1) Отдел по делам культуры и вещания на зарубежные страны: это отделение занималось радиопередачами по вопросам политики, радиопрограммами для национальных фестивалей, культурным обменом с зарубежными странами, помощью в вещании на заграницу, школьными и научными передачами, передачами по вопросам международной культуры, связью с прессой и с Всемирным союзом радио.

2)Отдел по особой тематике: отделение ведало подготовкой радиопередач в случае, когда была необходима срочная мобилизация, организацией радиовещания в военное время и использованием радио как оружия военной пропаганды.

3)Отдел юридического обеспечения.

4)Отдел технических вопросов[207].

Четвертое отделение помимо явных своих задач достаточно часто занималось техническим обеспечением особо секретных и важных объектов. Так, шеф политической разведки В. Шелленберг упоминал об одном из таких объектов:

«Геббельс, будучи министром пропаганды, создал службу радиоперехвата, главная задача которой состояла в снабжении его министерства всем необходимым для ведения пропаганды в странах противника. Эта служба, в которой в качестве операторов работало много иностранцев, была благодатной базой для вражеских секретных служб и поэтому находилась под постоянным и тщательным наблюдением гестапо»[208].

Достаточно высокий уровень развития радиотехники позволял не только перехватывать «вражеские голоса», но и поддерживать сложную систему вещания. Уже в 1936 году вещание осуществлялось на Южную Азию, Австралию, Восточную Азию, Африку, Южную Америку, Центральную Америку и Северную Америку. Во время войны с СССР Геббельс с радостью отмечал отличную работу секретных радиостанций, вещавших на русской территории:

«Наши секретные радиостанции образцово используют всяческие уловки и ухищрения. Сталину не до смеха. Значительная часть русской пропаганды внутри страны занята опровержением нашей. Она носит оборонительный характер, эта расхваленная и опасная большевистская массовая пропаганда. Теперь наши радиостанции беспрепятственно выходят в эфир. Официальные подчеркнуто объективны, а секретные радиостанции жмут на всю катушку»[209].

Координация таких разноплановых отделений требовала огромных сил как от самого Геббельса, так и от его непосредственных подчиненных. Неудивительно, что Отдел радио Имперского министерства народного просвещения и пропаганды оказался неспокойным местом для тех, кто его возглавлял. Обилие самых разнообразных функций, а главное—деспотичный контроль со стороны Й. Геббельса, требовавшего от руководителей полного и безоговорочного подчинения, привели к тому, что люди там надолго не задерживались. Первый глава отдела, Густав Крукенберг[210], продержался на новом месте совсем немного. Его противостояние с министром пропаганды вылилось в то, что вскоре ему пришлось подыскивать новое место работы. На смену Крукенбергу пришел 28–летний Ойген Хадамовски. Его отношения с Геббельсом тоже были далеки от идеальных. С одной стороны, именно его министр в своих записях обозначил как «одного из спутников жизни, много лет неустанно и преданно сопровождавших его», с другой — стремительный карьерный взлет и непомерное честолюбие молодого работника безумно раздражало министра. А. Шпеер не раз становился свидетелем достаточно безобразных сцен, когда Геббельс намеренно дискредитировал Хадамовского перед фюрером:

«Некоторые остроты бывали тщательно подготовлены и как звенья аккуратно вплетены в цепь действий, о развитии которых Гитлер получал регулярную информацию. Геббельс и здесь превосходил остальных, поскольку одобрительная реакция Гитлера снова и снова побуждала его к действию. На радио старый член партии Ойген Хадамовски получил руководящую должность и теперь горел желанием возглавить все радиовещание рейха. Министр же пропаганды, у которого на примете был совсем другой кандидат, опасался, как бы Гитлер и впрямь не вздумал поддерживать Хадамовского, поскольку тот с заметным искусством организовал передачи о ходе избирательной кампании. Ханке, статс–секретарь в министерстве пропаганды, после этого пригласил его к себе и официально сообщил ему, что он недавно был произведен Гитлером в "рейхсинтенданты". Восторги Хадамовского по поводу желанного назначения были, по всей вероятности, за обедом доведены до сведения Гитлера в огрубленном и искаженном виде, так что Гитлер воспринял все происшедшее как интересную шутку. На другой день Геббельс нарочно велел напечатать несколько экземпляров одной газеты, в которой была опубликована ложная информация о назначении, а вновь назначенный осыпался неумеренными похвалами. В таких интригах Геббельс знал толк; теперь он мог доложить Гитлеру, какие преувеличения и восторги содержала информация и с какой радостью Хадамовски все это воспринял. Результатом был новый приступ хохота у Гитлера. В тот же день Ханке попросил вновь назначенного произнести приветственную речь в неподключенный микрофон, и это снова послужило источником бесконечного веселья, когда за столом было сообщено, с какой неумеренной радостью — доказательством откровенного тщеславия — он реагировал на это предложение. Теперь Геббельсу нечего было опасаться, что кто‑то поддержит Хадамовского. Дьявольская игра, причем высмеиваемый даже не имел возможности вмешаться, он, вероятно, и не подозревал, что все эти шуточки имели целью сделать его совершенно несостоятельным в глазах Гитлера. Никто не мог бы также проверить, точно ли Геббельс излагал факты или дал волю необузданной фантазии»[211].

Интриги Геббельса привели к ожидаемым результатам. Хадамовски сначала был вытеснен в Мюнхен, подальше от Берлина, а в 1943 году в числе других партийных функционеров направился в действующую армию, где и погиб в бою.

Следующим беспокойное место в отделе радио занял Дресслер–Андресс, человек опытный, прошедший Первую мировую войну и примкнувший к нацистскому движению с середины 20–х годов. Еще до прихода НСДАП к власти он являлся одним из создателей Молодежной германской организации и командиром молодежной боевой группы. Будучи талантливым журналистом и толковым руководителем, Дресслер–Андресс хорошо зарекомендовал себя как глава политического отдела радио в Имперском руководстве НСДАП. Казалось, этот человек как ни один другой готов к работе в министерстве пропаганды. Однако его сгубило именно наличие большого опыта руководящей работы, поскольку, как он считал, давало ему право на собственное мнение. Начались неизбежные конфликты с Геббельсом, закончившиеся сменой руководства отдела радио. Та же участь постигла позже и преемника Дресслер–Андресса по фамилии Криглер[212]. Следующий руководитель, Берндт[213], поплатился за то, что часто передоверял свои обязанности заместителю, который вскоре и занял его место[214].

Последним главой отдела радио оказался Ганс Фриче, талантливый журналист, исполнявший свои обязанности до мая 1945 года. Поначалу его отношения с Геббельсом складывались непросто, как и у его предшественников. Еще до получения новой должности, будучи руководителем службы внутренней прессы, он не раз вызывал раздражение Геббельса, пытаясь действовать по своему разумению. В частности во время инцидента с Гессом Фриче пытался добиться от Геббельса вразумительной информации для распространения внутри страны. Но Геббельс, избравший тактику замалчивания для ликвидации последствий от скандального перелета, был нем.

«Фриче постоянно терзает меня, требуя больше информации о деле Гесса внутри страны. Я отвергаю это. Эту аферу необходимо систематически замалчивать»[215]. Довольно скоро Фриче научился не задавать лишних вопросов, демонстрируя высокий уровень приспособляемости и большие способности в лавировании.