– Что ты вы там вякаете, сударь, словно дворовая собачонка, у которой хватает смелости лишь тявкать из подворотни? – двинул на барона коня Стриг.

– Быть может, вы слезете с вашего мерина, чтобы нашу милую беседу могли продолжить наши мечи? – подчеркнуто доброжелательно предложил Кавеньяк. – Впрочем, не удивлюсь, если вы ответите отказом. Ваш Орден традиционно славится такими выдающимися качествами, как трусость и низость.

Командор, нещадно гремя доспехами, слез с коня. Небрежно отбросив шлем в сторону, он вытянул меч из ножен и бросился вперед на своего обидчика.

– Верное решение, – барон Кавеньяк, легко ушел от удара Стрига, отклонившись в сторону. – Давно было пора поменять этот дурацкий шлем! Даю голову на отсечение – весь Орден хохочет вам вслед, стоит вам его напялить!

Издав низкое рычание, командор принялся, остервенело наносить мечом страшные удары, один за другим, вкладывая в них всю силу, на какую был способен. Но Кавеньяк при всей своей, кажущейся сухопарости парировал их без видимого усилия. Тем не менее, Стригу, наконец, удалось загнать субтильного барона в угол образованный стеной и выступающим основанием декоративной башенки.

Издав торжествующий рев, он обрушил свой меч на то место где всего долю секунды назад стоял Кавеньяк. Барон, к тому времени, успел сделать чрезвычайно много. Словно волчок, крутанувшись вокруг своей оси, он ухитрился выбраться из мертвого угла, а также уйти из-под удара. Продолжая вращение, он внезапно закатился за спину Стригу и нанес секущий удар сзади, по основанию его незащищенной шеи.

Голова бравого командора слетела с плеч, с непостижимой легкостью, словно яблоко, которое смахнул со стола неосторожный ребенок. Оторопевшие рыцари Ордена Чистоты с ужасом смотрели на своего обезглавленного командора. Его тело продолжало стоять, опершись на меч, который он держал двумя руками, угнездив его между двух булыжников мостовой. На том месте, где всего минуту назад голова Стрига крепилась к шее, красовался ровный красный срез. Из него двумя роскошными струями бил кровавый фонтан. А голова бравого командора, тем временем, катилась по булыжнику мостовой

Тут из ворот, неожиданно, вышел сам герцог Нурс, собственной персоной. Побеспокоенный шумом, он решил самостоятельно узнать, в чем дело, и примерно наказать виновных. В это время, голова командора Стрига подкатилась прямо к его сапогам, и герцог чуть было не споткнулся об нее.

Надо отдать должное Нурсу, при этом он не проявил никаких признаков душевной слабости. Хладнокровно переступив через хлопающую глазами голову командора, он в изумлении уставился на его тело. Именно в этот момент оно, наконец-то, завалилось на бок и, гремя доспехами, опрокинулось на мостовую.

– Что здесь происходит, кузен! – возмущенно поинтересовался Нурс, поворачиваясь к барону. – Уже нельзя выйти из дворца, чтобы не споткнуться об очередное мертвое тело!

– Ваша светлость, эти негодяи пытались силой захватить карету, что находится теперь под вашей защитой, – вылез вперед Кранц.

– Ту, что едва не снесла башню моего дворца? – покосился Нурс на лекаря.

– Она самая, ваша светлость! – со значением кивнул тот.

– С каких это пор рыцари Ордена Чистоты промышляют грабежом мирных карет в стенах моего города? – начиная гневаться, вскричал Нурс. – Пошли вон, пока я не отдал приказ заковать вас в кандалы, как разбойников!

Оставшиеся без командора, рыцари нерешительно топтались на месте, пока один из них не произнес смущенно:

– Ваша светлость, вы позволите нам забрать тело командора Стрига?

– Забирайте! Я полагаю, что оно мне вряд ли пригодится во дворце, разве, что собак покормить, – милостиво разрешил Нурс.

В пыточной камере мрачного подземелья, вырубленного глубоко в скале, служившей фундаментом для дворца герцога Нурса, кроме палача и допрашиваемого были лишь сам Нурс и Кранц. Дело было в высшей степени деликатным, чтобы доверять его большому количеству людей.

Растянутый на пыточном столе пленник был полностью обнажен. Кранц с брезгливым любопытством разглядывал лжемозгоклюя. Это был длинный костлявый человек с очень белой кожей, местами густо покрытой рыжими веснушками. Длинные волосы соломенного цвета и водянистые светло-голубые глаза дополняли облик безжалостного убийцы.

– Назовись! – приказал Нурс пленнику.

– Меня зовут, Евжен, – прозвучал вежливый ответ.

– Ты будешь отрицать, что на протяжении многих дней зверски убивал моих подданных? – продолжил вопрос Нурс.

Рядом палач любовно раздувал мехами тлеющие угли в кузнечном горне. Закончив, он принялся раскладывать свои многочисленные инструментами, которые жутко звенели.

– С какой стати? – вопросом на вопрос ответил Евжен, переводя взгляд с палача снова на герцога. – Спрашивайте, и я отвечу на все ваши вопросы.

Кранц с герцогом Нурсом не могли поверить своему счастью – лжемозгоклюй добровольно давал показания. У них создалось впечатление, что он даже гордится всеми теми злодействами, которые творил под покровом ночи в Золотом городе.

Все время пока шел допрос Евжена, палач разочарованно переминался в сторонке, время от времени напоминая о себе тактичным покашливанием. В конце концов, это надоело герцогу. Он велел снять допрашиваемого со стола, и одеть на него ошейник, прикованный длинной цепью к стене. Также он приказал дать Евжену одежду и посадить его на табурет. После этого Нурс выгнал палача вон из пыточной, по причине его временной ненадобности.

Из долгого многочасового разговора Кранц с герцогом Нурсом узнали для себя много любопытного. Оказалось, что Евжен был приговорен за убийство к пожизненным работам на каменоломне близ Золотого города. На самом деле это было далеко не первое его убийство. Просто он попался именно на этом.

Сколько Евжен себя помнил, он убивал. Ему было все равно, кого именно лишать жизни. Когда он был совсем маленьким, он мучил и убивал насекомых, потом бездомных котят и щенят. С возрастом его запросы росли и как-то он забил камнем девочку-попрошайку. Это событие перечеркнуло все, что было до этого в его жизни, и он перенес свое благосклонное больное внимании на людей.

Однажды на каменоломне, где отбывал наказание Евжен, появились важные господа. Они долго разговаривали с начальником маленькой тюрьмы, куда после работы на ночь запирали каторжников. А потом Евжена привели к ним.

Ему предложили сотрудничество с Орденом Чистоты, взамен на его освобождение из заключения. Когда Евжен узнал, что ему предстоит делать, он просто не мог поверить своему счастью. Его задачей было заставить взвыть от ужаса весь Золотой город.

Было лишь одно маленькое условие – никакой самодеятельности. От него требовалось точно имитировать определенный почерк убийцы и не добавлять никакой отсебятины. Поломавшись для вида, Евжен согласился. После чего его увезли с каменоломни, объявив остальным каторжанам, что он заболел неизлечимой болезнью и скоропостижно умер.

Некоторое время его заставляли тренироваться на специально изготовленном для него хитром приспособлении. Устройство отдаленно напоминало волчий капкан. При помощи мощной пружины стальной, имевшийся в нем стержень, взводился в боевое положение.

Из описания Евжена, Кранц понял, что на конце стержня, находилась точная копия "носа" Мозгоклюя, выполненная из стали. Зажав голову оглушенной жертвы между ступнями своих ног, лицом вверх, этот ненормальный приставлял чудовищный механизм к центру ее лба и спускал пружину. Массивный стальной "клюв" легко пробивал лобную кость черепа жертвы, после чего следовала мгновенная смерть. Засунув проволоку вовнутрь черепа, Евжен размешивал ею мозг до жидкого однообразного состояния. Затем при помощи спринцовки он опустошал череп и скрывался с места преступления.

К концу допроса герцог Нурс был готов голыми руками разорвать Евжена на куски. Кранцу пришлось, чуть ли не силой, увести герцога из пытошной. Наказав охране беречь заключенного, как зеницу ока, герцог отправился во дворец, а Кранц к себе в "Синий индюк". Они договорились встретиться следующим утром, для того, чтобы тщательно записать все то, что Евжен рассказал им накануне.