— Ну, говорите, — поторопила я. — Слушаю вас.
— Ирочка, я буду говорить прямо.
— Да, так лучше всего.
Эдик вздохнул и уставился на проезжающие машины цепкими голубыми глазами. Когда он переставал улыбаться, то выглядел гораздо старше своих лет. Возможно, мне так казалось из-за его комплекции. В нем вообще была заметна... не знаю, как сказать... привычка к солидности. Да. Он был солидным человеком.
Я вдруг с удивлением подумала о том, что он младше Славы. На два года. А выглядит почти как его папочка. Или, в лучшем случае, как его дядюшка.
Богатый дядюшка.
— Как вы уже знаете, в вашем доме убили человека.
Я молча смотрела на собеседника. Не буду ничего говорить до тех пор, пока он не выскажется. И постараюсь сохранять на лице равнодушную мину.
— Юра был моим хорошим знакомым. Точнее, у нас с ним были деловые отношения. Видите ли, я владею ювелирным магазином, и у меня есть солидные клиенты. Юра хотел продать одну ценную вещь и обратился ко мне с просьбой о посредничестве.
Эдик побарабанил пальцами по столу. Потом спохватился, отдернул руку, достал платок и брезгливо вытер ладонь.
— Так вот. Юра... умер, не успев продать вещь. А мой клиент очень хочет ее приобрести.
Он замолчал и уставился на меня холодными голубыми глазками. Мне было трудно, но я выдержала его взгляд.
— Поэтому мой клиент уполномочил меня сделать вам предложение.
Еще одна пауза. Цепкий взгляд, высасывающий мозг.
Мне было тяжело молчать, но я молчала. Пусть выскажется до конца.
— Пятьдесят тысяч долларов, — тихо и отчетливо проговорил мой новый знакомый. И тут же снова вцепился в меня взглядом: проняло или нет?
Мы молчали очень долго. Наконец я поняла, что больше Эдик ничего говорить не намерен. Моя очередь.
Я откашлялась и спросила:
— Почему вы думаете, что она у меня?
— Она не у вас?
— Нет.
Эдик быстро кивнул. Что-то прикинул в уме и мягко напомнил.
— Ира, вы никогда не продадите ее сами!
— Я и не собираюсь, — ответила я, пожимая плечами. — У меня действительно ее нет!
— Вполне возможно, — быстро согласился Эдик. — Мой клиент допускает такой вариант. Но вы можете догадываться или...
Он сделал паузу.
— ...знать, где она находится.
Я молчала.
— Найдите ее.
Я молчала.
— Мой клиент не будет вмешиваться б ваши поиски. Он просит только одного: чтобы вы нашли эту вещь как можно скорей. И проинформировали об этом меня. Совершим обмен. Вам деньги, нам...
Он пожал плечами, не договорив. Странно. Почему-то все боятся называть бриллиант его собственным именем.
Артефакт. Ценность. Вещь. «Она».
«Слеза богини». «Вторая капля». «Катратун Таниятун».
— Я пока не знаю, где спрятана эта вещь, — медленно проговорила я.
— Пока! — подчеркнул мой собеседник и просиял.
— Но, возможно, я ее найду. Какие у меня гарантии, что вы действительно заплатите?
— Какие угодно! — ответил Эдик очень быстро. — Хотите, мы заплатим вперед?
— Сколько?
Он сделал большие глаза.
— Всю сумму, разумеется!
Я присвистнула и откинулась на спинку стула.
— А если я убегу? Вместе со всей суммой?
— Мы вам полностью доверяем, — мягко подчеркнул собеседник. — И потом, куда вам бежать... с больным отцом?
И его голубенькие глазки превратились в острые колючие сосульки. А улыбка стала просто приторной.
— Понятно, — сухо резюмировала я. — Проинформированы, значит.
— Ирочка, обо всем! Обо всем!
Мой новый знакомый склонился над столом, поманил меня к себе и заговорил вполголоса:
— Абсолютно обо всем, начиная с того момента, как вы пошли искать свой крест.
— Что-о-о?
Я растерялась. Собеседник весело рассмеялся.
— Позвольте, — забормотала я, — как же это... Значит, Казицкого убил не ваш клиент?
— Конечно, нет! Мы сами очень пострадали от... этой неожиданности!
«Неожиданность» — это он про убийство?
— Мой клиент готов назначить награду за раскрытие дела!
Я откинулась на спинку стула. Все смешалось в доме Облонских. Ничего не понимаю.
— Эдуард Алексеевич...
— Можно просто по имени.
— Скажите, откуда вы знаете, что я там была?
— Догадался, — ответил собеседник очень хладнокровно.
— Это несерьезно.
— Почему? После того как вы побывали ночью в квартире покойного, стало ясно, что вам что-то известно. Иначе бы вы туда не полезли.
Я поперхнулась.
— Откуда вы знаете...
— Про квартиру? Господи! От брата! От Алика!
Я молчала и смотрела на него во все глаза. Эдик усмехнулся. На этот раз снисходительно.
— Алик Верховский — мой брат, — объяснил он мягким тоном. — Сводный. У нас разные отцы. А мать одна.
Родство по женской линии. Где-то я это слышала...
— Кстати, он просил перед вами извиниться за грубость.
Я молчала. Я была не в силах говорить.
— Он пытался поговорить с вами, но Алик у нас немного импульсивен.
Эдик тяжело вздохнул, намекая на руки, обхватившие мою шею той ночью. Действительно, импульсивный мальчик.
— Поэтому я решил приехать к вам сам.
Я откашлялась. В горле неожиданно стало очень сухо.
— Вы с ним абсолютно не похожи, — сказала я глупо.
— Да, совсем. Алик пошел в родню своего отца. Тот был очень властный, сильный человек. И характер у него был немножко авторитарный. Алик на него очень похож.
Эдик весело рассмеялся и добавил:
— Вы уж его простите! Кровь датских королей!
Я подпрыгнула на месте.
— Что?!!
— Я говорю, кровь предков, — объяснил собеседник, немного изумленный моим порывом.
— Каких предков?!!
— Бабка Алика была датчанкой. Причем, каких-то голубых кровей. Алик даже родословную свою вывел...
Эдик снова рассмеялся.
— У каждого человека есть свои слабости, — объяснил он мне извиняющимся тоном.
Я молчала.
— Когда вы приехали в институт, мы сразу поняли, что вы приехали не случайно. Алик давно был знаком с Юрой и хорошо знал круг его общения.
— А зачем вы приехали в институт? — спросила я. — За ключами?
— Конечно!
— Вы надеялись, что эта вещь лежит у Казицкого дома?
— Мы хотели проверить.
— А Юля? Ее квартиру тоже вы проверили?
— Так получилось, — уклончиво ответил Эдик.
— Ничего себе! Да вы там камня на камне не оставили! Всю мягкую мебель изрезали!
— Мы компенсируем Юлии Павловне доставленные неудобства, — быстро ответил Эдик. — Так что? Мы с вами договорились?
— Я подумаю, — ответила я, вставая.
— Сколько? — потребовал конкретики гость.
— Не знаю.
— Ира, у вас очень мало времени, — напомнил гость мягко, но что-то в его тоне мне не понравилось.
— Что значит «у меня мало времени»? Это у вас его мало!
— Нет, Ирочка, — ответил собеседник, и тон его стал скорбным. — У вас есть пять дней.
— На раздумье?!
— На все. Либо через пять дней вы отдадите нам то, что мы хотим получить, либо...
Тут Эдик сделал паузу.
— Мне не хочется вам угрожать.
— Не хочется — не угрожайте, — ответила я непослушными губами.
— Придется. Вы ведь любите вашего отца?
Я снова медленно опустилась на стул.
— Не смейте трогать папу, — прошептала я.
Эдик встал. С его лица слетела напускная мягкость, на меня смотрели колючие водянистые глаза убийцы.
— Тогда соображай побыстрей, — сказал он негромко, и голос его разом потерял мягкие интонации. — Поняла?
Я молчала и смотрела на него. Это сон. Это просто кошмарный сон.
Эдик снова заулыбался. Его гуттаперчевое лицо обладало подвижностью эластичной маски.
— Если потребуется помощь — любая помощь! — подчеркнул он, — звоните мне. В любое время дня и ночи.
На грязный стол передо мной легла визитка.
— Здесь все мои телефоны. А деньги вам могу отдать прямо сейчас. Хотите? Заодно и проверите, не фальшивые ли...
Он повернулся лицом к машине и призывно махнул рукой. Охранник в черном костюме не спеша выбрался наружу.