В своей комнате Кенди бросилась к кровати, где разразилась горючими слезами.

- Как ты мог это сказать? - всхлипывала она. - Когда единственный, кого я когда-либо целовала, это ты. Несносный болван!

Крики Кенди потонули в шуме бури. Небо проливало дождь потоками по Парижу до конца ночи.

Следующим утром было 30-ое августа. Терри всю ночь не спал ни минуты и чувствовал себя самым жалким человеком на Земле. Он знал, что он не увидит Кенди почти два дня, потому что раньше - перед ссорой, конечно - она сказала ему, что будет работать полный рабочий день в хирургии. Так что его отчаяние было еще сильнее. Он думал о том, чтобы зайти в комнату Кенди вечером, чтобы принести извинения, но позже он изменил свое решение. Для него было очевидным, что он проиграл битву. Принимая во внимание, что у Кенди была сцена нежного прощания с Ивом прошлой ночью, он же лишь выиграл унизительную оплеуху. Могло ли быть яснее, что французский доктор все-таки победил его?

С другой стороны, Ив Бонно не показывался целый день. Доктор, заменяющий его, не объяснил, что случилось с его молодым коллегой, а Терри не спрашивал. Итак, день прошел медленно и мучительно. Ничто не могло быть хуже, чем тишина и неопределенность, думал молодой человек, но на следующий день он выяснил, что на самом деле были вещи и похуже.

В этот день Терри получил письмо с печатью армии США. Сообщение просто предписывало ему, как и ожидалось, присоединиться к его взводу в Вердене. Письмо содержало также билет на ранний утренний поезд 2-го сентября. Молодому человеку предоставили два дня на сборы, начиная с 31-го августа, другими словами, начиная с этого самого дня, ему полагалось, не мешкая, покинуть больницу.

Итак, спустя три месяца его время подошло к концу, и казалось, что он позорно растратил шанс всех его жизни. С грузом сожалений на плечах Терри собирал свое имущество и как только он снял повязки с торса, он медленно начал облачаться в свою униформу. Сменная медсестра принесла ему несколько документов, которые он был должен подписать прежде, чем выйти из больницы, и он осмелился спросить про Кенди. Медсестра могла лишь сообщить ему, что она помогала при операции, поскольку это был трудный случай, она наверняка еще долго будет занята.

Молодой человек коротко попрощался с другими пациентами из палаты и в конце, после того, как оглядел место, которое было его жилищем почти три месяца, и чувства той же боли в сердце, которую он испытал, когда покидал Академию Святого Павла, шестью годами раньше, он оставил палату. Однако, когда он шел уже по коридорам, он увидел издали внутренний садик и вишневое дерево. Он приостановился, и в его памяти снова возникли моменты, которыми он наслаждался с женщиной, которую любил. Терри понял, что за все время, которое он провел в Париже, он так и не набрался смелости, чтобы сказать ей, что он чувствует.

- Ты трус и слабак! - сказал он себе. - И ты вот так уедешь? Ты снова упустишь ее, не попытавшись, по крайней мере хоть раз? - требовал его внутренний голос. - Какая польза, если и так ясно, что она предпочла его? - спорил он сам с собой. - Ты говоришь так из-за того, что ты видел или полагал, что видел... но ты ведь никогда не спрашивал ее прямо, не так ли? - упреком отвечал голос. - Разве не стоит попытаться быть искренним и открывать ей свое сердце? Что ты теряешь? - продолжал голос. - Я могу нарваться лишь на новое оскорбление, а я сыт по горло ее отказом, - сказал он. - Тогда убегай пусть твоя гордость будет твоим вечным компаньоном! - прекратил голос.

Последняя мысль исчезла в разуме молодого человека, отзываясь эхом вновь и вновь.

Разве не была Кенди единственной женщиной, которую он когда-либо любил?.. Которую он смог когда-либо полюбить? Терри взял сумку решительно направился в сад.

Он сел на скамью, которую он несколько раз делил с Кенди, и вытащив кожаную папку, он начал писать письмо. Мужская рука твердо работала некоторое время, пока страница не была вся исписана. В конце он подписал письмо и положил в конверт.

Для Терри не составило труда найти Жюльен Буссени. Женщина была удивлена, когда увидела молодого человека, одетого в униформу и с сумкой на плече.

- Мадам, - сказал он. - Как видите, сегодня я покидаю больницу. Я получил приказ.

- Вот так? Я хотела сказать, так неожиданно? - спросила ошеломленная женщина.

- Ну, все мы знали, что это могло случиться в любой день, но я не хочу уезжать, не поговорив с Кенди последний раз, - сказал он. - Я полагаю, Вы понимаете, что я имею в виду, мадам.

- Да, мистер Грандчестер, я понимаю, - согласилась женщина.

- Тогда, пожалуйста, передайте ей это письмо. Это важно. На самом деле, мадам, вся моя жизнь теперь зависит от этого письма, - попросил он, вручая письмо в руки женщины.

- В таком случае, мистер Грандчестер, - ответила она, - Вы можете быть уверены, что леди получит ваше послание.

- Спасибо, мадам, - любезно сказал он. - Я надеюсь, что Ваш муж скоро вернется к Вам, и я желаю Вам самого лучшего, - добавил он, протягивая руку Жюльен.

- Вам тоже, мистер Грандчестер, - ответила она с улыбкой.

Мужчина выпустил руку женщины и удалился.

Ив Бонно много думал о разговоре с Терренсом. Он знал, что Кенди бы этого не одобрила, но он чувствовал, что ему было нужно увидеть своего соперника перед отъездом в Аррас и сказать ему, что он признает свое поражение. Это было почти вопросом чести.

Ив не хотел уезжать как трус. К сожалению, когда он прибыл в больницу в полдень, он узнал, что Грандчестер уже освободил место. Он задался вопросом, пришли ли актер и Кенди, наконец, к пониманию, но поскольку он не мог повидаться с блондинкой, ему пришлось уехать, не зная, что с ними случилось. Его поезд ушел из Парижа в 8 часов тем же вечером.

Когда Кенди вернулась в свою комнату этой ночью, все ее тело ломило. Она непрерывно работала в течение двух дней. Более половины пациентов, прооперированных за все это время, умерло во время операции. Ее расстройство было абсолютно! Но это было не единственным, что ее огорчало.

Последняя ссора с Терри в праздничную ночь опустошила ее полностью. Она не знала, злиться или чувствовать себя виноватой.

Ревность Терри той ночью была настолько очевидна, что она была уверена, он чувствовал к ней нечто большее, чем дружба... но его комментарии были настолько оскорбительны для молодой женщины, что она все еще чувствовала обиду, и в то же время, она сожалела о своей яростной реакции.

Ее чувства к Терренсу никогда не испытывали недостатка в сложностях. Когда она добралась до комнаты, она хотела лишь крепко уснуть и забыть о своих проблемах, по крайней мере, на несколько часов.

Кенди не знал, что события собирались заставить ее встретиться со своей судьбой вместо того, чтобы укрыться от нее во сне. Сверху на кровати она нашла письмо с хорошо знакомым почерком. Когда она узнала уверенные строчки, ее сердце скакнуло в груди. Нервными пальцами она порвала конверт и начала читать:

31-е августа 1918г.

Моя дорогая Кенди,

Письмо не самое верное средство, чтобы выразить мои сожаления о своем поведении. Я обязан принести тебе официальные и личные извинения, и надеюсь, что ты будешь столь любезна, чтобы дать мне эту возможность, хотя я знаю, что не заслуживаю ее. Я осмеливаюсь только просить об этом, потому что я уверен, что у тебя благородное сердце.

Как ты должна уже знать ко времени, когда читаете эти строки, я уже вышел из больницы. Этим утром я получил приказ присоединиться к моему взводу на севере, и уеду через пару дней, но перед отъездом я бы очень хотел увидеть тебя, чтобы сказать, как мне стыдно за то, как я поступил с тобой. Я настаиваю, что такие вещи должны быть сказаны лично.

Я знаю, что завтра у тебя выходной, как всякий раз, когда ты работаешь двойную смену в хирургии. Я понимаю, что для меня очень претенциозно ожидать, что ты могла бы посвятить мне часть твоего времени в свой свободный день, но так как послезавтра я уезжаю, нет никакого другого момента, когда бы я смог встретиться и поговорить с тобой. Мне нужно так много тебе сказать, Кенди, не только мои скромные извинения, но и многое другое, что я не смог сказать тебе за все эти месяцы. Возможно, это будет устаревшим или бесполезным, но я должен это сделать. Пожалуйста, прошу тебя, дай мне возможность поговорить с тобой.