— Не за что. Я буду рад, если ты обведешь эту бездушную тварь вокруг пальца. Прощай, Сфинкс зовет меня.

Душа Арпамедокла улетела прочь.

Скилл повернулся на бок и приготовился заснуть. Тихое вежливое покашливание заставило его поднять глаза вверх. Над ним висела еще чья-то душа, побольше размером, чем первая, с розовым нимбом.

— Кха-кха! Я вижу, ты не спишь.

— Не сплю, — подтвердил Скилл. — Ты кто?

— Душа. Несчастная душа философа Гистиома.

— Ты проиграл в споре со Сфинксом?

— Да. Я не ответил на третий вопрос.

«Интересно, — подумал про себя Скилл. — Они что, все здесь сговорились? Проверю-ка!»

— Чья злая воля закинула тебя в эту пустыню? Владыки Олимпа?

— Увы, нет. Аримана.

— Аримана? Как и меня, — протянул Скилл, невольно проникаясь приязнью к товарищу по несчастью. — За что он тебя?

— Я прогневил его неправильным предсказанием.

— Разве философы предсказывают?

— Вообще-то нет. Но я увлекался магией, — повинилась душа. — Я сказал Ариману, что одна из кобыл родит ему совершенно черного жеребенка, который, когда вырастет, будет самым быстрым скакуном на свете, и что Ариман проездит на нем ровно двадцать пять лет. Жеребенок действительно родился, но не прошло и года, как какой-то негодяй украл его. Ариман заявил мне, что я должен был предсказать эту кражу, а не срок жизни коня, и отправил меня на растерзание Сфинксу.

«Вот это да! — подумал Скилл. — Это же про Черного Ветра. Так вот почему Ариман гонялся за мной! Пренеприятно, однако, что я невольно оказался повинен в злосчастьях этого бедолаги».

— И ты отгадал две загадки, — сказал кочевник вслух.

— Да. Они были несложны. К тому же Сфинкс не слишком придирается к ответам, растягивая развлечение. Самая трудная — третья загадка. На нее не может ответить никто.

— Но Сфинкс признался мне, что маг Кермуз ответил и на третий вопрос.

— Я знаю об этом. Но маг Кермуз — один из величайших волшебников на свете. Он знает заоблачную истину, и нет ничего удивительного в его победе над Сфинксом.

— И что за загадку задал Сфинкс тебе? — словно невзначай поинтересовался Скилл.

— Он спросил: что есть солнце?

«Ого!» — усмехнулся Скилл.

— А что ты ответил?

— Светлый лик Ахурамазды.

Скилл молчал. Душа Гистиома забеспокоилась.

— Тебя не интересует, каков был правильный ответ?

— Почему же! Очень интересует. Но мне кажется, ты не скажешь его. Ведь Ариман может наказать тебя!

— Чего не сделаешь для друга! — ухарски воскликнула душа. Она опустилась пониже и шепнула: — Огненный меч Аримана!

— Вот как… — протянул Скилл, делая вид, что ужасно обрадован этим откровением. — Я искренне благодарю тебя.

— Не стоит. Я буду счастлив, если ты обведешь эту радушную тварь вокруг пальца. Прощай, Сфинкс зовет меня.

— А разница-то лишь в нимбах — голубой да розовый, — пробормотал Скилл. — Интересно, прибудет ли еще какой-нибудь посетитель?

Но больше его не беспокоили.

Проснувшись, Скилл обнаружил, что чувствует себя великолепно, как никогда. Вода и обильный ужин вернули ему силы и хорошее настроение. Покинув гамак, он отправился к озерцу и с наслаждением выкупался, после чего облачился в халат и хлопнул в ладоши:

— А ну-ка, столик!

К превеликому удовольствию скифа, стол не посмел ослушаться и появился у его ног.

— Ого! Для легкого завтрака тут многовато! Я беру себе вот это, это, это и это. И еще вино. Остальное можешь забрать.

Стол послушно выполнил приказание, оставив на полированной поверхности лишь кусок осетрины, жаркое из джейрана, пару пресных лепешек, вазу с фруктами и кувшинчик багряного вина.

— Вкус! Выдержка! — восторженно воскликнул Скилл, просмаковав первый глоток. — Имея такую жратву, можно застрять здесь подольше.

Сфинкс, должно быть, любил поспать. К тому моменту, когда она вышла из-за пальм, Скилл, покончив с вином, мясом и рыбой, баловался куском душистой дыни.

— Иди ополосни физиономию! — посоветовал скиф изумленно взирающему на него Сфинксу.

— Ты, однако, наглец…

— Наглость — второе счастье. Красивая мысль? Если нравится, бери. Дарю! Задашь какому-нибудь бедолаге умный вопрос: что есть наглость? Или: что есть счастье?

Вино подняло настроение, и Скилл был не прочь поиздеваться над стражем пустыни.

Сфинкс разозлился не на шутку. Голубые глаза засверкали, рот ощерился в злобном оскале.

— Нахал! Ну ничего, я остужу твой пыл! Пришло время ответить на третий вопрос!

— А куда такая спешка? — с ленцой бросил распоясавшийся гость. — Я не против того, чтобы подзадержаться здесь еще на несколько деньков. Хорошая кухня, отличная вода, прохлада… Думаешь, мне хочется тащиться по пыльным дорогам Арианы?!

— Замолчи! Иначе я выну твою душу.

— Эй-эй! — Скиф вытянул вперед руки, словно защищаясь от возможных посягательств. — Мы так не договаривались. Победи, а уж потом вытягивай.

— За этим дело не станет, — процедил Сфинкс. Красивые девичьи черты разгладились, придав лицу умиротворенное выражение. Полузакрыв глаза и покачиваясь, словно сомнамбула, Сфинкс проговорил: — Загадка третья, последняя: что есть солнце?

Скилл снисходительно улыбнулся. Его губы уже шевельнулись, готовые выпалить подсказанный душами ответ, но вдруг в сознании отчетливо всплыла фраза: «Я буду счастлив, если ты обведешь эту бездушную тварь вокруг пальца». Кто это сказал? Чья душа? Гистиома или Арпамедокла? «Я буду счастлив, если ты обведешь эту бездушную тварь вокруг пальца…» На лице скифа появилась гримаса сомнения. Сфинкс радостно улыбнулся:

— Говори!

«Они сказали это оба. Слово в слово, — вдруг понял Скилл. — Здесь что-то нечисто».

— Послушай. — спросил он у чудовища, — а у тебя есть душа?

— Нет, — ответил Сфинкс. — А зачем она мне?

Скиф пожал плечами:

— Ну, не знаю…

Сфинкс разозлился не на шутку:

— Не заговаривай мне зубы! Отвечай! Или у тебя нет ответа? Что есть солнце?

— Жизнь, — вдруг тихо произнес Скилл.

— Что? — переспросил Сфинкс, словно не веря услышанному.

— Жизнь! — уже громче повторил кочевник. — Солнце есть жизнь!

— Но почему?

— Это четвертый вопрос, — позволил себе улыбнуться Скилл.

— Почему ты не поверил их советам?!

— От этих грязных душонок веяло трусостью и предательством. Каково твое решение? Солнце есть жизнь!!!

Сфинкс нахмурился, немного помолчал и нехотя признался:

— Твой ответ верен. Ты победил. Я перенесу тебя назад.

— Постой! — протянул Скилл, спеша овладеть положением. — А какова четвертая загадка?

— Зачем тебе она?

— Мне понравилась эта игра. Ты должен задать мне четвертый вопрос!

— Хорошо, — прошептал Сфинкс. — Но учти, на него никто не сможет ответить. Ты сам выбрал свою судьбу.

— А я лишь потому и человек, что сам выбираю свою судьбу! Я готов отвечать!

Нездоровый азарт охватил и Сфинкса.

— Ну, держись! Что над нами вверх ногами?!

— Ха! — заорал скиф. — Ты готов окаменеть? Ну как, трясутся твои поджилки?!

— Говори! — с ненавистью потребовал Сфинкс.

— Трясутся, — констатировал Скилл. Он сделал эффектную паузу и медленно, разрывая слога, произнес: — Это сидящая на потолке… — Он замолчал и выжидающе посмотрел на Сфинкса. По лицу монстра катились крупные капли пота, грудь его бурно вздымалась. — Это сидящая на потолке…

— Стой! — взмолился Сфинкс. — Я сделаю все, что ты захочешь.

— Приятно иметь дело с разумным… Тьфу, чуть не сказал — человеком. Что мне требуется? Не так уж много. Прежде всего, стрелы к моему луку. Камышовые, легкие, с трехгранными стальными наконечниками.

В тот же миг у ног Скилла появился колчан, плотно набитый стрелами. Скилл вытащил одну из них, попробовал пальцем острие, похвалил:

— Неплохо! Второе… Акинак с самым прочным в мире клинком. Чтобы стальные клинки стражников Аримана разлетались вдребезги от соприкосновения с ним.

Чтобы выполнить этот заказ, Сфинксу потребовалось чуть больше времени, но вскоре великолепный акинак лежал у ног скифа.