Он широко открывает рот, пытаясь что-то выдавить из себя — и кровь выплескивается ему на грудь, по телу пробегает короткая судорога, он втягивается и замирает. И пропадает привычное ощущение его Силы. Нет Хельга. И не будет. Это доходит до меня, словно через вату, внутри — пустота. Сглатываю прогорклую слюну. Пока не время горевать — во мне нет места горю. Есть ненависть. Желание убить их всех — Драконов или Воронов, безразлично. Они убили Хельга. Я убью их. Огнем и железом. Всех, до кого дотянусь, пока меня не подстрелят. Огнем и железом!

Не поворачиваясь, чувствую чье-то приближение со стороны леса. Человек и животное. Всадник. Вот он, уже виден. Из Драконов. Ищет кого-то. Уж не меня ли? Ладно, пусть будет вторым, одного я уже пристрелил. Не буду патроны расходовать. Два из девяти уже истрачено. Последний — себе. Давай, давай, парень, подъезжай поближе… Повернул голову. Заметил меня. Лук вскидывает. Так… Получай! Свожу кисти рук в знаке Молота, швыряю его вперед со всей яростью, лучника выносит из седла, успеваю только мельком заметить красно-серое пятно вместо лица.

И тут моя злость, словно вся она была вложена в этот удар, куда-то пропадает. Зато возвращается ощущение чужой Силы. Я себя обнаружил. И она меня ищет. Спинным мозгом понимаю — надо делать ноги. Если эта Сила меня найдет, будет поздно. Для всего поздно. Наклоняюсь в последний раз над телом Хельга, откалываю от его кожаного камзола серебряную брошь-застежку — в память, прячу в карман. Кто-то приближается, ищет меня. Пока далеко.

Конь из-под убитого мной Дракона недалеко. Не удрал, хорошо… Нервничает, уши прижимает… Иди сюда, маленький, не бойся… Вот так, молодец… Я животным плохого не делаю… Оглаживаю гнедого жеребца-степняка по шее, успокаивая, запрыгиваю в седло. А теперь — ходу!

Пригнувшись в седле, врезаюсь в перелесок, кто-то опасно возникает справа и впереди, бросаю нож, не оборачиваясь даже посмотреть — попал, не попал, привстаю в стременах, закрывая лицо от веток локтями, чувствую в последний раз чужую Силу — так чувствуешь недобрый взгляд на спине. Хельг говорил — находят меня через него…

Нет, не могу, не хочу думать о нем, как о предателе. Он остался бы там. Он бы от моего трупа не ушел. Хельг, брат мой названный, прости, что твое тело оставил на растерзание этим псам. Тебе уже не поможешь, а мне сейчас не до геройства. «Не до геройства, не до геройства» — выстукивают копыта, ветки хлещут по плечам, я уже не смотрю, что впереди, только держу направление, поторапливаю коня — к юго-востоку, к юго-востоку, — а следом накатывается гроза с моря и гулко рокочет далекий пока еще гром.

Не знаю, сколько длилась скачка — счет времени я потерял почти сразу. Знаю только, что грозовой фронт идет следом, что хлещет ливень. Темно, хоть глаза выколи, дорогу впереди теперь вижу только изредка, в голубых вспышках молний — просветы между черными, с низко нависшими лапами, стволами, потом снова темнотища, раскатывается гром, словно из пушки, оглушительный. Мокрые волосы липнут ко лбу и щекам. Но, кажется, от погони оторвался и с направления не сбился, если только Юрд врать не начал. На мое счастье, лес здесь не слишком густой, но ветками по роже я наполучался на год вперед… Конь бежит ровной иноходью, а я скорчился в седле мокрым мешком.

В тот же момент Юрд спокойно сообщает: «Погоня». Конь мой тоже ее почуял, пошел в галоп, всхрапывает, косит на скаку куда-то назад. Оборачиваюсь, в синеватом призрачном свете молнии вижу эту погоню — три длинных черных тени, передвигающихся мягкими бесшумными прыжками. Волки. Не оборотни какие-нибудь, самые обычные. Человечинки бедняжкам захотелось… Ладно, сейчас вы у меня покушаете. Обернувшись на момент, посылаю навстречу стае огненное кольцо. Лучшая защита от голодного зверья.

И тут происходит неожиданное — огненное кольцо летит назад, почти настигая меня, едва успеваю его погасить. Откуда-то, чуть не из желудка, поднимается ледяная волна. Спокойно. Без паники. Там не обычный волк, даже не волколак. Я уже знаю, это вожак. Он обладает Силой. Ничего, у меня тоже кое-что в загашнике имеется… Перехватываю поводья в левую руку, в правой — ствол. Сейчас дождусь следующей молнии.

Вспышка, треск выстрелов трижды рвет на полосы шум дождя, негодующе откликается гром. Стая шарахнулась было в темноту, но непреклонная воля вожака, самого крупного, снова швыряет их в погоню. Промазал… Поберегу патроны. Бесполезно — на скаку из пистолета мне подстрелить никого не удастся Пригибаюсь в седле, подбадривая коня голосом и Силой — выноси, родной! Выноси! — и крупные тяжелые капли бьют в лицо.

А в следующую секунду успеваю почувствовать только короткий сигнал Юрда, но до того, как что-то удается сообразить, левое плечо словно в расплавленное олово погружается, рывок — и я, так ничего и не сообразив, со всего маху ударяюсь о землю, чтобы, повернувшись на бок, встретиться взглядом с желтыми глазами вожака волков. Вижу перед собой чуть блеснувшие ощеренные клыки, рефлекторно вскидываю правую руку с зажатым в ней пистолетом, выпускаю подряд две пули в лобастую серую башку. Пропали глаза, грузная туша осела мне на колени. Хорошо хоть, ничего наподобие серебряной пули на него не надо…

Дождь продолжает яростно хлестать, насквозь промокший и ледяной тельник прилипает к телу. Пытаюсь подняться, помогая себе левой рукой, ее тут же пронзает болью от кисти до плеча. И тут до моего сознания доходит рычание и храп, в неярком свете зарницы вижу бьющегося на земле коня, двое оставшихся волков кружат, наскакивают и рвут. Заразы… Почти неприцельно выпускаю последние два патрона, жалобный визг, длинные черные тени стремительно растворяются в темноте, одна, кажется, поджимает переднюю лапу. Наконец, перевалившись на правый бок, мне удается встать, левая рука свисает плетью и весит, кажется, с полтонны. И болит, гадина… Еще свезло, что вожак меня за левую хватанул, ствол-то в правой был… Не без усилия отгоняю видение — мои внутренности на хвойной подстилке, меня начинает колотить крупная ознобная дрожь. Меченосец, мать твою! А ну, собрался! Что ты, как баба?! Для начала хоть проверить надо, что там с рукой.

Проведя по плечу ладонью, я сморщился. Такое ощущение, что располосовано все. Кровища так и хлещет. Кое-как мне удалось отодрать рукав от моего многострадального тельника и правой рукой, помогая себе зубами, затянуть жгут. Из остатков рукава я соорудил подобие повязки. Хреново, но сойдет покуда. Так, теперь ствол. Все патроны я без остатка высадил, а остальные?.. Ага, в кармане были, в левом. Я неловко, правой рукой, полез в карман. М-мать твою! Где-то я располосовал его, от содержимого, естественно, почти ничего и не осталось. Так… Раз, два, три… На все-про все четыре воробушка. Снова храп, я резко обернулся. Ничего страшного, просто мой конь еще жив. Боюсь, это ненадолго… Ладно, он меня вынес, так что ж я на него — пули пожалею?

Я снарядил магазин, дослал патрон и аккуратно выпустил пулю в ухо бьющемуся на земле коню. Осталось, значит, три… Остальные в такой темени собрать — и думать нечего. Надо идти. Только вот куда?..

Неизвестно зачем я вернулся к трупу вожака — и остолбенел. Зарницы на севере полыхали неровно и тускло, но часто, и света вполне хватило, чтобы разглядеть — не волк это. Запрокинув к нависшим еловым лапам узкое бледное лицо, там, где должен был лежать убитый волк, лежал человек. Лица как следуешь не рассмотреть, две пули 9мм. спец., не шутка… Одет как нормальный имперский воин — кожаный камзол с претензией на изящество, на боку, на широком поясе — легкий, почти бутафорский меч. А на груди — овальная пластинка, явно золотая, на массивной цепи. На пластине — чеканка, мчащийся во весь опор волк, а по краям вправлены… Сначала я не поверил своим ощущениям — что-то наподобие чародейских Камней, только разнесенных непонятной Силой и ей же заряженных, переделанных.

Я протянул было руку — снять амулет и рассмотреть поближе, — но тут же отдернул ее. Нет, как хотите, я ни за какие пряники к этой штуковине прикасаться не хочу. Шибает от нее почище, чем от чужого Камня. И вообще, нехорошая это вещь. Пусть лежит себе. Я распрямился, вытер ладонью мокрое лицо, повернулся и двинулся дальше на юго-восток.