В то время как уроборический инцест означал растворение и исчезновение, потому что имел всеобъемлющий, а не половой характер, инцест в юношеской фазе носит половой характер и абсолютно ограничен половыми органами. Великая Мать становится большим лоном, юный любовник — большим фаллосом, и весь процесс полностью разворачивается на половом уровне.

     Поэтому фаллос и фаллический культ сопутствуют сексуальности юношеской стадии, а смертельный аспект этой стадии проявляется как убийство фаллоса, то есть кастрация. Оргиастический характер культов Адониса, Аттиса и Таммуза, не говоря уже о Дионисе, является частью этой сексуальности. Юный любовник участвует в разгуле секса, и его Эго растворяется в оргазме, расширяется в смерти. На этом уровне оргазм и смерть идут вместе, точно также как оргазм и кастрация.

     Для юного бога с его слабо развитым Эго положительные и отрицательные аспекты сексуальности находятся в опасной близости друг к другу. В состоянии возбуждения он теряет свое Эго и возвращается в лоно Великой Матери, регрессируя до состояния, предшествующего появлению Эго. Он не завершает блаженный уроборический инцест предшествующей стадии, а переживает смертельный экстаз полового инцеста, относящегося к следующей фазе, девиз которой: после совокупления животные печальны

     Сексуальность здесь означает потерю Эго и подавление женщиной, что является типичным или, скорее, архетипическим переживанием половой зрелости. Так как секс воспринимается как всемогущие надличностные фаллос и лоно, Эго исчезает и уступает высшему очарованию отсутствия Эго. Мать все еще слишком сильна, бессознательное находится все еще слишком близко для того, чтобы Эго могло сопротивляться волнам крови. ^[29]

     Ужасная

Мать является искусительницей, которая приводит чувства в замешательство и лишает мужчин рассудка. Ни один юноша не может противостоять ей; он преподносится ей как фаллос. Он либо захватывается силой, либо сломленный Великой Матерью, безумный юноша калечит себя и преподносит ей фаллос как жертву.

     Безумие является расчленением индивида, точно также как в магии плодородия расчленение тела символизирует растворение личности.

     Так как растворение личности и индивидуального сознания относится к сфере Матери Богини, то безумие является постоянно повторяющимся симптомом подчинения ее власти или власти ее представителей. Ибо — и в этом заключается ее магическая и страшная сила — юноша горит желанием, даже когда ему угрожает смерть, даже если удовлетворение его желания сопряжено с кастрацией. Поэтому Великая Мать является колдуньей, которая превращает мужчин в животных — Цирцеей, владычицей диких зверей, которая приносит мужчину в жертву и раздирает его. Действительно, мужчина играет для нее роль животного и не более того, ибо она правит животным миром инстинктов, которые служат ей и ее плодородию. Это объясняет териоморфность мужчин-любовников Великой Матери, ее жрецов и жертвы. И вот почему, например, мужчин-служителей Великой Богини, которые проституировали ради нее и носили женские одежды, называли келабим,"собаки". ^[30]

     Божественный

юноша приносит Великой Матери счастье, славу и плодородие, но она вечно остается неверна ему и не приносит ему ничего, кроме несчастья. Вот ответ Гильгамеша на обольщающие уловки Иштар (Рис.16), которой "устремила очи на красоту Гильгамеша":

      "Сохрани для себя свои богатства,

      Украшенья тела и одежды,

      Сохрани для себя питье и пищу,

      Пищу твою, что достойна бога,

      И питье твое, что владыки достойно.

      Ведь любовь твоя буре подобна,

      Двери, пропускающей дождь и бурю,

      Дворцу, в котором гибнут герои,

      Смоле, опаляющей своего владельца.

      Меху, орошающему своего владельца.

      Где любовник, которого бы ты всегда любила,

      Где герой, приятный тебе и в грядущем?

      Вот, я тебе расскажу про твои вожделенья:

      Любовнику юности первой твоей, Таммузу,

      На годы и годы назначила ты стенанья!

      Птичку пеструю, пастушка, ты полюбила,

      Ты избила ее, ты ей крылья сломала,

      И живет она в чаще и кричит: крылья, крылья!

      Полюбила ты льва, совершенного силой,

      Семь и еще раз семь ему вырыла ты ловушек!

      Полюбила коня, знаменитого в битве,

      И дала ему бич, удила и шпоры,

      Ты дала ему семь двойных часов бега,

      ты судила ему изнемочь и тогда лишь напиться,

      Силили, его матери, ты судила рыданья!

      Пастуха ты любила, хранителя стада,

      Он всегда возносил пред тобою куренья,

      Каждый день убивал для тебя по козленку,

      Ты избила его, превратила в гиену,

      И его же подпаски его гоняют,

      Его же собаки рвут ему шкуру!

      И отцовский садовник был тебе мил, Ишуллану,

      Приносивший тебе драгоценности сада,

      Каждый день украшавший алтарь твой цветами,

      На него подняла ты глаза и к нему потянулась:

      "Мой Ишуллану, исполненный силы, упьемся любовью,

      Чтоб мою наготу ощущать — протяни свою руку".

      И сказал Ишуллану: "Чего от меня ты хочешь?

      Мать моя не пекла ли? Я не вкушал ли?

      А должен есть снедь стыда и проклятий,

      И колючки кустарника мне служат одеждой".

      И едва ты услышала эти речи,

      Ты избила его, превратила в крысу,

      Ты велела ему пребывать в его доме,

      Не взойдет он на крышу, не спустится в поле.

      И, меня полюбив, ты изменишь мой образ!" ^[31]

     Чем

сильнее становится Эго-сознание у мужчины, тем больше оно осознает выхолащивающую, околдовывающую, смертельную и одурманивающую сущность Великой Богини.

Сферы Ужасной Матери

     Чтобы проиллюстрировать основные черты архетипа Великой и Ужасной Матери и ее сына-любовника, мы возьмем в качестве примера замечательный миф об Осирисе и Исиде (Рис.18). Патриархальный вариант этого мифа демонстрирует четкие следы перехода от матриархата к патриархату, и, несмотря на редакционные правки и изменения, мы все же еще можем различить первоначальные акценты. Этот миф также сохранился как древнейшая сказка в мировой литературе, а именно, как история о Бата. Несмотря на вторичные персонализации, которые неизбежно возникают, когда миф превращается в сказку, эта история также в ясной и понятной форме сохраняет взаимоотношения и символы, раскрывающие первоначальное значение.

     В мифе Исида, Нефти да, Сет и Осирис образуют четверку из двух сестер и двух братьев. Даже в лоне Исида и Осирис держатся вместе, и в своей завершающей части миф представляет Исиду как положительный символ супружеской и материнской любви. Но, наряду со своими характерными чертами сестры-жены, в отношениях с Осирисом Исида сохраняет также нечто магическое и материнское. Ибо когда последнего убивает и расчленяет его враг и брат Сет, именно его сестра-жена Исида возрождает его и, тем самым, проявляет себя одновременно и как мать своего брата-мужа. В последующих изложениях мифа она почти полностью теряет характер Великой Матери и выступает прежде всего как жена. Тем не менее, Исида, которая ищет, оплакивает, находит, узнает и возрождает своего мужа, все же остается великой богиней, обожаемой юношами, а для ее обрядов повсюду типична следующая последовательность: смерть, оплакивание, поиск, нахождение и возрождение.

     Существенная функция "доброй" Исиды — отказ от своего матриархального господства, которое было такой выразительной чертой в первоначальном матриархате Египетских Цариц. Типичной для этого отказа и для перехода к патриархальной системе является борьба Исиды за признание богами законности ее сына Гора. Тогда как в "маточной системе", как называет ее Море, ^[32]