Гостиная была единственной комнатой, которую успели привести в относительный порядок. Здесь была расставлена мебель, которую Ларри и Джулия привезли с собой из Бруклина. В центре гостиной красовался большой стол на резной ножке, а у стены стоял гарнитур из орехового дерева, на одной из полок которого пристроился новый цветной телевизор. Старое убранство, по большей части, оказалось в руках старьевщика.

Из мелочей оккультного назначения, украшавших до их переезда гостиную, Джулия оставила лишь большой, идеально отполированный хрустальный шар на позолоченной подставке, сделанной в виде двух человеческих ладоней. Джулия нашла его забавным. Говорят, точно такой же шар был обнаружен в каком-то древнем захоронении, вместе с золотыми колдовскими амулетами и драгоценными камнями.

Остальные вещи были свалены в холле и ожидали прихода Керсти.

Ларри откашлялся и снял с висевшего на стене телефона трубку, которую с аппаратом связывал провод, свернутый в спираль.

— Слушаю вас.

— Па, это я!

— Здравствуй, Керсти. Ну, как ты?

— Все хорошо. А вы… расставили все по местам?

— Куда там… Только в гостиной. Завтра надо будет в спальне убраться.

— А как рука? — заволновалась Керсти.

— Почти прошла, — Ларри немного приврал, так как рука в данный момент сильно болела.

— Ну, хорошо. Вещи Фрэнка не выкинул?

— Нет, конечно. Тебя дожидаются. Как с работой?

— Все о'кей. Пройду медосмотр — и можно будет приступать.

— Может, зайдешь?

— Я вообще-то поэтому и звоню. Завтра утром я буду проезжать мимо. Заскочу ненадолго. Заодно чучело возьму. Ты будешь дома?

— Да, до двенадцати.

— Отлично. А что вы решили насчет новоселья?

— Я думаю… послезавтра можно было бы собраться и отметить…

— Прекрасно. Ну, ладно, па. До завтра.

— Пока.

Повесив трубку, Ларри немного постоял в холле, рассматривая маску, изображающую нечто вроде людоеда, держащего в руках фигурки людей, а затем пошлепал обратно, в гостиную. Там, свернувшись калачиком на диване, с книжкой в руках лежала Джулия.

— Керсти звонила, — сообщил Ларри, подходя к дивану.

На миг оторвавшись от книги, Джулия отрешенно взглянула в его сторону и снова углубилась в чтение.

Только к вечеру следующего дня Ларри и Джулия навели лоск в спальне. На другие комнаты уже не хватало времени. Чтобы развеяться и отдохнуть среди друзей, они решили не откладывать вечеринку и собрать гостей в ранее намеченное время.

Ларри пригласил сослуживцев. Некоторых он не видел со времени своего переезда в Бруклин, все эти годы поддерживая отношения посредством поздравительных открыток к Рождеству и ко дню рождения.

Рука Ларри потихоньку заживала, лишь время от времени давая о себе знать тупой ноющей болью в запястье. Сидя за столом, окруженный друзьями, Ларри, уже навеселе, рассказывал о происшествии, но с явной поправкой на время. Людям свойственно рассуждать о своих болезнях, особенно когда все уже в прошлом.

— Нет-нет, — разглагольствовал Ларри, обращаясь к уже седеющему Биллу Бастквиллу, своему старому товарищу по колледжу, демонстрируя ему перевязанную руку. — Я не шучу. Этот доктор копался в моей руке с деликатностью Йозефа Менгеля. Я думал, что упаду в обморок, а он стоит с таким видом, будто это ему, а не мне нужна помощь.

— О, Господи, — воскликнула сидевшая напротив Дороти Мэрфи, полнеющая жена начальника отдела.

— Ох уж эти доктора, — протянул Пол Уоллес, сидевший слева от Ларри, и налил себе в бумажный стаканчик очередную порцию джина.

— Стиви, минутку! — обратился Ларри к сидевшему на табурете рядом с Керсти юноше в джинсовом костюме, увидев, что тот поднял свой стакан. — Давайте выпьем все вместе. За успех!

Сын Дороти и Коула Мэрфи, Стив рос порядочным человеком. Ему уже исполнилось двадцать три, он заканчивал курсы зубных техников при медицинском колледже и писал грустные рассказы о зыбкости бытия. Керсти и Стив сразу подружились, чем вызвали улыбки своих родителей.

— А что сегодня пьет моя дорогая? Не помню, — сказал Ларри Джулии, пытаясь налить ей шотландского виски. — О, извини, дорогая, — пробормотал он, видя, что Джулия накрыла свой стаканчик ладонью. Она объяснила:

— Спасибо, а то я не встану.

— Тогда ложись, — отпустил пьяную шутку Ларри.

— Джулия, вы прекрасно готовите, — восхищенно сказала Дороти Мэрфи, поддевая на вилку шницель по-африкански.

— Один из источников наслаждения пищей — это когда не знаешь, из чего она приготовлена, — явно невпопад, заплетающимся языком прокомментировал Пол Уоллес.

— Простите, я что-то не понимаю, — перебил его Коул. — Вы хотите сказать, что наша хозяйка, мисс Коттон, приготовила для всех нас угощение из плохих продуктов?

— Я этого не хотел сказать! — попытался объяснить Пол и явно потерял нить разговора.

— Нет-нет, мне хватит! — отодвинула от себя бокал, уже изрядно захмелевшая, Керсти — в ответ на предложение выпить еще.

Керсти сегодня была просто великолепна. В белой кружевной блузке и такой же юбке. На груди сверкало искусно выполненное колье с голубыми камешками — подарок отца к совершеннолетию. Волосы заплетены в аккуратную косичку, начинающуюся от затылка и с белым бантом на конце.

Посидев еще немного, Джулия встала и обратилась к гостям:

— Вы извините меня, если я вас покину и немного полежу.

— С тобой все в порядке? — спросил Ларри.

— Да, дорогой — ответила она, поправив складку на своей красно-белой кофточке.

Джулия еще раз извинилась и вышла.

— Я думаю, нам всем пора собираться, — поднялся Бастквилл.

— К чему торопиться, Билл, — запротестовал Ларри, — Такой хороший вечер. Мы только что въехали, сам понимаешь, сколько всяких забот с новосельем связано. Посидите еще пожалуйста!

Ларри попытался усадить Билла на стул.

— Нет, нам действительно уже пора ехать. — Билл тронул за плечо свою жену.

— Да, все верно, Ларри, нам пора, — сказала она. — Приезжайте к нам, будем рады.

Бастквиллы удалились.

— Все еще болит? — забеспокоилась Керсти, видя, как отец после рукопожатия схватился за забинтованную руку.

— Нет-нет, только когда я пью, — весело ответил Ларри, поднимая бумажный стаканчик. Все последовали его примеру, подкладывая в тарелки салат и вареный картофель.

Джулия поднялась на второй этаж и, немного помедлив, открыла дверь в комнату Фрэнка.

— О, Господи! — воскликнула она, увидев в центре комнаты с писком копошащихся трех здоровенных крыс, и вошла, плотно притворив за собой дверь.

Крысы, почувствовав ее шаги, скрылись в темных углах комнаты.

Джулия успела сделать только один шаг, направляясь к креслу, когда на затянутую в прозрачный капрон щиколотку опустилась мужская рука, и нога оказалась крепко зажатой. Джулия вскрикнула, ее сердце бешено забилось.

— Джулия…

Голос, который она услышала, кого-то ей очень напоминал. Она резко повернулась и посмотрела в ту сторону. То, что она увидела, заставило ее отшатнуться и закрыть лицо руками. Едва шевелящимися губами она тихо произнесла:

— О, Господи…

Она увидела человека, вернее то, что от него осталось после того, как над ним поработали черви. Глазные яблоки пялились на Джулию, вываливаясь из глазниц, нос был полуразрушен, все его тело, если это можно было назвать телом, покрывала тошнотворная желто-зеленая слизь. Беззубый рот хрипло произнес:

— Не смотри на меня.

Кости его руки еще крепче сжали ее ногу.

— Кто ты? — еле выдавила из себя Джулия, холодея от страха.

— Я сказал — не смотри на меня! — рука сжала ее ногу так, что даже сквозь капрон было видно, что та посинела.

Джулия еле смогла повернуть голову на занемевшей шее и заставила себя смотреть на одиноко торчащий в углу сломанный торшер.

— Помоги мне! — голос эхом отозвался в ее мозгу, рассыпавшись на тысячу осколков.

— Скажи мне — кто ты? — повторила она, боясь услышать ответ.