От станицы Воздвиженской к Шалинской поляне солдаты и казаки прорубают просеку, на что Шамиль отвечает постройкой укрепления Шалинский окоп, обладавшего редутом и артиллерией. 22 августа 1850 г. Слепцов, совершив стремительный переход с 4 сотнями сунженцев, 150 донцами, конно-ракетной командой и небольшим отрядом пехоты, атакует с нескольких сторон мюридское укрепление и берет его.

За четыре года Сунженский полк очищает Малую Чечню от мюридов, и в начале 1851 г. с четырьмя сотнями казаков и конно-ракетной командой Слепцов совершает поход в горную Чечню, откуда вытекают Шалаж, Валерик и Гехи. Он расчищает сложенные врагом огромные завалы, громит отряды Хаджи-Мурата в шалажинских аулах и, вырубая лес по верховьям горных рек, сковывает войско Шамиля.

В верховье Гехи казаки Слепцова ставят крепость, которая должна соединиться просекой с Урус-Мартаном. Наибы, наслушавшись западных инструкторов, решают противопоставить русской крепости свою контрфортификацию и строят неподалеку огромный завал на три версты в длину и на версту в глубину.

8 центре его редут, оснащенный артиллерией. 10 декабря 1851 г. тридцатишестилетний генерал получает пулю в грудь во время атаки на вражеское укрепление.

Николай Слепцов был в первой шеренге людей, которые сделали Кавказ российским. Однако не он, а предатель Хаджи-Мурат стал героем русской литературы. Настоящий герой русского фронтира был предан забвению…

К весне 1853 г. Шамиль контролировал лишь несколько горных районов Чечни и Дагестана, территория имамата съеживалась, как шагреневая кожа. Попытки прорваться через Лезгинскую линию в сытую Кахетию в августе этого года и июле следующего были легко отражены грузинской милицией и несколькими сотнями русских солдат. Мюридизм выдохся.

Разгром в 1855 г. генералом H. H. Муравьевым анатолийской армии турок покончил и с надеждами Шамиля на помощь извне.

По окончании Крымской войны войска под командованием А. Барятинского, которые были пополнены пехотными дивизиями, завершившими победоносную кампанию в Турции, стали быстро добивать имамат.

В 1858 г. генерал Евдокимов овладел горной Большой Чечней, а князь Барятинский разбил силы Шамиля в Аргунском ущелье. В начале 1859 г. Евдокимов взял Ведено, где укрывался Шамиль. Тот с присущей ему прытью бежал с последними бойцами в высокогорный Дагестан. В июле русские солдаты смогли под огнем горцев переправиться через бурную Андийскую Койсу. В августе наши силы подошли к высокогорному аулу Гуниб, последнему пристанищу имама, — уходить тому было уже некуда. 26 августа добровольцы из Апшеронского и Ширванского полков вскарабкались по отвесному склону на вершину горы Гуниб и в короткой схватке уничтожили фанатичных мюридов.

Имамат был разгромлен. Значительная часть мюридов погибла, другая бежала за пределы империи. Весь Восточный Кавказ стал российским. Вскоре опустился занавес для боевых действий и на Западном Кавказе.

Взятому в плен Шамилю пришлось скучать за чашкой чая и утренней газетой в российской провинции — русские, в отличие от цивилизованных европейцев-англичан, не собирались травить его мышьяком или каким еще ядом.

Кавказская война стала одним из пунктов обвинения, которое предъявляли российскому государству разномастные «борцы с империей», входящие подмножеством в великое множество борцов против России и русского народа. В годы войны 1994–1996 гг., которую вели полуголодные российские солдаты против дудаевских банд, в веселой Москве издавались массовым тиражом брошюры, где авторы упивались несколькими провалами русских войск на Кавказе в первой половине XIX в. Само собой, из бойкой московской прессы и брошюр, издаваемых грантоедскими фондами, нельзя было узнать ни про давнюю историю русских на Тереке и Сунже, ни про набеговое хозяйство «свободного Кавказа», ни даже про истребление и изгнание старинного русского населения из дудаевской бандитской республики. Станицы погибали молча, сообщения о творившемся там беспределе были в центральной прессе табуированы.[224]

Если бы Россия не покорила Кавказ в середине XIX в., это к своей пользе сделала бы другая держава — Турция, Персия, Англия. И крови было бы пролито не меньше. Учитывая, как эти страны умели решать проблемы с непокорными племенами и народами, можно полагать, что больше. Как бы то ни было, ни одна страна не стерпела бы конгломерата набеговых работорговых сообществ, мешающих освоению природных ресурсов и торговым коммуникациям.

В ходе покорения Кавказа российской армией было допущено немало ошибок. Но значительная их часть была связана вовсе не с жестокостью царских генералов и атаманов, а с гуманизацией военных действий. Отказ от системной борьбы, попытки точечными ударами обезглавить вражеские военные структуры или договориться с вражескими вождями приводили лишь к напрасным потерям русских сил и мирного населения как в станицах, так и в аулах. Только «запирание» противника и постоянное расширение зоны освоения, где селились русские казаки и крестьяне, позволило закончить Кавказскую войну.

Кровью и потом казаков, солдат, офицеров, волей императора Николая I Кавказ стал российским. Да, он стал менее свободным, если за свободу считать набег, захват в рабство, разбой, сексуальное насилие. (Не думаю, что «борцы с империей» хотели бы испытать это на себе.) На место такой «свободы» пришли порядок и законность. В «Записках из мертвого дома» Достоевским упоминается русский офицер, которого приговорили к смертной казни, замененной потом длительным заключением, за то, что он расстрелял горского князька, сжегшего русскую крепость. Думаю, что ничего подобного с английским офицером в колониях произойти не могло.

Кавказ стал частью быстро развивавшегося южнороссийского региона, который вскоре превратился в локомотив экономического роста всей страны, как Российской империи, так и СССР. Только за 1860-1880-е гг. в предгорьях Кавказа площадь пахотных земель увеличилась вдвое.[225]

С конца 1860-х гг. усиливается переселенческий поток на Северный Кавказ. Это было связано с окончанием войны и законом (1868), разрешающим приобретать в собственность усадьбы на казачьих землях. К середине 1880-х гг. число крестьян-переселенцев на Кубани составило 300 тыс. человек. Привлекательной для переселенцев была и западная часть Ставропольской губернии, в восточной же ее части правительство оставило основную массу земель за кочевниками.

На Северном Кавказе большинство новых переселенцев селились в качестве арендаторов на казачьих юртовых, запасных и офицерских землях, отчасти на частновладельческих и инородческих.

Непоследовательность в решении земельного вопроса для переселенцев была следствием либеральной политики правительства Александра II, в целом не благоприятствовавшей русским колонизационным процессам.

НА ВОСТОК

От Поволжья до Юкона

Колонизация Поволжья

Ранняя колонизация

В середине XVI в., в царствование Ивана Грозного, началось не только масштабное освоение Дикого поля, но также было прорублено «окно в Азию». На восток хлынул русский колонизационный поток. От Казани и Астрахани он докатился до Чукотки, Юкона, Уссури, Мавераннахра, Тянь-Шаня. А начинался этот великий восточный путь на берегах Волги…

Весьма далек от истины миф о том, что Поволжье было исконным местом обитания финских племен. Достаточно вспомнить индоевропейские Фатьяновскую культуру бронзового века и Именьковскую 4–7 вв. н. э.

Фатьяновская культура занимала территории Верхнего и Среднего Поволжья, Нижнего Прикамья. Основными занятиями фатьяновцев были скотоводство и подсечное земледелие. Антропологический тип — чисто европеоидный. Фатьяновцы были частично истреблены, частично ассимилированы финоязычными племенами, относящимися к Дьяковской культуре. Последние двинулись с востока, из Зауралья, с наступлением относительно холодного суббореального периода, вместе с таежными лесами.