Кейнс и его последователи предполагали, что после того, как будет принята кейнсианская модель, а также антитрестовские законы и создан антимонопольный комитет, больше кризисов в капиталистической экономике не будет. Так бы оно и было, если бы эта экономика не эволюционировала. Но, как я показал в “Современной олигархии” ситуация со времен Рузвельта изменилась таким образом, что прежние антитрестовские законы уже практически не ограничивают олигархов, особенно, если речь идет о транснациональных компаниях. И это один из факторов, сыгравших существенную роль, как в нынешнем кризисе, так и в кризисе конца 90-х годов. Произошло еще много изменений (которые я описываю в упомянутых статьях), делающих кейнсианскую модель непригодной сегодня. Все сказанное относится и к подавляющему большинству других экономических моделей.

Какие выводы следуют отсюда в отношении экономических моделей? Во-первых, быстрая изменяемость экономической действительности сегодня приводит к тому, что любая экономическая модель быстро становится непригодной, доходит до границ своей применимости. Поэтому очень важно уметь определять границы применимости моделей (теорий). Инструмент для этого дает разработанный мной единый метод обоснования научных теорий.

Во-вторых, для того чтобы своевременно определить, что та или иная модель стала непригодной в изменившихся обстоятельствах (а не наступать каждый раз на те же грабли, впадая в кризисы, которые с каждым разом становятся мощнее и опаснее), нужно не только владение единым методом обоснования, нужен еще систематический мониторинг эволюции экономики. Сегодня есть, конечно, тьма институтов, собирающих всевозможную экономическую информацию, но не ту, о которой я говорю. Собирается экономическая статистика по параметрам типа: вал, заработная плата, курсы валют, производительность труда и т. п. А я имею в виду информацию о качественных изменениях экономической системы, таких как появление новых форм кредитно-денежных отношений, новых институций, изменений в правилах экономической игры, о всяких офшорах, зонах свободной торговли, фьючерсах и т. д. И систематический анализ этой информации на предмет оценки влияния этих изменений на применимость действующей на данный момент модели.

Еще один вывод, который следует из выше рассмотренного, это – необходимость увязки, встраивания экономической модели во всеобъемлющую философию. Мы видим, что когда функцией цели экономической модели является только рост материального благополучия общества, это мало того что приводит к духовному обнищанию, к разрушению экологии и истощению ресурсов, но это делает саму экономику неустойчивой и порождает кризисы, мощь и опасность которых с каждым разом становится все больше и которые в сочетании с другими опасностями начинают представлять угрозу самому существованию человечества. Как было показано, пренебрежение моралью и ценностями во имя потребления, в конечном счете, бьет и по потреблению. (Даже если бы не било, то я лично не хочу, чтобы люди превращались в обжирающихся скотов). Надо отдать должное Марксу в том, что он понимал необходимость увязки экономической модели с широкой философией и пытался это сделать. Но попытка его не была успешной, в том числе и потому, что его моральная теория, если ее вообще можно назвать теорией, была не верна (он привязывал мораль к строю). В результате реализация его экономической модели (социализма), в конечном счете, тоже закончилась крахом. Я считаю, что моя философия, содержащая в частности теорию оптимальной морали, единый метод обоснования, теорию детерминизма, описывающую устойчивость общественных процессов, дает основу для построения необходимой сегодня экономической модели.

После всего, проделанное выше рассмотрение позволяет, даже не строя новую экономическую модель, сделать некоторые выводы относительно нынешнего кризиса и путей выхода из него. Но это я собираюсь сделать в отдельной статье.

                     ФОРМУЛА БЕЗКРИЗИСНОГО

                          РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ

                                                      18.3.09

     В СМИ печатных и электронных в контексте разговоров о кризисе часто мелькают термины “перегрев экономики”, “пузырь”. И всем ясно, что перегрев экономики непременно вызывает последующий спад ее, а “пузырь”, лопаясь, приводит к кризису. Неясно только, если всем тут все ясно, то почему никто не остановил вовремя перегрев экономики и раздувание “пузыря”, приведшие к нынешнему кризису (аналогично, как и к предыдущим)? Мало того, для большинства мыслителей от политики и экономики нынешний кризис разразился как гром среди ясного неба. Отсюда напрашивается вывод, что далеко не все ясно и оракулам и ученым экономистам. Я, например, не встречал никакого определения того, что есть “перегрев экономики” или “пузырь”. И это вписывается в нарисованную выше картину. Без четко, однозначно определенных понятий не может быть выстроена научная теория, дающая однозначные же выводы. Развитый мной эволюционный подход к исследованию кризисов (“Об эволюции кризисов и экономических моделях”) позволяет, как мне кажется, пролить свет на предмет. К чему и перехожу.

В упомянутой статье я показал, что в основе всякого кризиса лежит нарушение правильного, оптимального распределения совокупного продукта общества. Оптимального - не с точки зрения справедливости, а с точки зрения успешного, эффективного, бескризисного функционирования экономики. Для индивидуума, ведущего индивидуальное, натуральное хозяйство, я проиллюстрировал это нарушение. Но дальше я исследовал эволюцию кризисов по другим параметрам. Сейчас я хочу рассмотреть, как эволюционировало это оптимальное распределение общественного продукта.

Начну с напоминания о том, в чем оно состояло в натуральном хозяйстве. Грубо говоря, оно заключалось в том, что нужно было не весь полученный в цикле производства продукт употребить. Нужно было часть его оставить для возможности осуществления следующего цикла производства. Скажем, оставить семена для посева, а часть продать и купить на них необходимый инвентарь (или изготовить его самому, но тогда этот инвентарь и будет той частью произведенного продукта, которая идет не на потребление, а на воспроизводство). Если это не выполнялось, то в следующем цикле наступал кризис (нечем было сеять).

На этапе товарного производства с рыночной экономикой содержание оптимального распределения уже другое. Еще раз напомню, что в отличие от Маркса я рассматриваю оптимальное распределение совокупного продукта не с точки зрения справедливости, а с точки зрения эффективного развития экономики. Эффективного и бескризисного. На этапе натурального хозяйства производитель (и его семья) сам же и потреблял все произведенное (за вычетом оставленного на воспроизводство). Теперь то, что производит один, потребляют многие и это усложняет задачу оптимального распределения. При товарно-денежном производстве эти многие должны иметь не только физическую возможность употребить все произведенное (грубо говоря, съесть), они должны сначала иметь возможность купить его. Т. е. во-первых, цена всего произведенного в обществе должна равняться совокупному множеству зарплат и доходов в нем (плюс то, что идет на совокупное инвестирование). А во-вторых, - уже упомянутая возможность физически потребить все произведенное. Причем в этом “во-вторых” - главное не то, чтобы все произведенное могло быть потреблено при его равном распределении между членами общества, а то, чтобы не получилась ситуация, когда малая часть людей, но с большими доходами и зарплатами, будет не в состоянии потребить все то, что на их доходы можно купить, а большая часть не будет иметь достаточно денег, чтобы приобрести все то, что останется не потребленным малой, богатой частью. Т. е. теперь оптимальное распределение состоит из трех частей: той, что идет на инвестирование, и двух, которые идут на потребление – богатыми и бедными. При нарушении оптимума происходит одно из двух: либо у бедных нет денег приобрести произведенное на их долю (а это основная часть произведенного) и тогда - кризис, либо у капиталистов, которые собственно и производят, доход за вычетом необходимых инвестиций незначительно превосходит среднюю заплату в обществе и тогда у них пропадает стимул производить. Легко видеть, что в основе всех предыдущих кризисов лежало одно из перечисленных двух. Только в эпоху развитых кредитно-финансовых отношений эта картина затемняется, а с другой стороны, усугубляется этими самыми отношениями.