Когда рассказчики ушли, Смельчак, смеясь, сказал Меджиду: «Не податься ли и Нам побыстрее на Челекен? Не приведи аллах, съедят все люди, ни мне, ни тебе ничего не достанется!» Друзья пили чай и радовались столь удачному повороту дела, за какое взялись.

А с поручением Кеймира не ладилось. Меджид, притворившись слепым, а Смельчак поводырем, дважды проходили мимо замка Гамза-хана, но пока ничего не выведали: там Лейла, или ее вообще в живых нет? Хотели подкупить стражника, чтобы все разузнать, но тот много разговаривать не стал. «Идите, пока не спустил собак!» — пригрозил он. И друзья удалились, косясь на высокие каменные стены замка.

На следующий день Меджид чуть было не попал в руки купца Энвер-хана. Они со Смельчаком шли по базару, проталкиваясь сквозь толпу, и неожиданно увидели его: он сидел в лавке, глядя на проходящий люд. Приметив Меджида, купец прищурился, будто вспоминая что-то, а когда «слепцы» отошли немного, крикнул: «Эй, ты, богом ударенный! А не тот ли ты, что продал мне ворованный алмаз? Ну-ка, эй, постойте!» Энвер-хан бросился закрывать лавку: быстро опустил дощатую ставню и повесил замок. Меджид понял, какая опасность ему грозит, сунул под мышку дутар, открыл глаза и пустился наутек. Смельчак едва поспевал за ним. Вернувшись в кавеханэ, они забились в угол и все время посматривали на ворота — не появился бы Энвер-хан.

Он пришел вечером. Приглядывался к сидящим под чинарами. Меджид лег и накрылся халатом. Смельчак незаметно вышел со двора. Энвер-хан покинул кавеханэ с озабоченным видом. Друзья, сойдясь вновь, решили вести себя как можно осторожнее и побыстрее действовать — иначе несдобровать. Прислушиваясь в этот вечер к разговорам, они поняли, что заварили «большой казан с пловом». О Кият-хане только и шли толки. Рыжебородый перс из Кара-Су, сидевший у самого дерева, рассказывал, что многие иомудские кочевья снялись с Гургена и двинулись на север к Кияту. А на Сумбаре вышли из повиновения шаха некоторые гокленские ханы.

— Что и говорить, затеянная война с гурками к хорошему не приведет, — делал он выводы, причмокивая губами и качая головой. — Если Кият нападет на Астрабад, то даже, войско не соберешь, чтобы отбить его: все наши воины на турецкой границе.

— Говорят, Гамза-хан должен приехать в Астрабад, — подал голос другой каджар.

— Ай, что может сделать Гамза-хан! — возразил, взмахнув рукавом, рыжебородый. — У Гамза-хана у самого дочь иомуды утащили — ничего не смог с ними сделать. Целый год, даже больше, у какого-то йигита жила. Теперь хан нашел ее, под семью замками держит, боится — как бы опять не украли!

Услышав эти слова, Смельчак подсел ближе к рыжебородому и насмешливо сказал:

— Я кое-что слышал про ханскую дочь. Говорят, иомуды ее утащили из Ноукента. Интересно, где же она теперь?

Рыжебородый с некоторым недоверием скользнул хитрым взглядом по лицу и одежде Смельчака:

— А тебе зачем о ней знать? Может, хочешь сосватать?

Все рассмеялись, и перс доверительно сообщил:

— Порченую ее привезли в замок. Теперь хан ищет, кому бы ее с рук сбыть.

Пробегавший рядом с чайниками Делаль на минутку остановился, сказал предупреждающе:

— Дженабе-вали, я слышу, вы много знаете о том о сем. Я, может, больше знаю, но молчу и советую то же селать вам. — С этими словами чайчи удалился. У Смельчака возникла мысль: «Надо прибегнуть к его помощи».

Едва Делаль убежал к самовару, как рыжебородый, оглядевшись вокруг себя, будто взвешивая, с кем он сидит, отполз в сторону и лег, накрыв лицо шапкой. Другие тоже разбрелись по углам. И разговор в кавехана как-то сразу затух, словно проползла холодная змея и вызвала у людей молчаливое омерзение. Вскоре с тахты поднялся хромой перс и торопливо вышел со двора. Смельчак и Меджид, проводив его настороженным взглядом, перекинулись между собой догадкой;

— Глаза и уши хакима.

— Так и есть, он.

Не прошло и часа, как тот же хромой возвратился с двумя фаррашами и ткнул палкой, поднимая с кошмы рыжебородого. Когда тот приподнялся, хромой сказал:

— Вот этот.

Фарраши, не говоря ни слова, схватили рыжебородого под руки и поволокли к воротам. Он упирался и спрашивал: «За что?», но его не слушали.

— О аллах, — тяжело вздохнул Меджид.

— Теперь и мне понятно, почему предупреждал чайчи, — проговорил вполголоса Смельчак.— Ну, ничего: сев на верблюда, за седло прятаться не будем.

Когда все улеглись спать и Делаль, залив уголь в самоваре, сел на пороге своей кельи, чтобы самому съесть порцию шашлыка и выпить пиалу чая, Смельчак подошел к нему. Подсев, он терпеливо ждал, пока чайчи покончит с ужином. Наконец, тот бросил последние крошки в рот, сказал «бисмилла» и вопросительно посмотрел на Смельчака.

— Делаль-ага, не разменяете ли мне тюмен на краны и шаи? (Краны и шаи — мелкая разменная монета) — спросил Смельчак и вынул из кушака золотой тюмен.

— Ваз хов! — тихонько воскликнул Делаль. — Зачем с такими деньгами ты сидишь в этой кавеханэ! — Он взял тюмен и отсчитал Смельчаку десять кран. Чутьем бывший маклер угадал, что с этого парня можно кое-что сорвать; ведь не зря же он и его друг отираются в кавеханэ с позапрошлой пятницы. — По каким делам в Астрабаде? — спросил Делаль, располагая улыбкой к откровению.

— Да есть небольшое дело, Делаль-ага, только не каждому можно говорить о нем, — проговорил удрученно Смельчак.

— Мне ты можешь довериться. Нет такого человека в Астрабаде, который назвал бы меня хоть раз болтуном, — с обидой произнес Делаль. — А если надо в чем тебе помочь — я к твоим услугам. Не бойся меня.

— Говорят, дочь Гамза-хана теперь у него в крепости? — тихонько произнес Смельчак.

— А... Вон ты по какому делу! — вяло улыбнулся Делаль. — Здесь я тебе ничем не помогу: украсть ее невозможно.

— Ай, зачем ее воровать, — отозвался Смельчак. — Надо ей передать вот эту вещицу. — Смельчак вынул из-за пазухи маленький сверток.

Делаль взял сверток, прикинул на руке и сказал: — Давай пять тюменов и пойдем. — Не много ли, Делаль-ага?

— Не жалей, не то шесть возьму.

Смельчак мгновенно вынул деньги и отсчитал пять крупных монет и отдал их в руки чайчи. Тот сунул их вместе со свертком за пазуху и вышел в боковую дверь со двора. Выходя, махнул рукой, чтобы Смельчак следовал за ним.

Они довольно долго шли берегом речки. Над головами шелестели деревья, под ногами скрипели речные камушки. Почти у самого дворца хакима, где речка уходила под изгородь большого сада, перешли на другую сторону и зашагали темным переулком. Вскоре остановились на углу замка Гамза-хана.

— Стой и жди меня здесь, — предупредил Делаль и исчез в темноте.

Смельчак опустился на корточки и прислонился спиной к стене. Ни звука не было слышно в Астрабаде: город будто вымер или затаился от страха. Даже собаки не лаяли. Смельчак, поджидая Делаля, думал: «Чайчи на обман не пойдет. Другое дело — может привести фаррашей». Решил так: если Делаль будет возвращаться не один, то надо бежать.

Делаль вернулся один. Не разговаривая, взял Смельчака за руку и потянул за собой. Вскоре они оказались в каком-то дворе, где их поджидал высокорослый бородатый старик.

— Я взял твою вещицу и твои деньги, — сказал он удовлетворенно. — Я передам эту вещицу ей. Что еще передать?

Еще месяц назад, когда пробирались к Астрабаду, Меджид и Смельчак решили во что бы то ни стало проникнуть под видом слепых сазандаров во дворец Гамза-хана, чтобы высмотреть лазейки и потом воспользоваться ими. Об этом подумал Смельчак сейчас.

— Дженабе-вали, передай ей: «Они хотят тебе спеть газал Кеймира». Пусть она пригласит к себе.

— Ладно, иди. Только и на это тоже потребуются тюмены. — Бородатый взял Смельчака за плечи, повергнул лицом к воротам и вывел на дорогу. Делалю он сказал:

— Завтра до захода солнца зайди.

Делаль и Смельчак прежним путем, через брод по каменистому берегу возвратились в кавеханэ. Заждавшийся Меджид встретил друга облегченным вздохом. Смельчак тихонько сказал: