Защита своего народа от примесей еврейской, мусульманской или иной инородческой крови была в те времена делом государственной важности. Ярослав Мудрый на государственно-церковном уровне сделал все от него зависящее, чтобы сохранить национальную чистоту русского народа и предотвратить появление нежелательного смешанного потомства, снижающего духовный, нравственный и физический потенциал страны.

К каким страшным и разрушительным последствиям для Руси приводили смешанные браки, мы легко можем наблюдать на примере браков русских князей с перешедшими в христианство дочерьми половецких ханов. Всего по русским летописям фиксируется 14 таких родственных союзов с этими степняками. По целям, которыми руководствовались при их заключении наши князья, все они в массе своей делятся на два вида.

К первой группе относятся те смешанные браки, ценой которых русские князья пытались купить мир с кочевниками, не имея сил в тот момент с оружием в руках защитить от них Русь. Так в 1068 г. на Альте триумвират русских князей терпят первое сокрушительное поражение от половцев, и где-то на следующий год Всеволод Ярославич – один из трех русских князей, участник злополучной битвы – женится на половецкой княжне, принявшей крещение и имя Анны. Аналогичные причины обусловили подобней брак после поражения под Торческом – великий князь Святополк-Михаил в 1094 г. берет в жены дочь предводителя половцев Тугоркана, получивую после перехода в православие имя Елена. Подобная политика роднения с заклятыми врагами уже на первых примерах показала полнейшую свою несостоятельность: заключение брачных союзов с русскими князьями нисколько не мешало половцам вторгаться на земли своих новоявленных родственников.

Вторая группа браков заключалась с целью гарантированно заручиться поддержкой половецких орд в междоусобных войнах с русскими князьями. Если первая разновидность смешанных браков заключалась с благородным, хоть на практике и неосуществимым устремлением – отвести ценой их заключения страшных врагов от Руси, то вторая разновидность наводила поганых на Русь.

Первопроходцем такой брачной политики выступил князь Олег Святославич. Наведя из-за своего неуемного властолюбия кочевников на Русь, он решил сделать этот гибельный для собственного народа союз нерушимым и около 1090 г. женился на дочери хана Осулука, после чего на правах родственника начал с еще большей активностью подстрекать половчан к набегам. Русский народ по достоинству оценил деятельность этого князя-предателя, дав ему позорное прозвище Гориславич. Следует сказать, что Ольговичи – потомство, в жилах которого текла половецкая кровь, продолжили политику своего родоначальника как в плане смешанных браков с половецкими княжнами, так и в плане наведения кочевников на Русскую землю.

Междоусобные войны, страшные сами по себе, становились гораздо более ужасными и разрушительными за счет участия в них иноземцев. Даже в пылу самой острой и непримиримой борьбы русские князья и воины зачастую помнили, что им противостоят их же кровные братья и по возможности щадили их, равно как и мирный народ. Естественно, что подобных чувств в принципе не могли испытывать степняки, для которых все русские, за исключением отдельных князей-полукровок, были в равной степени чужие. Отсюда жестокость и беспощадность этих «союзников» по отношению ко всем русским и стремление при первой же благоприятной возможности жечь, убивать, грабить, насиловать и угонять в полон – в первую очередь беззащитное мирное население.

Использование иноземцев в междоусобных войнах хоть и давало временный перевес призвавшей их стороне, но неизменно оборачивалось разорением и ослаблением Руси в целом. Явившись как союзники, кочевники узнавали наиболее удобные пути на Русь, видели внутреннюю слабость страны и неизбежно приходили к мысли о ее завоевании или, по крайней мере, к мысли о безнаказанном грабеже. Наконец, использование одними князьями в качестве союзников половцев вынуждало противостоявшим им русским князьям также искать поддержки за рубежом и приводить себе в подмогу на Русь поляков и венгров.

Огромную воль в этом разрушительном процессе, во многом обусловившем ослабление Руси и подготовившем почву для ее порабощения татаро-монголами, сыграли смешанные русско-половецкие браки. Вне зависимости от того, какую цель тот или иной брачный союз преследовал, потомство от него было полурусским-полуполовецким. Юные княжичи изначально воспитывались половецкими матерями и бабками, которые даже помимо своей воли прививали им нравы и обычаи степной родни. Повзрослев, эти князья были уже во многом чужды своему народу, которым они были призваны руководить и который должны были защищать. За счет половецкой крови и полученного в детстве воспитания их взгляды зачастую противоречили основополагающим интересам русского народа и государства. Чистокровному русскому князю необходимо было перешагнуть через серьезный нравственный барьер, чтобы ради удовлетворения своих личных амбиций навести чужеземного врага на родную Русь, а киязь-полукровка мог без всяких моральных терзаний звать своих половецких дядек на помощь против русских родственников. То, что при этом будет страдать русское население, его, воспитанного в кочевых традициях, нисколько не беспокоило.

Чтобы убедиться в принципиальной гибельности для Руси браков с азиатскими кочевниками, рассмотрим «чистый», с точки прения исторических условий, случай, когда появившийся на свет полукровка ни разу не наводил своих кочевых родичей на нашу Родину. Однако и без этого обычного обстоятельства результаты смешения русской и половецкой крови были для страны более чем разрушительны. Речь ждет о довольно известном князе Андрее Боголюбском – сыне основателя Москвы Юрия Долгорукого и дочери половецкого хана Аепы Осенева, брак которых состоялся в 1108 г.

Отец Андрея Боголюбского Юрий почти всю свою жизнь боролся за киевское великое княжение и, захватив его, хотел передать столицу Руси своему любимому сыну. Однако в 1155 г. «без отча повеления» Андрей бросил назначенный ему Вышгород (близ Киева) и уехал в полюбившуюся ему Суздальскую землю. После смерти Долгорукого в 1157 г. Андрей Боголюбский мог легко занять великое княжение в Киеве. Однако предоставил властвовать в древней столице другим князьям, а сам основал на северо-западе новое Владимиро-Суздальское великое княжение. Для осуществления своего замысла ему пришлось нарушить завещание своего только что усопшего родителя, отказавшего Суздальскую землю своим младшим детям. Андрей Боголюбский не колеблясь выгнал из принадлежавших им по праву владений трех своих родных братьев, двух племянников и многих бояр своего отца. Часть родни он отправил в ссылку в далекий Константинополь.

До поры до времени довольствуясь своим северо-востоком, Боголюбский хотел пользоваться полным «самовластием» абсолютно во всем. После изгнания родных братьев, настала очередь ростовского епископа Леонтия. Святой отец посмел не согласиться с князем по сугубо церковному вопросу – о числе постных дней, и за подобную дерзость был тоже наказан изгнанием. Простые бояре, не защищенные ни святостью сана, ни кровным родством, не осмеливалась ни в чем перечить своему повелителю. К тому же, будучи лишь наполовину русским, Боголюбский существенно разбавил окружающее его боярство различными инородцами, обязанными своему возвышению лишь князю (из летописи известно, что должность ключника – одну из важнейших при княжеском дворце – занимал некий Анбал, не то кавказец, не то еврей). В своем любимом Владимиро-Суздальском княжестве сын Юрия Долгорукого правил скорей не как русский князь, а как азиатский хан.

Постепенно войдя во вкус, Андрей Боголюбский решил перенести эти порядки и на всю остальную Русь. В Киеве тогда великим князем был Мстислав Изяславич, ставший национальным героем после одержанной им в 1168 г. крупней победы над половцами, давший свободу многим русским пленникам. Однако не любивший его сын Юрия Долгорукого тайком подговорил десять князей, и их многочисленные войска внезапно с разных сторон окружили столицу. Штурм Киева под руководством Андрея Боголюбского длился три дня, и 8 марта 1169 г. город был взят и подвергнут страшному разгрому.