— А как насчет моего мальчика?

— Твоего мальчика? — тихо возмутилась она. — Тебе нужно было думать о твоем мальчике до того, как ты трахнул ту потаскушку со своей работы, не так ли?

И тут вдруг я понял, что нет более чужого человека на всей Земле, чем бывшая супруга.

26

— Один человек садится в переполненный самолет, — говорил Эймон, расхаживая по сцене в прокуренном зале. — Самолет заполнен до отказа. Но место рядом с ним почему-то пустует. — Он подносит ко рту ладонь и покашливает в духе Вуди Аллена. — Он думает: интересно, кто сядет рядом со мной? Мы все так делаем, правда? Тут по проходу идет самая красивая женщина, которую он когда-либо видел в своей жизни. С лицом ангела, ноги растут от ушей. Конечно же, она садится на пустующее место. — Он ссутулился в свете софитов. Публика внимательно слушала. — Наконец, он набирается смелости и заговаривает с ней: «Извините, куда вы направляетесь?» — «Видите ли, — говорит она, — я еду в Килкари, на Съезд по проблемам секса. У меня доклад по основной теме. Развенчание некоторых мифов о сексе». — «Каких, например?» — «Ну, например, многие считают, что чернокожие мужчины наделены большими сексуальными способностями, чем все остальные. А на самом деле это американские индейцы обладают такой уникальной-физической особенностью. Еще принято считать, что лучшими любовниками являются мужчины-французы. Хотя статистика показывает, что самое большее сексуальное удовлетворение доставляют своим партнершам греческие мужчины». Тут она покраснела и произнесла: «Я говорю вам все это, а даже не знаю вашего имени». Наш герой протянул ей руку. «Виннету, — представился он. — Виннету Папандопулос».

И когда зрители разразились смехом, я подумал, что сам похож на этого героя и это шутка про меня.

В мои планы никогда не входило стать человеком, который лжет не задумываясь. Я совсем не хотел быть таким. Но сейчас я обнаружил, что мне необходимо солгать, чтобы как-то уравновесить мою жизнь. Просто какое-то безумие.

Поэтому меня смело можно называть. Виннету Папандопулос.

Пока Сид помогала Пегги надеть платье подружки невесты, а Пэт сидел внизу на ковре и смотрел по четвертому каналу скачки — этот ребенок мог смотреть что угодно, — я потихоньку прокрался в сад, чтобы оттуда позвонить по мобильному Казуми.

Мы хотели встретиться и поужинать. И такая простая вещь — мужчина ужинает с женщиной — должна была храниться в строгом секрете, как будто мы делали что-то противозаконное или смертельно опасное. Мне, говоря по правде, все это до чертиков надоело. И я буду только рад, когда все притворство закончится. Уже недолго ждать.

Когда я вошел в дом, Пегги стояла наверху лестницы в своем платье подружки невесты, радостно улыбаясь.

— Гарри, как я выгляжу?

— Прямо как ангел.

И действительно это было так. Она напоминала маленького ангелочка. Внезапно меня охватило острое сожаление от того, что этот ребенок, который рос на моих глазах, скоро уйдет из моей жизни навсегда.

Она убежала в комнату, чтобы показать своей маме, какими цветами нужно украсить ей волосы, а я вошел в гостиную и сел рядом с сыном. Он все еще смотрел скачки по телевизору. Временами этот ребенок меня беспокоил.

— Ты не хочешь посмотреть, что показывают по другим программам, Пэт?

Он пробурчал что-то, обозначающее «нет», даже не взглянув в мою сторону.

Пэта я привел сюда сегодня потому, что его мать должна была обсудить серьезные вещи с… А, собственно, кем Ричард приходится ему? Бывшим отчимом? Будущим отчимом? Намеченным донором спермы для его будущих сводных братьев и сестер? Мне становилось все труднее следить за развитием событий мыльной оперы жизни моей бывшей жены. Но в то же время кто я такой, чтобы судить свысока?

По крайней мере, все, что Джина делала, она делала открыто.

— Я не знала, что ты такой азартный, Пэт, — обратилась Сид к моему сыну, заходя в комнату.

— Лошади. — Пэт наконец отвел глаза от экрана. — Они такие красивые!

Меня это неприятно задело. Значит, он не сидел, тупо уставившись в экран телевизора. Его зачаровади лошади. Но почему он не сказал мне об этом? Почему он доверился Сид? Может, из-за того что я не спросил его об этом?

Она улыбнулась и присела рядом с ним на ковер.

— Лошади очень красивы, правда? — сказала она. — В них есть какое-то — как бы это сказать? — благородство, наверное. Да, пожалуй, в лошадях есть благородство.

— Что?

— Благородство. — Она повернулась ко мне. — Как ты объяснишь благородство, Гарри?

— Достоинство, — ответил я. — Порядочность. Положительные качества.

«Как у тебя, — додумал я, глядя на женщину, на которой женился. — Порядочность. Положительные качества. Все, что есть у тебя».

Нет, Сид, при всем этом, конечно же, не напоминала мне лошадь.

Она обняла моего мальчика за плечи и стала смотреть на лошадей вместе с ним. Тут я осознал, что все время она с ним прекрасно ладила — была добра, терпелива, даже любила его. Так в чем же тогда состояла проблема? Проблема была во мне, в том, что меня не удовлетворяли ее доброта, терпение и любовь.

Все это время проблема была во мне. Просто я хотел, чтобы Сид стала тем, кем она никогда не могла стать.

Она не могла превратиться в его мать.

Никогда я не видел Пегги в таком возбуждении.

Она нарядилась в платье подружки невесты задолго до того, как за ней заехали. Она долго смотрела на свое отражение во всех мыслимых и немыслимых зеркальных поверхностях по всему дому, а потом бежала к окну, чтобы проверить, не приехал ли за ней ее отец.

Наконец мы услышали рев мотоцикла на улице.

— Это он! — закричала Пегги, отскакивая от зеркала в прихожей.

— Не забудь свой шлем! — крикнула сверху ее мама.

Свадьба была тематической. Жених и невеста приезжают к месту регистрации на мотоциклах. Даже священник, освящавший их союз в церкви по соседству, должен был приехать на своей «Хонде» и вести службу в кожаной форме байкеров. А свадебный банкет состоится в историческом месте, в кафе «Тон Ап» на магистрали Ml.

Пегги стояла и махала Джиму рукой, когда Сид спустилась вниз по лестнице.

Я стоял как громом пораженный.

На ней было старое зеленое платье платье, из китайского шелка, которое я не видел уже много лет. С того самого вечера, когда я в нее влюбился.

Она увидела, как я смотрел на нее, но полностью проигнорировала меня, как будто это совершенно естественно — разгуливать в этом особенном платье. Она помогла Пегги надеть шлем:

— Крепко держись за папу, ладно?

Мы вместе подвели Пегги к мотоциклам. На одном сидел Джим со своей счастливой невестой Либерти, которая примостилась в белом свадебном платье позади него, а на другом, древнем «Триумфе» с коляской, — друг жениха. И Джим, и его друг были одеты в кожу поверх фраков. Единственной уступкой правилам дорожного движения, которую сделала Либерти, стал белоснежный мотоциклетный шлем у нее на голове. Я сдержанно поздравил Джима. Ситуация была не из простых. Будущий бывший супруг его бывшей жены желает ее первому мужу счастья в день его очередной свадьбы. Поэтому мы сделали то, что принято делать в подобных ситуациях, — мы сконцентрировались на ребенке. Сид возилась с платьем Пегги, устраивая ее в мотоциклетной коляске. А я проверял, насколько хорошо застегнут ее шлем.

Потом они отбыли, взревев моторами, полы фраков и юбка свадебного платья развевались на ветру.

— Ты собралась куда-то? — спросил я. Сид ответила, не глядя на меня: —

— Просто упаковываю вещи. Решаю, что мне надо взять с собой, а что выбросить.

— А это платье ты берешь с собой?

— Нет, просто хотела проверить, придется оно мне впору или нет. — Мотоциклы исчезли из виду. Она посмотрела на меня и добавила: — Прежде чем его выброшу.

Сид была в этом платье в самый, пожалуй, счастливый вечер моей жизни. Тогда счастье снизошло на меня так, как снисходит только настоящее счастье, вызванное радостью от того, что я стою просто рядом с ней. Мы находились на церемонии вручения призов в одном из крупных отелей На Парк-Лейн. Это мероприятие представляло собой типичную затянувшуюся вечеринку с неизменными похлопываниями по спине и обильной выпивкой. Я, как правило, презирал подобные сборища.