Он возненавидел людей — и вся его ненависть лопнувшей язвой выплеснулась на коренных москвичей.

Он ненавидел наглых, гонористых, зажравшихся ментов, ведь они останавливали его на каждом шагу за его внешность «кавказкой национальности», требовали документы и регистрацию. Он возненавидел этих высокомерных сокурсниц, смеющихся над ним и над его неправильным произношением, да и с парнями из его группы были натянутые отношения, возненавидел старых ведьм, вопящих во все горло, что понаехали мол тут.

Не имея ни желания ни способностей — учиться было ему сплошной мукой. Легкий и веселый дух студенчества был ему абсолютно чужд. И, как закономерность, он в свою очередь возненавидел своих преподавателей, от чего то не желающих ставить ему зачеты.

Подбив однажды своих земляков, Али решил устроить «темную» профессору математики. Подловив того в переулке, три здоровенных лба жестоко избили тщедушного преподавателя, пинали его ногами. Но дело раскрылось — профессор узнал одного из нападавших. Тогда Али чуть не угодил за решетку и конечно же его выперли из института. Только папины связи спасли его тогда от тюрьмы.

Но сейчас в душе Али ликовал, ведь он вновь попадет в Москву, и теперь у него есть средство, чтобы покорить, поставить ее на колени.

Как же приятно чувствовать себя вершителем судеб… Его темная душа, отравленная откровенной ненавистью ко всему миру, была не готова к обладанию столь грозной силы.

Им суждено в очередной раз встретиться. Конкистадор и Эльдорадо — роковой великолепный город — и разрушительная, губительная страсть.

До сих пор голова раскалывалась от удара, очнувшись после которого он вновь оказался в той пещере-схроне, откуда началось его путешествие в незнакомый мир. Вот здесь он ударился головой о выступ скалы, вот здесь он отстреливался от преследователей, вот припасы продовольствия и оружия. Дальше — выход.

Кто именно бил его по затылку, он разглядеть не успел, однако догадывался, что к этому приложил руку тот здоровяк — ученик старикашки. Али поставил еще одну зарубку в своей памяти.

Он вновь вспомнил месяцы напряженных тренировок, которые ему устроили маги неизвестного мира. Тогда он впервые ощутил на себе действие камней. Они называли их слезы аллаха.

Для начала с ним вновь провели серию экспериментов, в которых участвовал уже сам эмир. После скурпулезного и самого тщательного изучения его ауры, было установлено, что дикарь и впрямь не имеет возможности сознательно оперировать потоками магической энергии. Однако все оказалось не столь однозначно.

Энергия магического источника, как известно всем, изливается в мировой эфир плавно и равномерно. Словно роса, она конденсируется в каждой отдельной точке вселенной, уже потом она концентрируются и собирается в природных вместилищах — земле, воде, воздухе — обретая форму указанных стихий.

Закукленная аура пришельца из другого мира утратила те природные участки, которые ответственны за ее ток — взаимообмен со стихиями и эфиром.

Те изначальные корпускулы энергии, что проявлялись непосредственно внутри его ауры, не могли обрести конкретной формы, не могли и покинуть свое вместилище, они накапливались до тех пор, пока не превышали критический уровень, вот тогда происходил какой ни будь неконтролируемый выброс на подобии материализации снов или разрушения заклинаний.

— О великий, как же он сможет работать с артефактами? Ведь магия ему неподвластна! Он не может самостоятельно ею распоряжаться, дополнительные исследования полностью подтвердили это. Вы не видите в этом противоречия?

— От чего же, мой друг. В начале я и сам сомневался, сможет ли он оперировать силой камней. Но вы же помните, что хотя магия не действует на него, в свою очередь он сам имеет возможность действовать на магию. Однако и слезы Аллаха — не совсем обычные артефакты. Их сила не в заложенных в них заклинаниях и магических построениях, которые он может разбить или развеять. Это нечто более. Сила создателя заключена в них, а она, строго говоря не является магией.

Время как бы остановилось, здесь не было смены дней и ночей, не было и часов, по которым он смог бы его отмерить. Его часами, до одури заставляли смотреть в странный прозрачный камень, пока от натуги не темнело в глазах. Он не мог бы сказать с уверенностью, но ему показалось, что за этим занятием прошло не меньше месяца. Как ему объяснили, он должен был настроиться на камни.

Не понимая, чего от него хотят, Али наловчился отлынивать, приспособившись незаметно дремать с открытыми глазами. В один из таких моментов, сквозь полудрему, он услышал призрачный зов, манящий его куда-то, голос более реальный, находящийся гораздо ближе, как бы мягко подтолкнул его в спину.

— Не бойся, ты все верно делаешь, иди, иди туда — эмир конечно же ни чего не упускал из виду, и уловка Али не укрылась от его взгляда. Он решил этим воспользоваться.

Визирь с удивлением наблюдал, как после многодневных неудачных попыток, их задумка наконец то удалась. Тело их странного пленника медленно таяло в воздухе.

— Что, пошли? — улыбнулся эмир — нам это все же удалось, поспешим же, без нас он там долго не протянет.

Визирь захлопнул открывшийся от изумления рот и закивал, словно фарфоровый болванчик привезенный из за океана.

Дальше пошло гораздо легче. Создать из воздуха бокал вина ему удалось через какую то неделю, более сложные построения дались ему еще через пару дней. Он сам дивился своим результатам, его учителя дивились вместе с ним.

Он научился самостоятельно создавать небольшой «карман» — временное ответвление веера миров, в которое помещал скопированную матрицу небольшого реального пространства. Создать более менее достоверный пейзаж по памяти ему удалось еще через месяц, после чего его стали обучать при помощи камней настраиваться на чужой разум и переносить его проекцию в свой «карман». Это далось ему уже почти без труда, к концу третьего месяца его обучение посчитали законченным.

— О великий, как же мы отправим его обратно. За все годы, что я провел над изучением портала — этого порождения шайтана, будь он неладен — не принесли ни каких плодов.

— Мне нужны все твои расчеты и выкладки — ответил эмир — с остальным я думаю надо разобраться на месте.

— Все мои расчеты зафиксированы в моем гримуаре, о великий.

— Где же он?

— Я оставил его в пещере, о великий, после вашего возвращения события развивались столь стремительно, что у меня не было времени возвратиться за ним.

— Тогда в путь — ответил эмир, протягивая визирю кольцо переноса — у нас не так много времени…

Эмир осторожно, однако не задерживаясь, листал пергаментные страницы. Переходы между мирами были его специализацией и все выкладки его визиря были ему понятны с первого взгляда. Заклинания, и расчеты загадочно светились в темноте, словно прорисованные фосфором. Лишь один раз он задержался где-то на середине толстенного альбома. Эта страница, в отличии от других была темна.

— Почему ты не завершил расчет вот этого потока? — спросил эмир.

— О великий, именно здесь я надеялся отыскать разгадку портала, однако именно в этом месте имеется явное противоречие, я подумал, что в чем-то ошибся.

— Нет, Альхор, твои расчеты верны, однако решение все же есть — эмир подправил руну альбон — вот так.

— Как же это? — визирь стоял с открытым ртом — невозможно — однако страница, словно сопротивляясь, истерично подмигнула и все же засветилась неровным светом.

— Да, заклинание нестабильно, однако оно все же работает.

— Теперь понятно как смог этот сын шакала и паршивого страуса проникнуть в наш мир — его аура была пригашена вследствие глубокого сна или обморока.

— Именно так, Альхор.

— Как же мы сможем проделать это? Ведь сонные чары не действуют на него, о повелитель.

— Альхор, твой разум закостенел, разбалованный всемогуществом магии, имеются и более простые способы — эмир зловеще улыбнулся — для этого пригодится твой ученик, Ганиш, кажется, пусть прихватит малую дубину стражников.