван проследовал в магически созданное отверстие, после чего блоки подползли и вспрыгнули снова на свои места позади него. Стена снова стала сплошной.
— А это кто был? — он продолжал оглядываться на барьер. Там, казалось, цельная конструкция слегка изгибалась, как будто один или два блока старались получше рассмотреть чужака-пришельца, не нарушая при этом сцепления рядов.
— Стены, разумеется, — Эже показал передней парой ног вперед, — Вот и другие члены Ассоциативы.
Обширное помещение, созданное стенами, было заполнено десятками в корне отличных друг от друга форм жизни, причем каждая решала свою жизненную задачу. От такого количества совершенно непохожих форм и цветов у Эвана захватило дух. Это был рай для ксенобиолога. Эже вел его через эту суетящуюся массу к какой-то определенной цели.
Каждое из существ отличалось от своего соседа, так же, как и от Эвана. Каждое было специализировано на обеспечении какой-то службы для всей Ассоциативы. Все были, как уверял Эже, на самом деле индивидуальны, хотя некоторые были более независимы, чем другие. Стены, например, сходили с ума, если их надолго лишали общества других стен, так же вели себя проводы, длинные коричневые трубчатые формы, связанные друг с другом короткими щупальцами, вся работа которых заключалась в сбросе избыточной дождевой воды из Ассоциативы.
Высоко над сообществом поднимались крутые зеркальные поверхности, составленные из тонких полированных тел, называемых блесками. Их работой было следить за ходом солнца по небу и отражать насколько возможно его жизнетворную энергию на своих товарищей-ассоциатов внизу.
Они направлялись к низкому бугру, возвышавшемуся в центре Ассоциативы. Его сначала вычерпали внутри собиратели, а потом, как объяснил Эже, наполнили редкими землями и минералами, необходимыми для поддержания хорошего здоровья силикатов. Процессоры обрабатывали эти ценные вещества по мере их необходимости для сообщества, восстанавливая и очищая их в своих прочных и многочисленных пищеварительных каналах.