Низший разряд городских обывателей именуется черными городскими людьми, или молодшими.
Вообще городские обыватели не составляли среднего, или мещанского класса, и вступление в их среду было открыто для всех свободных лиц.
Все городские люди, взятые в совокупности, отличаются, однако, от сельских обывателей: они не платят дани (см. Уст. гр. смол, князя Ростислава, прим. 40).
Противоположение городских жителей (главной общины) классу сельских смердов открывается из псковской истории о смердьей грамоте 1485–1486 гг. (см. Псков. 1-я и Псков. 2-я лет.); тогда составлено было новое уложение о том, какие дани должны платить смерды великому князю и какие городу Пскову, причем Псков, очевидно, был обижен, а положение смердов облегчено. В составлении такой грамоты были обвинены и некоторые посадники, которые убежали к великому князю; вече выдало на них «мертвые грамоты», т. е. заочный приговор к смертной казни; но в деле замешаны были и сами смерды; некоторые из них были арестованы и казнены.
Великий князь разгневался и потребовал освобождения прочих арестованных смердов и оправдания бежавших посадников. Остальные посадники, бояре и житьи люди желали исполнить волю великого князя, а «чернии люди молодии всего того не восхотеша». Здесь черные люди города Пскова решительно стоят против интересов смердов (крестьян)[12].
в) Смерды. Название это хотя и употребляется иногда в обширном смысле (обнимая все население, кроме духовенства и бояр (см. Рус. Пр. Ак., ст. 31 и 32), но в тесном смысле под смердами разумеются сельские жители («боярин боярина плениша, смерд – смерда, град – града»: Ипат. лет. 1221); купец тянет к сотне городской, смерд – в погост, т. е. сельскую общину). Термин «сельские люди» встречается лишь в церковном уставе Ярослава (довольно поздней редакции): за бесчестье жен «городских людей 3 гривны серебра…; а сельских людей за сором гривна серебра». Этот термин и не мог быть в употреблении в древнейшее время: тогда селом называлось только частновладельческое имение: «Не имей себе двора близ княжа двора; не держи села близ княжа села; тиун бо его яко огнь трепетицею накладен, а рядовичи его яко искры» (Слово Даниила Заточника; ср. Рус. Пр. Ак., ст. 22). Древнейшее наименование сельской общины есть «весь» и «мир».
Класс сельских людей состоит из людей свободных, прикрепленных и несвободных.
Свободные сельские обыватели, несомненно, существуют с древнейших времен. Русская Правда приписывает смерду личные права (за мучение смерда без княжа слова полагается за обиду 3 гривны: Ак., ст. 31), права на вещи (Ак. 25) и права наследства (Кар. 103)[13]. То же подтверждают летописи: «А сего чему не промыслите, – говорил Владимир Мономах союзникам, – оже то начнет орати смерд, и приехав половчин, ударить и стрелою, а лошадь его поиметь, а в село его ехав, иметь жену его и дети его и все его именье» (Лавр. лет. 1103 г.).
Хотя те же памятники (Русская Правда и летописи) содержат в себе и обратные указания на бесправное положение смердов, но такие указания относятся к смердам в теснейшем смысле, т. е. прикрепленным.
Свободное население сел жило или на общинных землях, или на частновладельческих. Но в княжествах, при тогдашнем смешении частного права с государственным, положение тех и других уравнивалось: земли общинные считались государственными, и смерды, населявшие их, были смердами князя: Ян, воевода Святослава, спрашивал о волхвах, производивших беспорядки в Ярославской и Белозерской стране: «Чья еста смерда?» и потребовал их выдачи на том основании, «яко смерда еста моего князя» (Лавр. лет. под 1071 г.)[14] В Новгородской и Псковской землях смерды, жившие на общинных землях (тянувшие к погосту), считались смердами государственными: они обязаны податями и повинностями в пользу Новгорода или Пскова (см. Дог. Новгор. с Казимиром, ст. 21). Городское правительство (вече) защищало их в случае притеснений со стороны князя (см. ниже обвинение кн. Всеволода в 1136 г. в том, что он не бережет смердов). Наоборот, если князь обращал в свою пользу дани и повинности смердов, то город вступал с ним в борьбу (см. выше о борьбе Пскова с великим князем в 1486 г.).
Свободные смерды, жившие на землях частновладельческих, назывались (по Пск. Судн. гр.) изорниками, исполовниками или четниками, смотря по тому, что занимали: пахотную землю, огород или рыбную ловлю; изорник (от слова «орать» – пахать) брал полевой участок, уплачивая хозяину 1/4 урожая; исполовник или огородник платил 1/2 дохода; кочетник, или четник, нанимал исад (рыболовный участок). Срок найма одногодичный, именно общий – на Филиппово заговенье, 14 ноября (Пск. Судн. гр, ст. 42). В тот год, когда крестьянин отходит, он уплачивает владельцу не 1/4, a 1/2 урожая (ст. 63)[15]. Наемщик обыкновенно брал у хозяина покруту, т. е. вспоможенье деньгами, или хлебом, или орудиями производства, а при отказе обязан был ее возвратить (Пск. Судн. гр., ст. 51 и 76). Крестьянин имеет право иска на своем землевладельце (Там же, ст. 75, 87).
Но вообще и положение свободных крестьян (государственных и частновладельческих) было далеко от гражданского полноправия и легко могло перейти в состояние прикрепленных.
Прикрепление могло быть или временное или всегдашнее. Временное прикрепление есть ролейное закупничество Русской Правды, которое образуется из долгового обязательства смерда землевладельцу; при нем смерд сохраняет права личные (Рус. Пр. Кар. 73), имущественные и право иска на господина (Там же. Кар. 70, 72); но за бегство и за преступление обращается в холопа (ibid. 70, 75)[16]. Прикрепление постоянное может образоваться путем давности («старые изорники» Иск. Судн. гр., ст. 75)[17]. Прикрепленный не имеет права иска на господина наравне с холопом (Догов. Новгор. с Казим., ст. 20); он подлежит суду своего господина: «половника без господаря (хозяина) твоим (княжеским) судиям не судити» (Там же. Прим. 19). Такие прикрепленные смерды были многочисленны уже в древнейшее время: Русская Правда древнейшая уравнивает штраф за убийство холопа и смерда (Ак. 23. Кар. 13).
Несвободное сельское население состояло из поселенных рабов – челяди. Но институт холопства, как частный, не принадлежит к предметам права государственного.
В. Власть
Общие черты государственного устройства всех русских земель
1. Происхождение и первоначальный характер государственной власти. Власть общественная первоначально образуется частным путем в кровных обществах. Она сохраняет частноправный характер в течение всего первого периода. Однако, сознание об общественных задачах власти проявляется с первых моментов истории: «Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет; да пойдете княжить и володети нами», – говорили послы новгородские варяжским князьям. За властью признаются обязанности: кияне послали к Святославу (в 968 г.), требуя его возвращения для защиты от печенегов «отчины своей»; они же требовали от Изяслава в 1067 г. продолжения борьбы с половцами. Из этих примеров видно, что «володенье» имеет двоякую цель: частный интерес владеющих и общественный интерес подданных (оба элемента пока неразличимы в продолжение всего первого периода).
2. Формы верховной власти тройственны. Нормальный порядок решения государственных дел усматривается из следующих мест летописи: в 987 г. созвал Владимир бояр своих и старцев городских и, рассказав им о том, что говорили ему миссионеры разных религий о преимуществах каждой из них, «рече: да что ума придаете? Что отвещаете? И реша бояре и старци… послав испытай…, како служать Богу. И бысть люба речь князю и всем людям». В 1096 г. «Святополк и Володимер посласта к Олгови, глаголюща сице: поиди Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред епископы, и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред людми градьскыми». Таким образом в состав власти входят: князь, боярская дума и народное собрание (вече).
12
Реформа, вызвавшая смуту, очевидно, касалась не частновладельческих крестьян, а государственных; в противном случае положение партий на Псковском вече было бы обратное: обиженные бояре не ссорились бы с черными людьми, которые усердствуют в их интересах. Инвентарные положения, отнесенные к XV в., являются маловероятными. Обиженные, приходившие во Псков с жалобами, конечно, не землевладельцы, а те правители, которые обыкновенно пользовались данями за свою службу.
13
Русская Правда (Кар. 42 и 43) говорит: «Таковы уроки смердам (преступникам), которые платят князю продажу, но если татями окажутся холопы… то их князь продажею не казнит».
14
Другое значение нельзя придать этому выражению; например, нельзя толковать его в смысле подсудности территориальной (подданства); воеводе, посланному князем взимать дань, должно быть хорошо известно, что область, куда он послан, есть территория его князя. Подсудность же личная (определяемая «правилом»: «половника не судить без господаря») могла быть неизвестна в данном случае.
15
В. И. Сергеевич (Рус. юр. древн. I, 239), допуская буквальное понимание ст. 63, утверждает, что владелец даже тогда, когда сам отказал изорнику, получает половину всего собственного имущества изорника; но при этом остается необъясненною четверть, которую терял владелец (по ст. 42), если отказывал крестьянину не в срок. Наименование огородников «исполовниками» указывает, что изорник платил не V2, a V4 урожая, как и рыболов («четник»). Откуда бы могло возникнуть право землевладельца на половину собственного имущества изорника?
16
По мнению В.И.Сергеевича (аза ним Н.Дебольского), «закуп есть наемный… работник» (Рус. юрид. древн. I, 177), аролейный закуп не отличается ничем от дворного: «…и тот и другой закуп есть наемный работник, который жил во дворе нанимателя» (Там же. С. 187–188). Но слово «закуп» дожило до довольно поздних времен в западнорусском языке и в этом последнем имеет весьма точное значение: в 1739 г. «жид» Городненский жаловался судье на Понарчица и его жену в том, что они запродали зятя своего и жену его в рубле грошей пану Внучку, который продержал запроданного один год и выпустил ему «выпусту» из занятого рубля 20 грошей; а потом пан перевел того закупа «жиду» за 70 грошей, у «жида» он служил один год и получил «выпусту» 26 грошей; затем ушел прочь и остальных 54 грошей не возвратил. Судья присудил уплатить истцу 54 гроша (см. наше исследование: «Очерки из истории западнорусского права», II, 30–31). Это не наемный слуга, ибо здесь не сроком работы определяется сумма денег, а суммою денег – срок работ (перезалог закупа, воспрещенный Русской Правдой, здесь допускается). В самой Русской Правде закуп противополагается свободному человеку: «…яко свободному платити, тако и в закоупе» (Кар. 73, ст. 77). – О ролейном закупничестве «Русская Правда» говорит, как об особом <шд£закупничества. Ролейный закуп получает от господина ссуду (иначе он не был бы закупом), орудия обработки земли (плуг и борону) он должен возвратить (или отслужить) хозяину за ссуду и подмогу. Но он не дворовый слуга: барщина не превращает крестьянина в дворового слугу. – Впрочем, после исследования проф. М. Н. Ясинского («Закупы Русской Правды и памятников западнорусского права». Киев, 1904) дальнейший спор о закупах уже не имеет никакого научного интереса (Ср. В.А.Удинцева: «История займа»).
17
Проф. Дьяконов согласен видеть в цитированном месте Псковской Судной грамоты влияние давности (старожильства) на прикрепление крестьян; но возражает, что это могло явиться не в силу одной давности, а вследствие усложнения обязательств в течение более или менее долгого времени крестьянина к владельцу. Основания давности могут быть разнообразны; но раз она установляется, то уже она одна определяет известные отношения. Если по Литовскому Статуту человек, просидевший 10 лет, становится «непохожим», то со времени этого узаконения всякий (задолжавший или незадолжавший ану) становится прикрепленным, если просидел 10 лет. Н.Н. Дебольский вовсе отказывается истолковать статью Псковской Судной грамоты, между тем как словосочетание «старый изорник» совершенно ясно указывает, о чем здесь идет речь. «Повоз» есть древнейшая и важнейшая повинность, которой в древности определялась зависимость покоренного населения от победителя (см. Первой, лет. под 984 г.; см. также Новг. 1-я лет. под 1209 г.).