— Джордж Данн, — напомнил ему Лукас.

— Набери его номер, Хелен, — попросил Манет. — Я поговорю с ним.

— А после этого, Тауэр, вы должны полежать с закрытыми глазами хоть полчаса, — настаивала Нэнси Вулф. — Вам нужно время, чтобы подумать обо всем.

Лукас отвез Ру домой и обещал позвонить до полуночи, если что-то прояснится.

— Лестер руководит обычными действиями, — сказала Ру, когда машина остановилась. — Вы должны, образно говоря, отщипнуть кусочек луны.

— Не уверен, что мне это удастся. Здесь происходит нечто сложное.

— Если вы не справитесь, нас ощиплют, — предупредила Ру. — Хотите пятнадцать секунд политики?

— Конечно.

— Это дело из тех, о которых говорят многие годы. Найдя Манет и ее детей, мы станем героями. Безупречными. Но если оплошаем… — Ее голос оборвался.

— Тогда пусть ощиплют меня, — предложил Лукас.

Дом Джорджа Данна — скромное белое здание в стиле ранчо — стоял среди деревьев в конце улицы в Эдине. Лукас оставил «порше» на подъездной дороге, поднялся по каменным ступеням и нажал кнопку звонка. Дверь открыл круглолицый полицейский в слаксах и спортивной рубашке.

— Шеф Дейвенпорт…

— Привет, Рик, — сказал Лукас. — Вас прислали сюда следить за телефонами?

— Да. — Он понизил голос. — И за Данном.

— Где он?

— В своем кабинете. Там горит свет.

Полицейский кивнул влево.

Дом был завален картонными коробками: несколько стояло в передней комнате, другие виднелись на кухне. Мебели было мало — диван и кресло в гостиной, круглый дубовый стол в комнате для завтраков. Лукас прошел по коридору и вскоре увидел, что Данн сидит за прямоугольным обеденным столом в комнате, предназначенной для семейного отдыха. У стены стоял телевизор с большим экраном; он работал, но звук был отключен. На трех картонных коробках покоилась стереосистема.

Данн согнулся над стопкой бумаг возле лампы с гибким кронштейном, освещавшей половину его лица. Слева от Данна у стены стояли шесть ящиков с документами. Половина из них была открыта. Рядом находились другие картонные коробки. В дальнем углу комнаты между тремя креслами расположился стеклянный кофейный столик.

Лукас вошел в комнату.

— Мистер Данн?

Тот поднял голову.

— Дейвенпорт?

Данн положил ручку и поднялся.

Футбольный защитник, он уже десять лет не выходил на поле. У него были широкие плечи, крупная голова, мужественное лицо, ровные белые зубы. Данн пожал Лукасу руку и указал на кресло.

— Спрашивайте.

— Вам нужен адвокат? — спросил Лукас.

— У меня уже был адвокат. Выброшенные деньги.

— Вы сказали, что в момент похищения вашей жены вы были в своей машине. Но у вас нет свидетелей и вы не можете подтвердить это телефонным разговором.

— Я звонил ей, когда она собиралась ехать в школу. Я сообщил это вашему человеку…

— Но это было за час до происшествия. Прокурор может сказать, что вы, узнав ее планы, успели добраться до школы или послать кого-то. После этого звонка вас не было в кабинете и никто вас не видел.

— Знаю. Надумай я совершить это… я бы подготовил лучшее алиби, — возразил Данн. — Кроме машины я был кое-где еще. Четверть рабочего дня я провожу в автомобиле, посещая полдюжины объектов от западного берега озера Миннетонка до Сент-Круа.

— И вы постоянно пользуетесь автомобильным телефоном, — заметил Лукас.

— После рабочего дня — нет. — Данн покачал головой. — Я звонил в офис из Йорквилла — там ведутся работы в Вудбери, потом поговорил с Энди и поехал домой. Здесь меня уже ждали полицейские.

— Кто, по-вашему, ее похитил? — спросил Лукас.

— Вероятно, один из психов, которых она лечит. Среди них есть подонки, сексуальные маньяки, пироманы, убийцы. Она никому не отказывает.

Лукас пристально посмотрел на Данна. Свет от лампы падал на руки Данна, но его волевое лицо находилось в тени; он мог бы сыграть дьявола в черно-белом кино.

— Вы испытываете к жене сильную антипатию?

— Я не испытываю к ней антипатии. Я ее люблю.

— В городе говорят иначе.

— Да. — Он потер лоб. — Я переспал с женщиной из офиса. Один раз.

Вскочив с кресла, Данн достал из коробки бутылку виски.

— Выпьете?

— Нет, спасибо.

— Эта потрясающая крошка сидела передо мной пять дней в неделю, — пояснил Данн, рисуя в воздухе пышную женскую фигуру. — Мы с Энди иногда конфликтовали, но не слишком сильно. Мы оба работали, были постоянно заняты, мало виделись… А та крошка, мой менеджер по перевозкам, постоянно находилась под рукой. И в конце концов я ее трахнул. Прямо на столе. Потом она надела деловой костюм, взяла сумочку, пришла в офис Энди и заявила, что она любит меня, а я — ее. — Данн горько засмеялся. — Господи, какая кошмарная ситуация!

— Похоже, для вас это был не самый удачный день.

— Я пожалел о том, что связался с ней. Я потерял в один день жену и хорошего менеджера.

Лукас внимательно наблюдал за ним. Данн не играл.

— А что, если вы убили по финансовым мотивам?

— Господи, вы шутите? — изумился Данн.

Лукас покачал головой.

— У вас могли быть мотивы? Это вполне вероятно.

— Нет. Между нами говоря, там нет больших денег.

— Хм…

— Знаю, Тауэр Манет и его миллионы, фонд Манета, компания и тому подобное. — Данн открыл холодильник и бросил в бокал пару кусочков льда. — Энди получает около сотни тысяч долларов в год — это ее доля в фонде Манета. Когда девочки достигнут восемнадцатилетия, они тоже кое-что получат. По достижении двадцатипятилетия и сорокалетия им достанутся более значительные суммы. В случае их смерти… мне ничего не светит. Я бы получил только дом и мебель. Да мне ничего и не нужно.

— Кстати, о Манете, вы упомянули…

— Возможно, в пятидесятых годах Тауэр имел десять миллионов плюс доход от фонда и оклад члена правления. Но он носился по всему свету, покупал яхты, приобрел дом в Палм-Бич, трахал всех подряд. А в семидесятых пристрастился к кокаину. Ему уже не хватало процентов с десяти миллионов, и он стал запускать руку в основной капитал. Потом ввязался в политику, и расходы возросли. Ему казалось, что он черпает воду чайной ложкой из океана. Но затраты суммировались. В семидесятых и восьмидесятых он наделал массу ошибок: купил акции во время сильной инфляции, а потом продал их с огромной потерей. В это время он встретил Хелен…

— Хелен — его вторая жена? Она значительно моложе его?

— Кажется, ей пятьдесят три или пятьдесят четыре года. Не так уж она и молода. Его первая жена, Берни, мать Энди, умерла лет десять назад. Он уже тогда встречался с Хелен. Она была красивой женщиной. Правильные черты лица и великолепная грудь. Тауэр всегда питал слабость к хорошему бюсту. Хелен занималась недвижимостью, она втянула его в ФВН, чтобы он возместил потери, связанные с приобретением акций.

— Что такое ФВН?

— Фонд вложений в недвижимость. Это произошло перед падением рынка недвижимости, и Тауэр снова погорел. Потом — кризис восемьдесят седьмого года… Он уже дышал на ладан.

— Значит, он — банкрот?

У Данна был такой вид, словно у него в голове работает калькулятор. Спустя мгновение он сказал:

— Сейчас он способен наскрести… миллион? Конечно, дом оплачен, он стоит больше, но Тауэр не может продать его. Он должен где-то жить, поддерживая определенный уровень… Думаю, он получает шестьдесят тысяч со своего миллиона и еще сто тысяч от фонда. Сохраняет за собой место в правлении, но оно приносит ему не больше двадцати-тридцати тысяч. Сумма составляет меньше двухсот тысяч.

— Господи, да он питается отбросами! — с сарказмом заметил Лукас.

— Именно так ему и кажется Именно так. Он тратил полмиллиона в год, когда «кадиллак» стоил шесть тысяч, а миллион был огромной суммой. Сейчас он живет на четверть миллиона, а «кадиллак» стоит сорок тысяч.

— Бедняга!

— Миллион не такая большая сумма, — улыбнулся Данн. — Человек, владеющий парой хороших бензоколонок «Эксон», стоит не меньше миллиона, возможно, больше. Парой бензоколонок. Мы не говорим о яхтах и поло.