Это да, ружбай у Веры был отменный. Настоящий «винчестер», помповый. Полная копия ружья двадцать первого века. Ложе из дорогого ореха, стальная коробка, великолепный ствол. Четыре патрона в магазине и один в патроннике — замечательная пушка.

     — Пошли, заберешь, — я встал на до сих пор подрагивающие ноги. — Я тебе вчера не отдал — думал, что за людоловами побежишь. Герду попросил, чтобы она ночью за тобой присмотрела.

     — Так вот она почему у меня в ногах спала, — девушка нагнулась и погладила головану.

     — Не совсем, — усмехнулся я. — Нравишься ты ей очень, говорит, что у тебя душа яркая и чистая. Пошли?

     И я согнул руку в локте, предлагая девушке. Ну, вроде как на прогулке. Та, усмехнувшись, взяла меня под руку, и так мы прошли мимо присвистнувшего Федора к бараку. Вера осталась на улице, возле стола, а я вошел в барак, снял с колышка над своим гамаком ружье. Залез в один из рюкзаков, вытащил трофейный патронташ, а то у Веры патроны были россыпью. Подумав, достал один из трофейных револьверов-переломок с поясом и кобурой, и пригоршню патронов.

     — Вот, держи. — Я положил оружие на стол перед девушкой. — Револьвер носи постоянно, а ружье пусть под рукой будет.

     — Марк с рыбалки едет, — заметил Федор, подходя к нам. — Матвей, этот пояс великоват девушке будет, нужно новые отверстия пробуравить. Да и обрезать не помешает, лишнего много, будет мешать.

     — Нужно, — кивнул я, глядя как девушка примеряет ремень. А ружье взяла весьма привычно, кстати. Раскидала, проверила ствол и спусковой механизм, собрала. Не ее ли это ружье?

     — Ружье твое, что ли?

     — Да, я его года три назад купила, после окончания института. Как раз на первую зарплату. У нас получить разрешение на энергетическое оружие проблематично, а на огнестрельное никаких проблем. Планета у нас новоосвоенная, недавно терраформирование закончилось. Местного зверья хватает, им-то все едино, что нас есть для них бесполезно. Сначала убьют, потом бросают растерзанное тело. А двенадцатый калибр любого иглоноса валит на раз, шипозубу пары выстрелов хватало. — Вера зарядила ружье, передернула цевье, и добавила еще один патрон. — Это потом я на Проксиму Тукана перебралась, после подтверждения квалификации. Оставила на память, а тут пригодилось.

     — Привет. — Марк поставил на землю садок с голубыми крупными раками. — Как дела? Перекур, что ли?

     — Не совсем, — ответила Вера, кладя ружье на стол. — Федор провалился под плот, а Матвей его вытащил. Ну, Федор просто промок, а вот за Матвея я испугалась, думала что надорвется. Такую махину сдвинуть, это надо же! — Девушка покачала головой. Герда подгавкнула ей из-под стола.

     — Ладно, передохнули, и будет. Нужно еще пару ходок сделать, — я встал, взял карабин и перекинул его через спину наискосок. Не совсем удобно, но без винтовки мне неуютно. — Федь, а где твоя мосинка? — Я только тут обратил внимание, что напарник невооружен.

     — Утопил, где еще, — махнул рукой Федор. — ладно, жив остался. Ничего, новую куплю, подержанная мосинка стоит недорого.

     — У меня есть тут относительно неподалеку нычка. Там три карабина французских лежат. — Я забросил пробный камень. — Могу одолжить, или продать задешево. Но до нее пара дней хода.

     — Не, Матвей, сейчас не выйдет. Тут до заморозков доработаем, и вниз пойдем. Бугор не согласится отпустить нас на полнедели, а после окончания работы опасно — шуга пойдет, и река может встать, Топай по холоду пешкодралом. Потом. Если хорошо укрыл, то до следующей весны протерпит. — Федька махнул рукой.

     Ну-ну. Вроде как парень свойский, надо его чуть получше узнать, а потом покажу ему шпагу. И расскажу про поместье. А пока револьвером обойдется.

     — Возьми мой винтарь, Федь, — предложил Марк, вытащив одного рака, и рассматривая его на солнце. — Знаешь ведь, какой из меня стрелок из винтовки. Из револьвера я в подброшенную банку попадаю, а из винтовки на сотню метров по корове мажу.

     Вскоре мы с Федором, с флегматичным осликом в поводу, снова потопали за очередной партией сосновых стволов. Дело есть дело.

     Пара дней так и прошли. Бугор с ребятами валили лес, сучковали и перетаскивали бревна к речушке при помощи лошадок, мы с Федором сплавляли их до лагеря, и собирали плоты. Герда лежала на пригорке над лагерем, ловя пастью мух, Марк и Вера сновали по хозяйству, готовя завтраки, обеды и ужины. Все шло путем, пока…

     — Федька, бросай бревно! — я сдернул с плеча карабин. В голове рисовались картинки сторожко и скрытно идущих по направлению к лагерю трех мужчин. Знакомых мужчин, тех самых, что поймали Веру.

     — Ты чего? — закрепив конец линя на осинке, Федор тоже снял с плеча свою длинную трехлинейку, и передернул затвор.

     — Людоловы. Погоди, не мешай, — я сосредоточился на просьбе к Герде увести от лагеря Марка и Веру. Надеюсь, у нее получится, все-таки Вера менталистка. Герда передала понятие и соскользнула из моего восприятия. Ненадолго, только на то время, пока мы с Федором взбежали на небольшой холмик. Один из тех холмов, который отделяет нас от лагеря.

     — Куда теперь? — Федор с интересом поглядел на меня.

     — Они идут снизу по течению, так что режем дистанцию, и занимаем холм над лагерем. Бегом! — держа в руках мосинку, я рванул вниз по склону. Сзади за мной затопал Федор.

     Ломая небольшие осинки, перепрыгивая через старые пни и оббегая кучи сучьев, мы перебежали распадок, и взобрались на холм, откуда был отменно виден наш лагерь, и подходы к нему. Дистанция до лагеря была около двухсот метров, не больше.

     — Откуда они взялись? Чего в свой город не потопали? — Федька, шумно дыша, плюхнулся возле молодой сосны, и передвинул подпружиненный целик на винтовке, устанавливая дистанцию. — И где Марк с Верой?

     — Герда передала, что они заняли оборону в бараке. Ну, не самое плохое решение, лишь бы не начали палить раньше времени. — Я шарил взглядом по молодой поросли, выкрашенной осенью в охру и багрянец. Герда мне транслировали направление перемещения людоловов, но одно дело примерно знать, где они, а другое видеть. Опаньки, их двое, где еще один. А вот он, пошел в нашу сторону. Ну-ну. А вот и остальные двое, перебегают от деревца к деревцу. А ведь их из лагеря близко не видать, грамотно двигаются. Даже веточка лишний раз не качнется.

     — Федь, один идет в нашу сторону. Бери на мушку вон те кусты, когда он выйдет — сразу стреляй. — Я взял на мушку того, что постарше. Молодой хоть и опасен, но мне намного больше не понравился второй. А про их вожака и говорить не стоит, чутье прямо таки верещит об опасности.

     Вожак, пригнувшись, глядя в сторону лагеря и держа в руках странным образом изменившийся карабин, осторожно вышел из кустов. Нормально вышел, с этой стороны гребня, от лагеря или с плотов никто его и не заметит. Шагнул еще разок, и получил от Федора пулю в живот. Блин, у Федьки патроны дымарем снаряжены, демаскировал позицию!

     Матюкаясь про себя, я передернул затвор после выстрела, с удовольствием отметив осевшего кулем людолова. А молодой кошкой прыгнул в заросли лещины, успев выстрелить в нашу сторону. Причем достаточно точно, попав чуть левее Федьки, как раз в сосенку, осыпав парня корой и щепой. Выстрел был практически не слышен, вот почему карабины мне странными показались. Глушители на них установлены, читал я про такое.

     Из барака по кустам орешника шарахнули картечью раз, другой, срезая ветки и сбивая листья. Потом еще и еще. Грохнула винтовка сменившего позицию Федора, пару раз зло рявкнул револьвер Марка.

     — Эй, сдавайся! — зло и яростно крикнула Вера. Ну да, сдавайся, это она не знает еще, с кем имеет дело.

     Бздинькув, осыпалось стекло в окошке, потом чуть пониже окна появилась отметина от пули. Стреляет, сволочь, надеется на лучшее. Впрочем, пусть надеется. Я углядел подошву сапога, торчащую из-под куста. Далековато, но ладно. Тщательно вложившись, на полувыдохе, я выстрелил примерно на полметра выше подошвы. И, похоже, попал куда надо.