Но Алексей уехал из Москвы, отмахнувшись от увещеваний профессоров, не обратив внимания на слезы матери. Отца у Алексея не было: он в одночасье скончался от обширного инфаркта, когда Алексей учился еще на первом курсе. Армия Алексею не грозила, он успел отслужить свое в погранвойсках еще до поступления в университет.

И вот, после самолетов, поездов и маленьких теплоходов, многочисленных пересадок, удалявших его все дальше и дальше от привычных примет цивилизации, Алексей Лебедев прибыл в конечный пункт своего путешествия: североуральское село Колобово, уютно разбросавшее свои дома по правому берегу красавицы Печоры, в ее предгорных верховьях. Колобово гордо именовалось райцентром и очагом культуры. Строго говоря, так оно и было. По площади Колобовский район лишь немного уступал Ярославской области, а жило в нем, по последней переписи населения, всего порядка двадцати тысяч человек. А из них чуть более семи тысяч человек обитало в самом Колобове. Здесь имелись в наличии: райком, маслозаводик, редакция и типография районной газеты «Путь к коммунизму», средняя школа, музыкальная школа и пристань, на которую и прибыл в середине августа, более походившего на московский сентябрь, новоиспеченный директор колобовской средней школы Алексей Кириллович Лебедев.

Постепенно Алексей Лебедев обустроился в большой трехкомнатной избе, которую ему немедленно выделил райотдел культуры, завел хозяйство и перезнакомился с соседями. Потом, несмотря на молодость, взял бразды правления школой в крепкие, пусть не всегда и не во всем еще умелые руки. И на удивление быстро прижился в Колобове. По прошествии года его уже перестали называть москвичом, считали своим, да и Алексей стал полноправным жителем таежного села.

А еще полгода спустя, как раз под православное Рождество, которое даже в те ущемленные времена в Колобове справляли вполне открыто, Алексей, совершенно неожиданно для всех, женился на недавней своей выпускнице, Катюше Мезенцевой, — сироте, которую из милости приютила после смерти Катюшиной матери тетка-пьяница. На той самой Катюше, которой он еще совсем недавно ставил «неуды» за неполно раскрытый образ дубины народной войны в неувядаемом романе бородатого классика. Катюша была красива той неяркой северной красотой, которая не бьет наповал, но уж если западет в душу, то навсегда. И выпускник московского университета без памяти влюбился в сироту.

Свадьбу сыграли по-северному, по-настоящему: со сватовством, с выкупом, с размахом; непрекращающаяся трехдневная гульба и пьянка всколыхнули размеренную жизнь села. И все потому, что Катюшу на селе любили, а Алексея, несмотря на его молодость, — уважали.

А ровно через девять месяцев, день в день после свадьбы, Катюша родила Алексею двойняшек.

И вот сейчас, лунной декабрьской ночью, Алексей вез жену и четырехмесячных детей из гостей. От своего приятеля, охотника Сани Борисова, живущего на заимке в пятнадцати километрах от Колобова. Что такое пятнадцать километров по северным меркам, тем более не по целине, а по наезженному зимнику? Так, тьфу. Мелочь. Не расстояние. Два шага до дома. Тем более что больше половины пути они уже проехали.

Гнедая кобыла без особого усердия тянула розвальни по накатанной таежной дороге. Укутавшись в тулуп и прижимая к себе меховой конверт с детьми, рядом с Алексеем сидела юная жена, и минут через тридцать, максимум сорок, они уже должны были оказаться дома.

Но ни Алексей, ни Катюша не знали, что этого никогда не случится.

Глава 3. УБИЙЦА

Планета Земля, как уже говорилось, отнюдь не являлась конечной целью путешествия Шара. Он вообще никуда и никогда не стремился, это было чуждо его природе и природе его создателей. Он был лишен каких-либо желаний и стремлений в человеческом понимании этого слова. Но в силу математической вероятности рано или поздно он неизбежно должен был встретить на своем пути обитаемую планету; встретить и оплодотворить холодными семенами Зла.

Итак, выполняя очередной этап аналитической программы, Шар быстро определил, что небольшая планета, третья от звезды-карлика спектрального класса G2, населена расой разумных существ, которые называют ее «Земля». И сама планета, и ее обитатели вполне годились для выполнения его миссии. Поэтому, выполняя программу, корректируя свое движение и в то же время постепенно подчиняясь силе солнечного притяжения, Шар вступил в область больших, удаленных от Солнца планет: он миновал двойную планету Плутон, ледяной шар, в два раза меньше Земли по диаметру. Пересек орбиты Нептуна и Урана, пролетел мимо окольцованных гигантов Сатурна и Юпитера с их бурными газообразными атмосферами. Миновав без особых проблем пояс астероидов, он вошел в область малых планет Солнечной системы. Пролетел мимо пылающего безжизненным алым светом Марса и, снижая скорость, начал приближаться к атмосфере Земли. Наконец, миновав орбиту Луны и совершив по все сужающейся спирали несколько витков вокруг Земли, он на скорости, многократно превышающей третью космическую, вошел в верхние, еще очень разреженные слои земной атмосферы. Вошел на ее утренней половине, в районе торосистых пустынь Северного Ледовитого океана, немного восточнее Берингова пролива. Подчиняясь программе, Шар стал резко снижать скорость.

Но было поздно: трение уже дало о себе знать.

Шар окутало мерцающее сиренево-голубое пламя, и внешние слои кристаллов стали быстро и неумолимо раскаляться. Температура Шара стремительно повысилась. Процесс нагревания шел по возрастающей, и буквально через несколько секунд наступил момент, когда внешний слой Шара вспыхнул. А следом запылали более глубинные слои. Они сгорали в сотые доли секунды.

Шар словно таял в чудовищном пламени.

Создателей Шара подвели химические и физические свойства кристаллов, из которых он состоял. Вещество кристаллов по своему составу было все же достаточно близко к земному углероду, который при определенных температурных условиях активно вступает в химическую реакцию с кислородом, из которого почти на восемьдесят процентов состоит земная атмосфера. Кислородные планеты, да еще населенные разумными существами — чрезвычайная редкость и во Вселенной своего рода аномалия. И создатели Шара, в основе метаболизма которых лежал фтор, никак не рассчитывали на встречу Шара с такой планетой. К тому же за миллионы лет межзвездного путешествия структура кристаллов под воздействием различных излучений и гравитационных возмущений медленно, почти незаметно, но изменялась, что и привело, в конечном счете, к этой огненной катастрофе, не предусмотренной создателями кристаллического Шара.

Он продолжал таять на глазах, превратившись в огненный болид, который устремился от утра к ночи, из восточного полушария в западное по пологой кривой к земной поверхности и, казалось, все же мог ее достичь.

Но это было не так.

Шар должен был исчезнуть в адском пламени, даже не коснувшись поверхности Земли, над местом, которое в то время называлось Северо-Востоком европейской части Советского Союза. А точнее — над лесистыми предгорьями северного Урала.

Трение и огонь неумолимо уничтожали Шар. Он уже не мог регулировать свою скорость, хотя ему удалось ее еще немного снизить. Но этого уже было недостаточно. Меньше чем за минуту диаметр его уменьшился вдесятеро и составлял теперь около тридцати метров. И Шар продолжал таять, неумолимо, слой за слоем сгорая в тропосфере. С земли он теперь казался чем-то вроде светящейся вытянутой капли, стремительно стекающей с расцвеченного звездами ночного неба. От Шара отваливались и тут же мгновенно сгорали целые пласты, словно куски яичной скорлупы, и огненная капля таяла прямо на глазах.

За полтора километра до земной поверхности он окончательно распался на несколько раскаленных кусков неправильной формы. Каждый — размером с крупный арбуз. И эти куски уже самостоятельно, расходясь в стороны, сгорая и превращаясь в огненную пыль, понеслись вниз в морозной темноте. Вниз, к заснеженной тайге, темно-зеленым ковром покрывающей северо-западные склоны Уральского хребта.