В заключении данной главы, я хочу остановиться на причинах, почему Красная Армия терпела поражения на первом этапе войны.

Когда партийные историки пишут о советской военной катастрофе первых лет войны и успехах немецких войск, то они повторяют фактически неверный и политически абсурдный тезис Сталина о том, что немцы имели успех благодаря фактору внезапности нападения. На самом деле глубокие причины первоначальных поражений Красной Армии и секрет немецких успехов лежат совершенно в другой области — в области политической, военно-кадровой и отчасти даже в области психологической. Укажем сначала на политические причины и факторы.

Только к самому началу войны Сталин и его кремлевская клика закончили свою беспрецедентную в истории человечества инквизицию — «Великую чистку», в результате которой были заперты в концлагеря от 10 до 15 миллионов советских граждан. Это означало, если приплюсовать сюда и десять миллионов жертв принудительной коллективизации, что в стране практически не было семьи, прямо или косвенно не задетой чисткой. Отсюда муки и страдания во всех уголках страны и во всех слоях народа. Отсюда же и всеобщее отчаяние, доходившее до пораженческих чувств в начавшейся войне, лишь бы избавиться от тирании Сталина. Многим хотелось верить, что культурная Германия придет к ним как «освободительница» от НКВД, концлагерей, колхозов, сталинской тирании. Когда они убедились на практике, что Гитлер пришел в Россию не освободить ее от тирании, а помножить тиранию политическую на тиранию расовую, антирусскую, великогерманскую — вот тогда только и началась «Великая Отечественная война», в которой Сталин уже апеллировал не к Марксу и Энгельсу, а к древнерусским князьям, прославленным царским полководцам и русской православной церкви. А чекисты еще втихомолку пускали целенаправленные слухи, что после победоносного окончания войны все будет по-другому, по-новому — не будет больше террора, исчезнет тайная полиция, закроют лагеря, распустят колхозы. Словом, Сталин перестанет быть Сталиным. И всему этому — народу тоже хотелось верить. Вторая важнейшая причина поражений, а в области военного искусства даже решающая, лежала в том всеобщем разгроме советских военных и военно-политических кадров, который Сталин и чекисты учинили как раз накануне войны. Здесь я хочу процитировать официальный и авторитетный советский источник. Источник этот — книга «Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история, под редакцией П. Н. Поспелова и маршалов Гречко, Соколовского, Захарова, Баграмяна» (М. Воениздат, 1965). Так вот, на страницах 39–40 этой книги буквально сказано следующее: «В 1937–1938 гг., а также и в последующее время, в результате необоснованных репрессий погиб цвет командного и политического состава Красной Армии. Как «агенты иностранных разведок» и «враги народа» были уничтожены три маршала (из пяти); погибли все командующие войсками военных округов… были уничтожены или разжалованы и подвергнуты длительному заключению многие видные военные деятели и герои гражданской войны… Из армии были устранены все командиры корпусов, почти все командиры дивизий, командиры бригад; около половины командиров полков, члены военных советов и начальники политических управлений округов, большинство военных комиссаров корпусов, дивизий, бригад и около одной трети военкомов полков». Если бы Сталин и чекисты не устроили этой антигосударственной и бессмысленной чистки, то можно сказать с уверенностью, что немецкая армия не осмелилась бы напасть на СССР, а если бы напала, то никогда не дошла до Москвы и Волги. Есть еще третий фактор, который обусловил первоначальные поражения Красной Армии. Пока Гитлер не напал на СССР, советское правительство считало, что фашистская Германия ведет справедливую оборонительную войну против западных демократических стран. Поскольку Сталин разделил Польшу с Гитлером, то и в нападении Германии на Польшу советское правительство и советская пресса обвиняли не агрессора, а его жертву, не пожелавшую подчиниться диктату Берлина. Хотя Советский Союз и после «пакта Риббентропа-Молотова» 1939 г. продолжал считать себя нейтральным в начавшейся Второй мировой войне, но фактически в силу этого пакта Советский Союз стал интендантом воюющей Германии.

У Кремля были не только политические и стратегические просчеты в ухаживаниях за Гитлером, но и грубейшие психологические просчеты. Кремль систематически насаждал в печати и радиопередачах культ непобедимости немецкого оружия, возводя до небес качество немецкой военной техники и успехи стратегии «блицкрига». Просмотрите советские газеты тех времен и вы легко убедитесь в справедливости сказанного. Помимо всего прочего и это обстоятельство, нанесшее сознанию советского солдата нечто вроде психической травмы, добавило трагическую ноту в массовую панику советских войск, когда они в начальный период войны целыми армиями сдавались в плен или сотнями тысяч бежали с поля битвы без оглядки, бросая оружие. Это были люди, которые вычитали из советских газет, слышали по советскому радио и видели в советских киножурналах, как эта немецкая армия за несколько недель триумфальным маршем прошла по Европе, разбила великую Францию, изгнала с континента мировую английскую империю, — как возможно было противостоять этому современному чудо-богатырю!

Вот так был подготовлен и культивирован психоз паники, равно как и предубеждение, что немецкое оружие непобедимо, а поражение собственной страны в данной войне меньшее зло, ибо оно избавит страну от сталинской тирании. Надо признать, что народ в данном случае думал точь-в-точь, как думал Ленин о первой войне между Германией и Россией, когда писал в Манифесте РСДРП от 1 ноября 1914 г.: «Для нас, русских социал-демократов, не может подлежать сомнению, что… наименьшим злом было бы поражение царской монархии», то есть России («КПСС в резолюциях», ч. I, M. 1954, стр. 323).

Однако, очень скоро выяснилось, что на Советский Союз напал такой же варвар и народоубийца, как и сам Сталин, с той только разницей, что он был чужеземцем. Тогда народы СССР предпочли собственного варвара чужеземному — тем более, что люди поверили дезинформации чекистов, что по победоносной войны Сталин немедленно приступит к новым «великим реформам».

ЧАСТЬ IV. ПОСЛЕСТАЛИНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА

I. Национальная политика в эру Хрущева и Брежнева

Сталин был холодный, скрупулезный и терпеливый калькулятор в политике, который знал не только границы своих возможностей, но и природу объекта, на который направлена его политика. Политик среди уголовников и уголовник среди политиков, Сталин нашел в синтезе политики с уголовщиной тот универсальный и магический рецепт, при помощи которого он действовал как в общей, так и в национальной политике. В его богатой уголовно-политической карьере вы не найдете ни одной предпринятой им политической акции, в которой он потерпел бы поражение. Даже став неограниченным диктатором, он не позволял себе ни эмоциональных взрывов, ни импровизированных решений. Как новые решения, так и пересмотр уже принятых, подготовлялись с расчетом на абсолютный успех.

Во всем этом его преемник Хрущев был антиподом своего предшественника.

Сталин ликвидировал ленинский нэп и нэпманов — и уцелел, Сталин ликвидировал свободное крестьянство, составлявшее 80 процентов населения страны, — уцелел, Сталин ликвидировал ленинскую партию, организатора победы в Октябрьской революции и гражданской войне — уцелел. Но когда он подошел к проблеме ликвидации национальных республик и слиянию нерусских народов с русским в одну коммунистическую нацию с одним общим русским языком, то тогда Сталин остановился, словно почуяв, что тут уж не уцелеет.

Хрущев решил: на что не осмелился Сталин, может отважиться он. По его поручению идеологический аппарат партии под руководством Суслова разработал целую комплексную программу денационализации нерусских наций СССР, чтобы подготовить их слияние с русской нацией. В программе этой нет элементов прямого насилия, да и названа она фарисейски и идиллически одновременно: «Расцвет и сближение наций». Но «расцвет» понимался как привитие нерусским народам русской культуры, а «сближение» — как слияние. Стержень программы: превратить русский язык в родной язык всех нерусских народов как предварительное условие создания единой коммунистической нации.