– Брок, я ставлю одну серебряную монету к десяти, против Лотара! – галдели обитатели каталажки, словно растревоженные пчелиный улей. – Двадцать бронзовок к пятидесяти, против Лотара! Против Лотара! Брок, поставь и за меня тоже!

Вовик обалдело протер глаза – эти уроды, эти средневековые приматы делали на него ставки! И что самое ужасное, все они, как один, были уверены, что ему не удастся сбежать! Но лучше быстрая смерть от арбалетного болта, чем превратиться в подобие Морры!

Наутро заключенных, вывели на тюремный двор и, построив цепью, связали длинной веревкой. Здание тюрьмы находилось возле северных городских ворот, миновав которые, караван из двадцати человек, погнали в сторону каменоломни, находящейся неподалеку в лесу.

Брок оказавшийся в связке позади Вовика, неожиданно споткнувшись, врезался ему в спину головой.

Ойкнув от боли в ребрах тот повернулся и недовольно проворчал:

– Смотри под ноги, толстяк!

– Заткнись, урод! – злобно зашипел тот, выровняв шаг. – Слушай и запоминай! Срывайся в лес по моему знаку, не раньше. Иначе тебе кранты!

– С чего это ты решил, что я тебе поверю? – подозрительно покосился на него через плечо Вовик.

– Хренова туча недоумков поставила большие деньги на то, что ты получишь арбалетный болт между лопаток, – раздраженно хрюкнул тот. – И лишь двое умных людей поставили на то, что тебе удастся удрать!

– И кто же эти умники? – иронично хмыкнул Вовик.

– Живопыр и начальник стражи, что нас охраняет, – хихикнул Брок. – Теперь понял, дубина?

Вовик надолго замолчал, переваривая услышанное. Уровень коррупции в этом гребаном средневековье явно зашкаливал! Главный тюремный урка, в паре с начальником стражи, бомбили местных лохов, при помощи немудреного тотализатора.

Надо ли говорить, после этого, что побег Вовика прошел, как по маслу.

– Пора! – шепнул ему Брок и мотнул лысой башкой в сторону мохнатых елей, граничащих с каменоломней.

Одновременно с этим, двое шестерок начали потасовку в дальнем от Вовика углу каменоломни. Несколько стражников бросились разнимать катающихся в пыли среди груд щебня драчунов. Вовик не заставил упрашивать себя дважды и низко пригнувшись, бросился в том направлении, которое ему указал толстяк.

– Стой, куда! – вскричал работавший неподалеку от Брока бандюган.

Это было последнее, что он успел произнести в этой жизни. Толстяк размозжил ему голову киркой, бросил орудие преступления и кинулся разнимать дерущихся, дабы обеспечить себе алиби.

Углубившись в лес, Вовик остановился перевести дыхание. К большому удивлению беглеца, никто не заметил его отсутствия. Отдышавшись, Вовик двинулся дальше. Он планировал через лес обойти вокруг крепостных стен города и, выйдя к Южным воротам проникнуть через них в город. Само собой разумеется, к этому времени ему было необходимо изменить свою внешность до неузнаваемости.

Вовик очень надеялся, что к моменту его возвращения, Кранц наконец-то объявится и будет ждать его в "Синем индюке", как они и договаривались. Он был вынужден признать, что в присутствии старого лекаря чувствует себя гораздо увереннее в этом полном неожиданностей мире средневековья.

– 23 –

Для того, чтобы отделить кусок от рога Мозгоклюя пришлось посылать за камнерезом. Тот вскоре явился в сопровождении подмастерья ведущего за собой ослика, груженного инструментом, необходимым для его ремесла.

Узнав, что от него требуется всего-навсего отпилить небольшую пластину от диковинного рога, камнерезных дел мастер не на шутку оскорбился. Он рассчитывал получить серьезный подряд, на деле оказавшийся сущим пшиком. Но после того, как Фелкар пообещал ему заплатить, как за целый день работы, он успокоился и велел подмастерью разгружать инструменты.

– С какой стороны будем пилить? – деловито поинтересовался он, с профессиональным любопытством разглядывая рог.

– Конечно с острого конца! – сказал Фелакр.

– Это с какой такой радости? – возмутился Кранц. – На что он после этого будет похож? На батон окаменевшей колбасы?

– Это твои проблемы, мой дорогой! – Фелкар пожал плечами с деланным безразличием. – Я выбираю тот кусок, который мне больше нравится. И заметь, плачу за него огромные деньги!

– Ты не в мясной лавке, чтобы выбирать понравившуюся тебе вырезку! – отрезал Кранц. – Рог мой, поэтому я буду выбирать сам, какую часть от него откромсать!

– Ну, в таком случае, цена твоего чудо-рога должна быть снижена, как минимум в половину!. – заявил Фелкар, самым безапелляционным тоном..

– Ага, сейчас! – взорвался Кранц, которого начало трясти от негодования. – Может, тебе вообще, задаром отдать весь рог целиком?

– Ну, отдай, – пожал плечами Фелкар.

– А харя твоя бесстыжая не треснет? – заорал Кранц, вплотную подступив к Фелкару и нависая над ним с высоты своего роста.

– Не смей оскорблять меня в моем доме! – завизжал Фелкар, готовый вот-вот вцепиться в бороду Кранцу. – Дылда неотесанный!

– Господа, угомонитесь вы, наконец! – прикрикнул на спорщиков камнерез. – Сначала заплатите мне за работу, а потом можете поубивать друг друга хоть до смерти!

Как ни странно, но его слова произвели на спорящих отрезвляющий эффект.

– Ты, это, брат Фелкар, прости меня старого дурака! – смущенно пробормотал Кранц, стряхивая невидимую пылинку с плеча старого друга.

– Да, ладно, чего уж там – я сам виноват, погорячился! – нехотя буркнул Фелкар, злобно зыркнув на Кранца, поверх очков.

– Ну, вот совсем другое дело! – радостно потирая руки, проговорил камнерез. – Я полагаю, что пока вы определитесь меж собой насчет цены, я могу приступать к распиловке?

– Я думаю, что да! Так ведь, дружище Фелкар? – Кранц вопросительно посмотрел на товарища.

В ответ, тот уклончиво кивнул.

– Какой толщины должна быть пластина? – поинтересовался камнерез.

– Смело бери толщину мизинца с самого основания рога, – обреченно махнул рукой Кранц. – Так и быть, в память о совместных студенческих годах, отдам этот огромный кусок, даже безо всякого взвешивания, всего за пятьдесят золотых!

– Ну вот, ты опять начинаешь! – вскричал Фелкар, у которого чуть было, не свалились очки от возмущения. – Ты хочешь моего разорения? Десять золотых и по рукам!

– Ты всегда был мелочным маленьким говнюком! – погрозил ему пальцем Кранц. – Тридцать, мое последнее слово!

– Погоди, почтенный мастер, не начинай пилить! – остановил камнереза Фелкар, скорбно поджав губы. – Видимо сделка все же не состоится! Этот старый скряга, к моему большому сожалению, никак не хочет внимать голосу рассудка!

-Так и быть! – тяжело вздохнул Кранц. – Мой рассудок говорит, что он согласен на двадцать пять желтых кругляшей!

– Хорошо, но только во имя нашей старой дружбы – пятнадцать! – с видом чрезвычайного расстройства произнес Фелкар.

Камнерез вопросительно посмотрел на Кранца:

– Ваше слово, мой господин!

Старый лекарь обреченно махнул рукой, в знак согласия.

– Ну, вот и ладненько! – с нескрываемым облегчением произнес камнерез. – Наконец-то, я могу приступить к своей работе.

Чтобы не повредить рог, он тщательно обернул его тряпкой, после чего зажал в тиски. Отметив место будущего распила, камнерез вручил подмастерью стальную пилу и велел пилить.

– Погоди-ка! – остановил его Фелкар и подсунул под тиски платок, для того чтобы все опилки сыпались на него. – Вот теперь можешь начинать!

Рог, как и предполагал Кранц, оказался очень твердым. Камнерезу пришлось дважды сменять своего запыхавшегося ученика и довести работу до конца самому. Забрав причитающиеся оплату, они погрузил свои инструменты на ослика и, распрощавшись, отправились восвояси.

Оставшись одни, с глазу на глаз, Кранц с Фелкаром скрепили обоюдовыгодную сделку стаканчиком ячменного самогона. После этого Кранц ссыпал в свой кошель пятнадцать золотых и отправился спать в отведенную ему для ночлега комнату. Хозяин дома, проводив гостя долгим взглядом, поднял со стола свое приобретение.